Харка — сын вождя (без ил.) - Вельскопф-Генрих Лизелотта - Страница 27

Потом Хавандшита обошел стойбище, заглянул в табун, осмотрел окружающий кустарник, зашел в типи Чужой Раковины и долго рассматривал разорванное изображение медведя. С Чужой Раковиной он вошел в типи вождя, конечно, ему надо было поговорить и с белым человеком.

Вечером он велел мужчинам разжечь в стороне от стойбища костер и приступить к танцу медведя, так как дух медведя тяжко оскорблен. И снова слышалось ворчание и урчание людей, и колеблющиеся тени танцующих были видны сквозь кустарник.

Вечером Четан пришел в типи к Харке. Харка прежде всего рассказал старому другу все, что слышал от белого человека о договоре Верховного вождя дакотов с Большим Отцом белых в Вашингтоне. Не знает ли что-нибудь об этом Четан?

Да. Четан знал. Об этом договоре Хавандшита говорил с большими вождями племени и с известнейшим жрецом и вождем — Татанкой-Йотанкой. Татанка-Йотанка собирается посетить стойбище рода Медведицы, потому что здесь, у южной границы земель дакотов, происходит что-то непонятное, и он хочет обо всем этом иметь свое мнение.

— А что думает Татанка-Йотанка о тайнах белых людей? — спросил Харка.

— Должны ли мы держаться подальше от этих тайн или следует их узнать и пользоваться ими?

— Мы должны поскорее добыть себе мацавакены, но про заколдованные зерна золота нам надо молчать.

— Хорошо. — Такие советы были по душе Харке.

Значит, отец был прав, выбросив в реку золотое зерно, и желание Харки иметь мацавакен — справедливо. Татанка-Йотанка поистине великий жрец. Только одну задачу и он не разрешил: как краснокожим добыть мацавакены, если надо сохранить в тайне золото, если его нельзя обменивать на оружие? Такого количества шкур, на которое можно было бы приобрести мацавакены, у краснокожих нет. Шкуры, добываемые на охоте, нужны для изготовления типи, одежды, одеял. Конечно, кое-что из них можно бы оставить для обмена… Но столько! Да ведь для этого пришлось бы уложить целое стадо бизонов! А разве можно уничтожать стада бизонов?

От костра доносилось ворчание и урчание воинов, танцующих медвежий танец. И эти звуки напоминали всем о том, что вожди — на охоте, а род Медведицы, как установил Хавандшита, тяжело оскорбил духа медведя. И хотя жизнь как будто шла своим чередом, от типи к типи ползло какое-то беспокойство.

Наутро прискакал на взмыленной лошади Старый Ворон. На топот и крик собрались все. Когда он соскочил с коня, стало видно, что выражение его лица не предвещает ничего хорошего.

— Оперенная Стрела мертв! — кричал он. — Его разорвал медведь. О горе, горе!

Все словно остолбенели от этой вести.

Первым опомнился Чужая Раковина.

— Как это произошло? Говори!

Воин посмотрел вокруг.

— А где Хавандшита?

— В палатке жреца, — ответил Чужая Раковина.

— Сначала я хочу с ним говорить.

Четан направился позвать Хавандшиту, но вернулся один.

— Дух медведя рассержен, и жрец ни с кем не хочет говорить, — сказал он.

Слышавшие эти слова содрогнулись.

Чужая Раковина спросил:

— А где же Сын Антилопы?

— Он труп убитого завернул в одеяло и направился тем же путем, что и я, только медленнее.

— Едем навстречу.

— Хау. Едем навстречу.

И воины, и юноши поспешили к коням. Очень скоро они встретили Сына Антилопы, который вез тело убитого. Воины и юноши окружили Сына Антилопы, и он заговорил:

— Слушайте, воины рода Медведицы! Оперенная Стрела, брат Матотаупы, мертв! Мы проскакали туда, где охотились. Вы знаете, мясо нескольких старых бизонов мы оставили там. Там и собрались хищники. Там мы нашли и следы медведя — следы огромных лап. Это был наш медведь — гризли. Следы были свежие, но до вечера мы так и не смогли найти зверя. Тогда мы расположились на одном из холмов и разожгли большой костер. В полночь дозор нес Оперенная Стрела, а мы, которых вы видите живыми, крепко спали. Нас разбудил страшный крик. Я поспешил с копьем в руках на крик и увидел убегающего медведя. Я бросил в него копье, но не попал. Тогда я выпустил стрелу, но попал ему только в левую ногу. Медведь убежал. Оперенная Стрела лежал растерзанный на траве. Я думаю, он увидел медведя и, помня свой сон, решил один бороться с ним и не разбудил нас. Но он не смог убить медведя — медведь убил его.

Все повернули своих коней, и печальное шествие отправилось к стойбищу.

До утра в типи рода Медведицы звучали погребальные песни. Хавандшита, однако, так и не вышел из своей типи.

С рассветом воины несколькими группами расположились на высоких холмах и начали бить в барабаны, призывая вождя Матотаупу.

И через день он вернулся.

Харка, Харбстена и Курчавый, с утренней зари и до позднего вечера ведущие наблюдение, заметили возвращавшихся одновременно с воинами. Они вскочили на коней и понеслись навстречу вождю. Харка скакал на лучшем бизоньем коне, Харбстена — на Пегом, за ним — Курчавый.

— Хий-йе-хе! Хий-йе-хе! — закричали мальчики приветствуя вождя.

Вождь ехал невредимый. Он гордо восседал на своем коне, на спину которого были наброшены две шкуры бурых медведей и три шкуры горностая. Да, у него была богатая добыча. Сопровождавшие его Длинное Копье, Старая Антилопа и еще четыре воина тоже не возвращались пустыми. А Длинное Копье подстрелил по дороге горного орла, хвостовые перья которого собирался подарить Матотаупе в благодарность за гостеприимство.

Матотаупа — Великий Охотник возвращается!

Весть эта со скоростью ветра разнеслась по стойбищу, и все, кто мог, выбежали навстречу вождю, чтобы увидеть его и приветствовать. Только Хавандшита не покинул своей типи.

Приближаясь, Матотаупа увидел завернутый в шкуру труп, подвешенный на одном из холмов. Он спросил встречавших: кто же умер? И здесь он узнал, что медведь, которого он не нашел, убил его брата.

Все притихли. На лицо вождя легло выражение глубокой печали. Медленно, шагом направил он своего коня на эту возвышенность. Там он остановился. Рядом с ним остановился Харка и воины. Дул легкий ветер и шевелил волосы людей, гривы коней.

— Брат! — сказал Матотаупа. — Гризли убил тебя, но моя рука отомстит! Эта рука отомстит за тебя и этот мой нож. — Он поднял острый клинок. — Этот нож поразит огромного серого в сердце, и я отомщу за тебя, мой брат. Никто другой не должен подвергать себя опасности. Никто, кроме воина из типи Матотаупы. Я сказал. Хау!

После этих слов, которые прозвучали как клятва, долго молчали воины. Матотаупа еще раз посмотрел на тело брата.

Медленно спустились воины с холма и направились к стойбищу. Матотаупа в сопровождении Длинного Копья вошел в свою типи.

Женщины уже приготовили у очага еду. Снова закурены трубки и похожие на небольшие сучки сигары, но разговор не завязался. Всего несколькими фразами обменялся вождь со своими гостями.

Когда типи погрузилась в сон, Матотаупа подозвал Харку.

— Харка — Твердый как камень — Ночной Глаз — Убивший Волка, слушай меня! То, что я скажу, ты должен обдумать и лишь тогда дать ответ. Следы гризли мы оставили недалеко отсюда. Едва начнет светать, я выйду бороться с этим медведем, который разорвал моего брата. В этой охоте не должен принимать участие тот, кто не принадлежит к моей типи. И я спрашиваю тебя, хотя тебе и минуло всего лишь двенадцать зим, хочешь ли ты пойти со мной?

— Я пойду с тобой, отец, — без колебаний ответил мальчик.

— Ты не боишься лап медведя?

— Нет, отец, — ответил Харка. — Когда я с тобой, я ничего не боюсь.

— И ты не боишься духа медведя?

— Нет, отец, — так же твердо ответил Харка, но побледнел.

— Тогда утром ты идешь со мной, Харка — Твердый как камень.

— Я иду с тобой, — повторил Харка и отправился спать на свое обычное место у входа в типи.

Он лег и сразу крепко заснул. Все было ясно, все просто: Матотаупа принес хорошую добычу, он победит медведя. Харка должен ему помочь. Все будет хорошо.

Когда минула ночь и солнечные лучи вернули природе ее краски, поднялось от сна и стойбище. Громкими криками проводили юноши и дети двух охотников.