Пол и характер - Вейнингер Отто - Страница 98

Серьезная опасность грозит этой идее со стороны женственности. Женщина обладает незаменимым искусством создавать о себе представление, как о существе совершенно асексуальном, если ей и свойственна некоторая сексуальность, то это-де является только уступкой мужчине. Исчезни эта иллюзия – и что осталось бы с борьбой многих претендентов на одну и ту же женщину? Мало того. Опираясь на мужчин, которые им во всем верили, им удалось убедить другой пол, что сексуальность является важнейшей и насущнейшей потребностью мужчины, что только женщина в состоянии удовлетворить все истиннейшие, глубочайшие желания его. что целомудрие представляет для него нечто неестественное и невозможное. Как часто молодым людям, находящим удовлетворение в серьезной работе, приходится слышать от женщин, которым они кажутся не особенно безобразными и не особенно мало обещающими в качестве любовников и зятей, чтобы они не особенно утомлялись рабо-той, а по возможности старались бы «пользоваться жизнью». В этих дружеских напоминаниях кроется, правда, совершенно бессознательное чувство женщины, что она превратится в ничто, что она потеряет всякое значение, которое направлено исключительно на половой акт, коль скopo мужчина начнет заниматься не половыми, а всякими другими делами.

Переменится ли когда-нибудь женщина в этом отношении? Весьма сомнительно. Не следует также думать, что она когда-либо была иной. В настоящее время чувственный элемент выступил еще сильнее чем раньше, ибо в этом «течении» огромную роль играет стремление женщины перейти из сферы материнства в сферу проституции. В целом это скорее является эмансипацией проститутки, чем эмансипацией женщины. Прежде всего это положение оправдывается на положительных результатах его: мужественное проявление кокотки в женщине. Что является несомненно новым, то это положение, которое занял мужчина. Под влиянием еврейства он готов подчиниться женской оценке своей собственной личности, даже усвоить ее. Мужское целомудрие осмеяно, его больше не понимают. Мужчина ощущает женщину не как грех, а как судьбу, собственное влечение не вызывает уже в мужчине стыда.

Теперь видно, откуда исходит требование «изменить себя», ресторанный взгляд на Диониса, культ Гете, поскольку Гете является Овидием, откуда ведет свое происхождение этот современный культ полового акта. Дело зашло так далеко, что едва ли кто-нибудь находит в себе достаточно мужества сознаться в своем целомудрии, и всякий предпочитает навлечь на себя маску развратника. Половые излишества представляют собою самый изысканный предмет хвастовства, но сексуальность приобрела в настоящее время такую высокую ценность, что буяну приходится потратить немало сил, чтобы поверили его хвастовству. Целомудрием же до того пренебрегается, что даже целомудренный человек считает для себя более удобным скрыться под личиной развратника. Бесспорная истина, что стыдливый человек стыдится своей стыдливости, но эта другая, современная стыдливость есть не стыдливость эротики, а стыдливость женщины, которая стыдится потому, что не нашла еще мужчину, не приобрела еще от другого пола никакой ценности. Каждый изощряется перед другим в рассказах о той верности, упоении и добросовестности, с какой он реализует свои половые функции. Так женщина, которая по своей природе в состоянии оценить мужчину только с половой стороны, определяет теперь, что такое мужественность: из ее рук мужчины берут критерий своей собственной мужественности. Таким образом число совокуплений, «связь», «девочка» являются свидетельством достоинства мужчины. Но нет: ведь в таком случае не было бы больше настоящих мужчин.

Напротив, высокая оценка девственности первоначально исходила и продолжает исходить от мужчин там, где они еще имеются: она является проекцией имманентного мужского идеала незапятнанной чистоты на предмет его любви. Страх и трепет, которые испытывает женщина при всяком прикосновении к ней и которые очень быстро переходят в интимную доверчивость, вспышки истерии, которые рассчитаны на подавление половых желаний ее – все это не должно вводить нас в заблуждение и вызывать в нас иллюзию женской непорочности. Правда женщина с внешней стороны сильно старается наиболее полно удовлетворить мужчину в его требовании физической чистоты, ибо в противном случае на нее не нашлось бы покупателя. Верно и то, что ей свойственна потребность приобрести возможно большую ценность, а потому она и ждет подолгу того мужчину, который ей может сообщить наивысшую ценность (что совершенно превратно толкуется, как высокая самооценка девушек). Но все это вещи, которые могут вызвать в нас превратный образ женщины, а потому необходимо относиться к ним с крайней осторожностью. Вопрос же о том, как сами женщины относятся к девственности, едва ли может возбудить сомнения после того, как было установлено, что основная цель женщины направлена на осуществление полового акта, через который она как бы впервые приобретает бытие. А что женщина хочет полового акта и ничего другого, хотя бы она сама изображала полнейшую индифферентность к сладострастному наслаждению – это было доказано всеобщностью сводничества.

Чтобы снова убедиться в этом, следует подумать, какими глазами смотрит женщина на целомудренное состояние представительницы одного с ней пола.

Первое, что здесь бросается в глаза, это низкая оценка, которую придает женщина состоянию незамужества. Да это собственно и единственное состояние женщины, которое женщина же отрицательно оценивает. Только когда женщина выходит замуж, она приобретает ценность в глазах других женщин. Пусть это даже будет «несчастный» брак с безобразным, расслабленным, бедным, низким, тираническим, ничтожным человеком, она все же замужем, я хочу сказать, она все же приобрела ценность, бытие. Даже женщина, которая лишь короткое время вкушала прелести жизни содержанки, даже уличная проститутка, и та обладает большей ценностью в глазах женщин, чем старая дева, которая одиноко проводит время в своей каморке за шитьем и штопаньем, ни разу не вкусив наслаждения связи с мужчиной, ни законной, ни незаконной, ни продолжительной, ни проносящейся, как кратковременное опьянение.

И молодая девушка, которая отличается крупными физическими достоинствами, оценивается женщиной с положительной стороны не потому, что она вызывает восхищение своей красотой (у женщины нет органа ощущения прекрасного, так как она лишена внутренней ценности, которую могла бы проектировать), а исключительно потому, что она обладает большими шансами приковать к себе внимание мужчины. Чем обворожительнее девушка, тем надежнее то обещание, которое видят в ней другие женщины, тем более ценна она для женщины, как сводницы, назначением которой является охрана интересов общения между полами. Только эта бессознательная мысль заставляет женщину восхищаться красивой молодой девушкой. Что подобное отношение проявляется с особенной рельефностью только тогда, когда единичный женский индивид, оценивающий и восхищающийся красотой, сам уже получил бытие (иначе это чувство подавляется в ней завистью к конкурентке и опасением, что ее шансы в борьбе за ценность уменьшатся), об этом мы уже говорили. Прежде всего они должны посводничать в своих собственных интересах, и только тогда другие женщины могут рассчитывать на их содействие в этом направлении.

Низкая оценка «старой девы», ставшая, к сожалению, столь популярной, несомненно исходит от женщины. О пожилой девушке мужчины очень часто говорят с полным уважением, но каждая женщина, замужем она или нет, придает ей необычайно низкую оценку, хотя она отлично может этого и не сознавать. Мне самому пришлось слышать, как одна замужняя дама, необычайно умная и талантливая, окруженная, благодаря своей красивой внешности, таким громадным количеством поклонников, что о зависти здесь и речи быть не может, подтрунивала над своей некрасивой и старообразной итальянской учительницей за то, что та неоднократно повторяла: «Io sono ancora una vergine»– «я еще девушка».

Правда, при этом предположении, что эти слова точно переданы, следует все же признать, что та девушка надела на себя маску добродетели только по необходимости, она, во всяком случае, была бы очень рада освободиться от своей девственности, которая в такой сильной степени умаляет ее значение в глазах общества.