Запретам вопреки - Беллоу Ирен - Страница 11

Филипп рассмеялся так весело, словно рассматривал сборник карикатур, а не газетные фотографии. После чего им овладело странное нетерпение и приступы глубокой задумчивости. Иной раз он даже не слышал, когда к нему кто-то обращался. В таком состоянии Филипп Тарсен оставался все время, пока они летели в самолете.

В аэропорту он довольно рассеянно попрощался с ней, предупредил, что неделю проведет у своей матери в Сиэтле, но непременно позвонит, как только выяснит все до конца.

Саманта удивленно смотрела ему вслед, не понимая, что именно собирается выяснять Филипп. Однако мысленно пожелала ему счастья.

На третий день после возвращения из Лос-Анджелеса Дейзи, проводив сына в школу, как обычно, села за письменный стол. Надо приниматься за работу и вообще пора вернуться в привычную колею. Праздник и потрясения закончились, думать об их возможных последствиях не имеет смысла. Только накличешь беду.

Возможно, ей придется в ближайшее время подумать, как рассказать сыну правду. Конечно, он еще слишком маленький, чтобы все понять. Но так даже лучше, главное – он узнает, что его отец жив. Может, эта мысль будет поддерживать его в будущем.

Вздохнув, Дейзи раскрыла рабочую папку и прочитала план нового романа, который она набросала перед отъездом. Странно, подумала она, почему все эти наброски не вызывают у меня энтузиазма? Как будто писала не я, а кто-то другой. Ни одной мысли, ни одного образа не рождалось в ее голове. Посидев еще полчаса над своими записями, она решительно встала и вышла в сад. День был солнечный, одуряющий запах земли и первой зелени ударил в ноздри, и сладко закружилась голова. Все в Дейзи откликнулось на пробуждение природы. Словно с приходом весны в ней, как в дереве, быстрее заструились живительные соки. Что со мной? – думала она. И откуда взялось это новое чувство радости бытия? Ну что ж, не работает голова, так поработаем руками, решила она.

В комбинезоне, в садовых перчатках Дейзи принялась за весеннюю уборку своего небольшого сада, начав с обрезания кустарников. Заняв руки, она вновь освободила свою голову для мыслей о Филиппе Тарсене. И вновь с горечью подумала, как глупо вела себя с ним. И то, что с годами он не утратил власти над ней, приводило ее в отчаяние. За что ей выпала такая судьба? Несправедливо, несправедливо, бормотала она себе под нос, окапывая кусты сирени. Однажды она поддалась влечению и расплатилась за это. Не надо было ей соглашаться на эту встречу в Лос-Анджелесе! Виною всему неизвестно откуда появившееся в ней тщеславие. Редактор Томми Каллахан долго уговаривал ее, наговорил много лестных слов, и она не устояла. Как же! Голливуд, популярность, большие деньги!

А в результате – душевная тревога, попранное достоинство и неуверенность в себе. О физических страданиях своего растревоженного тела Дейзи думать не хотелось.

Она выпрямилась, опираясь на лопату, когда услышала шум подъехавшего к дому автомобиля. Подойдя к забору, она увидела большую машину, заполнившую собой почти всю проезжую часть узкой дороги. При виде бородатого мужчины в джинсах и в свитере, вылезавшего из машины со стороны водительского места, сердце Дейзи замерло на секунду, чтобы забиться с удвоенной силой. Сомнений больше нет.

Филипп Тарсен видел фотографию Эндрю в газете! Мгновенный импульс – бежать, спрятаться! – ей удалось превозмочь с трудом.

Пока мысли вихрем крутились у нее в голове, Филипп обошел машину, приблизился к забору и теперь мрачно разглядывал ее. В кепке с большим козырьком, в комбинезоне и в садовых перчатках, испачканных землей, – такой Маршу Фаулер, вернее Дейзи Остин, видеть ему не приходилось. Из-под кепки над ухом выглядывала прядь пепельных волос, щеки полыхали румянцем, несмотря на то что Дейзи явно была испугана его появлением.

Что ж, подумал Филипп, когда преступнику грозит возмездие, страх – закономерное чувство. А в том, что Марша, она же Дейзи, преступница, сомнений у него не было. Столько лет скрывать от него сына! Не говоря уже о самом факте своего существования. Сколько пришлось ему пережить из-за ее мнимой гибели!

Он сходил с ума, что не сумел ее спасти, а она в это время благополучно жила в доме своей тетки, совсем не думая о нем! А он долго не мог забыть ее нежного послушного тела, ее сияющих глаз и детской непосредственности. Она являлась к нему в сновидениях почти физически ощутимой, а проснувшись, он осознавал, что пытается обнять руками пустоту. Семь лет без нее, потерянных лет! Встретив ее в отеле Лос-Анджелеса, он пережил самое радостное потрясение в своей жизни – его любимая жива!

Судьба смилостивилась над ним. Он хотел ее любить. Отвергнутый, он готов был потратить оставшиеся годы на то, чтобы завоевать ее любовь. И как она с ним поступила? Сбежала!

Вновь сбежала, вторично нарушив данное обещание. Нет, никогда ему не понять женской психологии. Но теперь у него есть полное право на нее, она мать его сына!

– Пишешь романы, сажаешь цветы, – с насмешливой злостью произнес Филипп, растягивая слова. – На все руки мастерица.

Дейзи стояла неподвижно, стараясь не встречаться с ним глазами, пытаясь мысленно сообразить, откуда он свалился на ее голову. Вчера должна была завершиться программа встречи в Лос-Анджелесе. Неужели Филипп явился к ней прямо оттуда?

– Ничего не хочешь мне сказать, Дейзи?

Она молчала.

Тогда он открыл калитку и направился прямо к ней.

– Неужели такая решительная женщина, как ты, утратила дар речи? – Теперь он стоял перед ней, смотрел на нее в упор, пытаясь догадаться, о чем она сейчас думает.

– Добрый день, Филипп, рада тебя видеть, с натянутой вежливостью сказала Дейзи. – Как тебе удалось так быстро добраться сюда? Ты ведь должен был вылететь дневным рейсом из Лос-Анджелеса. – Она говорила спокойно, словно в его приезде к ней нет ничего особенного.

– Профессиональное умение быстро перебираться из одного места в другое, – заявил Филипп с апломбом суперагента, но, вспомнив случай, когда это хваленое умение подвело его, нахмурился. Мгновенное чувство вины за гибель родителей Марши Фаулер заставило его сменить тон:

– Я вылетел тем же рейсом, что и ты, когда убегала от разговора со мной.

– Я не понимаю, о какой профессии ты говоришь. Ты, кажется, был журналистом, потом начал писать романы… Во всяком случае, так о тебе писали везде. – Дейзи готова была говорить о чем угодно, лишь бы Филипп не заговорил о сыне. – Может, это не вся правда о тебе? Тебе, наверное, есть что скрывать.

Черт возьми, подумал он, откуда ей известно?! Или просто догадалась? Говорят, женщины одарены от природы интуицией в большей степени, нежели интеллектом.

– Добрый день, девочка! – послышался хрипловатый мужской бас за оградой. – На днях видел тебя по телевизору. Ты замечательно выглядела. Странно, что тебя никто не похитил в Лос-Анджелесе. Думаю, в Голливуде ты могла бы затмить всех киношных красоток. Они ведь искусственные, а ты у нас натуральная. Все мы гордимся тобой, так сказала моя Мэгги. А ты знаешь, моя жена в литературе разбирается.

Дейзи подошла ближе к ограде, обрадовавшись старому Маккею, до выхода на пенсию много лет работавшему в поселке почтальоном.

А его жена Маргарэт в местной школе преподавала литературу.

– Рада вас видеть, мистер Маккей. Спасибо за добрые слова. Передавайте привет миссис Маккей, – только и успела на ходу сказать она, поскольку Филипп крепко схватил ее за руку и быстро повел к дому.

– Хватит! – прорычал он сквозь зубы, направляясь к распахнутой двери бокового входа.

– Не понимаю, что значит «хватит»? И почему ты позволяешь себе… – с возмущением заговорила Дейзи, вырывая руку.

Филипп остановился так резко, что Дейзи, двигаясь по инерции, налетела на него, но быстро сделала шаг назад. Он повернулся к ней. Впервые она увидела Филиппа разгневанным.

– Хватит заговаривать мне зубы, хватит делать вид, что не понимаешь. Ты прекрасно понимаешь, что привело меня сюда. – Он судорожно сглотнул. – Почему ты не сказала, что у меня есть сын?