Сила воли - Вейнбаум Стенли - Страница 6

— Что еще?

— А еще, Хэм, эти стручки в точности такие же, как те, которыми нас забросали триопты в каньоне Гор Вечности и от которых мы тогда чуть не задохнулись.

— От которых ты чуть было не отправилась на тот свет, ты хочешь сказать.

— Во всяком случае, у меня хватило ума их запомнить, — возразила она, покраснев. — Но дело вот еще в чем. Разум Оскара — это разум растения! — Она затянулась сигаретой и помолчала, пока Хэм набивал свою трубку.

— Как ты думаешь, — вдруг спросила она, — не помешает ли колонизации Венеры присутствие Оскара и его компании? Я понимаю, что они живут на темной стороне, но представь, что здесь найдут полезные ископаемые и начнется их коммерческое освоение. Конечно, люди не могут жить без солнечного света, но ведь можно основать вахтовые поселки. Что тогда с ними будет?

— И что же?

— Вот я и думаю. Хватит ли на этой планете места для двух разумных рас? Не пересекутся ли рано или поздно их интересы?

— Что из этого? — проворчал он. — Эти создания примитивны, Пэт. Они живут в пещерах, не знают ни культуры, ни оружия. Для человека они не представляют угрозы.

— Но у них замечательно развитый интеллект. Откуда ты знаешь, быть может, те, кого мы здесь встретили, всего лишь дикое племя варваров, а где-нибудь на бескрайних просторах темной стороны существует растительная цивилизация. Тебе известно, что цивилизованность не является привилегией человечества; вспомни хотя бы великолепную угасающую культуру Марса или следы погибшей цивилизации на Титане. Человеку просто случайно выпала судьба, совершенно не похожая на другие, по крайней мере пока это так.

— Все это, в общем, правильно, Пэт, — согласился он. — Но если приятели Оскара по отношению к другим не более драчливы, чем к кровожадным триоптам, тогда они довольно безобидны.

Она вздрогнула.

— Я никак не могу этого понять. А что, если…

— Если что?

— Я… не знаю. Мне пришла в голову одна мысль, довольно жуткая. — Она резко подняла голову. — Хэм, завтра я собираюсь точно определить, насколько действительно разумен Оскар. Абсолютно точно… если только смогу.

Совершенно неожиданно в этом деле возникли некоторые трудности. Когда на следующий день Хэм и Пэт приблизились к ледяной гряде, с трудом преодолев невероятные нагромождения льда и камня, они вдруг остановились в полной растерянности, недоумевая, в каком ряду пещер находится именно та, перед которой они стояли и разговаривали с Оскаром. В блеске отраженных огней все отверстия казались совершенно одинаковыми, а существа около них глазели на людей, полуприкрыв глаза, с абсолютно непроницаемым видом.

— Да-а, — с сомнением протянула Пэт, — давай все-таки попытаемся. Эй, там, ты — Оскар?

Щелкающий голос ответил:

— Да.

— Я не верю ему, — возразил Хэм. — Тот сидел выше и правее. Эй! Ты Оскар?

Другой голос щелкнул:

— Да.

— Но вы не можете оба быть Оскаром!

Избранник Пэт ответил:

— Мы все Оскар.

— О, это неважно, — вставила Пэт, предвидя возражения Хэма. — Очевидно, то, что знает один, знают все; так что безразлично, кого мы выберем. Оскар, вчера ты сказал, что ты разумен. Ты более разумен, чем я?

— Да. Гораздо более разумен.

— Ха! — хихикнул Хэм. — Что, съела?

Она фыркнула:

— Это ставит его на милю выше тебя, янки! Оскар, ты когда-нибудь говоришь неправду?

Плотные веки накрыли полупрозрачные.

— Неправду, — повторил резкий голос. — Неправду. Никогда. Нет необходимости.

— Хорошо. Ты… — Она вдруг осеклась, услышав приглушенный хлопок. — Что это? О! Смотри, Хэм, один из его стручков лопнул! — Она отступила на шаг.

Они почувствовали сильный резкий запах, напомнивший им страшный час, проведенный в каньоне, но в этот раз запах был не настолько сильным, чтобы вызвать удушье у Хэма или обморок у Пэт. Резкий, едкий и все-таки не лишенный приятности.

— Зачем это, Оскар?

— Так мы… — Голос вдруг умолк.

— Размножаетесь? — подсказала Пэт.

— Да. Размножаемся. Ветер переносит наши споры от одного к другому. Мы живем там, где ветер.

— Но вчера ты сказал, что вы размножаетесь делением.

— Да. Споры оседают на наших телах и происходит… — Голос снова умолк.

— Опыление?

— Нет.

— Раздражение?

— Да.

— И после этого появляется нарост?

— Да. Когда рост прекращается, мы разделяемся.

— Фу! — фыркнул Хэм. — Нарост!

— Заткнись! — огрызнулась Пэт. — Просто нарост — это и есть ребенок.

— Нарост — это ребенок… Пусть так, но я очень рад, что не стал ни женщиной, ни тем более биологом.

— Я тоже, — сдержанно ответила Пэт. — Оскар, что ты знаешь?

— Все.

— Ты знаешь, откуда пришли люди?

— С той стороны, где свет.

— Да, но до того?

— Нет.

— Мы с другой планеты, — торжественно сказала девушка. Так как Оскар молчал, она добавила: — Ты знаешь, что такое планета?

— Да.

— И ты знал еще раньше, чем я произнесла это слово?

— Да, гораздо раньше.

— Но откуда? Ты знаешь, что такое машины? Ты знаешь, что такое оружие? Ты знаешь, как делать эти вещи?

— Да.

— Тогда почему ты их не делаешь?

— Нет необходимости.

— Нет необходимости! — Она раскрыла рот от удивления. — Да будь у вас свет, даже просто огонь, — вы могли бы держать этих туристов, то есть я имею в виду триоптов, на безопасном расстоянии, вы не дали бы им пожирать себя!

— Нет необходимости.

Она беспомощно повернулась к Хэму.

— Не думаю, — прошептала она. — Дело в другом, в чем-то, чего мы не понимаем.

— Оскар, откуда тебе известно все это?

— Разум.

У пещеры неподалеку тихо хлопнул еще один стручок.

— Но как? Скажи мне, как вы объясняете факты?

— С помощью других фактов, — прощелкало существо на льду. — Разум может построить картину… — молчание.

— Вселенной? — подсказала Пэт.

— Да. Вселенной. Я начинаю с одного факта и делаю из него выводы. Я строю картину Вселенной. Затем я беру другой факт и делаю из него выводы. Если эта картина Вселенной, которую я построил, идентична первой, я знаю, что эта картина верна.

Пэт и Хэм с благоговением воззрились на существо.

— Послушай-ка! — сказал Хэм, переведя дыхание. — Если это правда, мы сможем узнать у Оскара все, что угодно! Оскар, ты можешь объяснить нам, чего мы еще не знаем?

— Нет.

— Почему нет?

— Сначала вы должны дать мне слова. Я не могу объяснить того, для чего у нас нет слов.

— Это правда, — прошептала Пэт. — Однако, Оскар, я знаю слова: время и пространство, энергия и материя, закон и причина. Расскажи мне о высшем законе Вселенной!

— Это закон… — молчание.

— Сохранения энергии или материи? Гравитации?

— Нет.

— Учение о… Боге?

— Нет.

— О жизни?

— Нет. Жизнь не имеет значения.

— Но… У меня нет больше слов.

— Существует вероятность, — с усилием сказал Хэм, — что такого слова вообще пока нет!

— Да, — щелкнул Оскар. — Это закон вероятности. Все эти слова обозначают различные проявления закона вероятности.

— Боже мой! — выдохнула Пэт. — Оскар, тебе известно значение слов: звезды, созвездия, планеты, туманности и атомы, протоны и электроны?

— Да.

— Но откуда? Разве ты когда-нибудь видел звезды, они же вечно закрыты облаками? Или Солнце, закрытое Барьером?

— Нет. Достаточно сделать вывод, потому что возможна только одна форма существования Вселенной. Реально только то, что возможно; то, что невозможно, также и нереально.

— В этом, кажется, есть какой-то смысл, — тихо сказала Пэт. — Только я еще не совсем поняла какой. Оскар, тогда почему вы не воспользуетесь своим знанием, чтобы защитить себя от врагов?

— Нет необходимости. Нет необходимости чтолибо делать. Через сто лет мы… — молчание.

— Будете в безопасности?

— Да… нет.

— Что? — Внезапно ее поразила ужасная догадка. — Ты хочешь сказать, что вы исчезнете?

Девушка совсем растерялась.