Ночь над прерией - Вельскопф-Генрих Лизелотта - Страница 26

— Вы были сами когда-нибудь наездником на родео?

— Вы спрашиваете старшину тюремных надзирателей, милая юная дама. Но с шестнадцати я был ковбоем; заметно это по мне еще и сегодня, а?

— Вот дурачье! — произнес позади Квини и старика неприятный голос. — Я бы, во всяком случае, не оставил эту обезьяну у ограды.

Квини не обернулась, потому что не хотела видеть говорящего, потому что она и без того знала, кто он. Этот голос тогда, когда она ехала с пьяным братом, осведомлялся, не надо ли девушке помочь… Это наверняка был Джеймс. Если бы она захотела кого-нибудь не видеть больше на свете, так это его. Он был из тех, кто просочился в прерию в более поздние времена.

Наступила очередь бронка номер семь с наездником Джо Кингом.

Джо Кинг, который сам себя в этот момент чувствовал Стоунхорном, уже сидел на стенке загородки, а Пегий уже готов был из нее вырваться. Джо обрушился вниз на коня. Тот, еще в тесном боксе, взвился на дыбы, ударил передними копытами, а когда загородка была быстро открыта, он хотел было так же быстро броситься на землю.

Но нет, не должно было быть, чтобы тут же наступил всему конец. Стоунхорн был не только без седла, у него не было в руках даже обычного повода, а только, как того требовали правила, одна-единственная сбоку укрепленная толстая веревка в руках. Ему удалось предотвратить падение животного. Первый натиск миновал. И тут у жеребца новая затея. Он принялся бросать своего наездника вверх и вниз так, что тот, вытягивая вперед ноги и легко вскидывая назад руку, едва удерживался на его спине. Затем Пегий совершил великолепный прыжок всеми четырьмя в воздух и выгнул спину. Наездник потерял шляпу, но сохранил равновесие. Животное было упрямо. Пегий был худ, не слишком велик и упруг, как резина. Он сознавал свою силу и способности и поэтому носился во всю полноту чувств, так что копыта едва касались земли. Вскинулся жеребец вверх задом, и наезднику пришлось откинуться назад, чтобы не перелететь через шею. Джо был на волосок от поражения. Раздались возгласы восхищения и одобрительный свист, но Квини этого теперь не замечала. Она была с мужем на лошади.

Пегий попытался применить свои последний трюк. Он еще раз всеми четырьмя взвился в воздух, дал козла и… но нет, не удалось ему под высоко взлетевшим всадником броситься на землю. Долей секунды раньше Джо был снова на спине Пегого и стиснул его бока.

Время истекло.

Даже диктор пришел в восторг от такого успеха на родео в Нью-Сити.

— Тайм Джо Кинга! Тайм Джо Кинга!

Да, время Джо выиграл и получил очки за достойное восхищения умение держаться на коне. Но помощники не могли приблизиться к животному. И хотя Джо уже ослабил раздражающий ремень, жеребец продолжал брыкаться. Он намеревался теперь, так же как и предыдущее животное, продолжая брыкаться, притиснуть наездника к стенке. Помощники так и не могли подъехать, и Стоунхорн, улучив момент, сам спрыгнул с коня и большими прыжками понесся через арену, подбежав сперва к человеку, продолжавшему беспомощно стоять у ограждения. Тем временем конным помощникам удалось оттеснить животное к выходу, где оно понемногу успокоилось.

Аплодисменты не смолкали. Бронк без седла с Джо Кингом, без всяких сомнений, был лучшим достижением дня, и это достижение было из тех, что обычно демонстрировали на больших известных родео за высокие призы профессионалы. Бронк в седле, по традиции главный номер родео, отступил в этот день, по мнению зрителей, на второй план.

Щеки у Квини пылали. Она была переполнена счастливейшим чувством любящего — гордости за любимого. Сам Стоунхорн лежал в бараке на матрасе. Он чувствовал каждую косточку, каждую жилку, каждый нерв. С трудом поворачивал голову.

Между тем было объявлено о продолжении программы, о ловле телят с помощью лассо. Сначала предстоял простой номер — лассо накидывалось теленку на голову, его валили и как можно быстрее связывали. Стоунхорн был рад, что он в одной из команд принимает участие в этом состязании. Он уже поднялся, но чувствовал себя еще разбитым. Резкие толчки вверх и вниз действовали на кого угодно. И мысль о том, что ему сегодня еще предстоит борьба с быком, не слишком-то его радовала. Элк, конечно, был прав. Но Пегий был бесподобен, и Стоунхорн мог рассчитывать на первый приз и по времени, и по очкам. Если он на стир-рестлинге23 одолеет черного быка, этого, наверное, будет достаточно, чтобы, по меньшей мере, получить обратно свой взнос. Только бы бык не проволок его по арене и не ткнул рогами. Он бы мог кое-что рассказать об этом, но препятствовало честолюбие, а также естественное возрождение чувства собственного достоинства, которое долгое время страдало. Он вышел наружу, чтобы не подумали, что за какие-нибудь десять секунд лошадь его вконец замучила. Во всяком случае, Стоунхорн, индеец, добился приза. Он не только для себя чего-то достиг.

Раненый у барьера был между тем осторожно выведен. Тут появился Эйви, но он подошел не поздравить Стоунхорна, а чтобы взять пострадавшего к себе в автомобиль, на что врач родео возражать не стал.

Представление ловли телят, в котором с достойным уважения успехом участвовали оба других индейца, было отдыхом. Тут уж не могло ничего случиться. Дело было лишь в мастерстве. В еще более высокой степени ценилось оно при ловле телят. Здесь участвовали два человека. Задача одного — накинуть лассо на голову теленка, второго — на задние ноги. Вторая была значительно труднее, чем первая. Она требовала намного более быстрой реакции и более высокого мастерства. Для этого состязания также отводилось определенное время. Шесть пар сменили друг друга. Цели достигли только две, остальные четыре потерпели неудачу именно на задних ногах. В числе двух победивших «команд» были Стоунхорн с Расселом. Аплодисменты им были особенно горячие, ведь тут чествовали двойного победителя.

Квини снова занялась наблюдением, но пока не обнаружила ничего, что бы казалось ей имеющим значение. Майк, Джеймс и Дженни держались далеко друг от друга, и она не могла установить, связаны ли они еще с какими-нибудь другими людьми.

Перед последней частью программы, борьбой с быком, были призовые скачки ковгелс на их изящных, грациозных лошадях, затем последовал долгий антракт. Публику развлекала музыкальная группа. Стоунхорн не позволил себе появиться перед зрителями. Он снова удалился в барак. Из загородки для скота слышалось мычание. Арена была уже сильно истоптана копытами. Напитки в ларьках были почти распроданы, и владельцы на автомобилях доставляли пополнение, чтобы не упустить хорошего барыша. Квини навестила Маргарет, которая с удивительной терпеливостью сидела около автомобиля, и еще раз сходила к своим родителям.

Подошла последняя часть программы. Состязание состояло в следующем: на арену выгонялся черный худой, специально выращенный длиннорогий бык. Его преследовали два галопирующих всадника и удерживали в середине, чтобы он не мог прорваться в сторону. Затем один из всадников, участвующий в состязании, ловким прыжком переносился с лошади на быка, хватал его сзади за рога и, скользя ногами по земле, останавливал скачущее животное. И тут начиналась следующая фаза. Вступивший в борьбу, держа еще быка за рог, хватал его за морду и старался только силой своих мускулов повернуть его голову так, чтобы уложить животное, не сломав ему шеи. Молодой черный бык был изворотлив, быстр и силен. Исход борьбы между человеком и животным был всегда неизвестен, а сам номер требовал неимоверных усилий. И был, конечно, опасен. Родео-клоун стоял наготове, чтобы в критической ситуации вмешаться. Во многих других местах для этих состязаний стали вместо быков выпускать волов — отсюда и название стир-рестлинг, но в Нью-Сити твердо придерживались опаснейшей традиции.

Стоунхорн был четвертым по порядку. Он снова был встречен аплодисментами, но в этот раз ажиотаж был меньше. Некоторым стало казаться, что он слишком старается показать себя. Уж не хочет ли индеец стать чемпионом многоборья?