Трудная дорога домой - Вебер Дэвид Марк - Страница 9

Само по себе, это было бы не так и важно. Но это не было «само по себе», поскольку Афинский курорт лежал на склоне горы Перикл, а по подножию горы проходило незамеченное ответвление Олимпийского Разлома. Ни кем не замеченное, что представляло лишь незначительное упущение. Но и его оказалось достаточно. Дрожь, прошедшая по нему этим утром была на грани чувствительности приборов, но камни уже медленно, неторопливо двигались, когда их настигла вибрация. В первый момент могло показаться, что она не повлекла за собой последствий… но затем первый крупный булыжник тяжело повернулся и подтолкнул другой. Пока все происходящее было невидимо под невинно выглядевшим белоснежным покрывалом, но даже если бы и нашелся в Олимпийской долине хоть один человек, понявший, что происходит, уже все равно было слишком поздно что-либо предпринимать.

Ранджит Гибсон спрятал улыбку, когда Сьюзан развернула и отправила в рот вторую пластинку жвачки. Он не знал где она подцепила эту привычку — уж родители-то сделали все от них зависящее, чтобы ее подавить! — но она служила отменным барометром ее настроения. Когда она начинала поглощать пластинки одну за другой, это значило, что она полна тревоги, возбуждения, гнева, или какой-либо комбинацией этих трех чувств. В настоящий момент, по его мнению, это было на девяносто процентов возбуждение и на десять тревога, поскольку они уже проделали три четверти пути к площадке в начале трассы для новичков.

При всем ее демонстративном отвращении к «Детскому Холму», Сьюзан должна была не хуже других сознавать свою неподготовленность. Она также сознавала всю разницу между симулятором, насколько бы реалистичным он не был, и реальным спуском по склону на настоящих лыжах. Так что, как бы она не возмущалась наложенными на нее ограничениями, она знала, что это…

Он так и не смог позднее вспомнить что именно прервало его размышления. Во всяком случае не первый сигнал. Что-то должно было быть, какой-то еле уловимый намек не распознанный его сознанием тогда и не вспомнившийся позднее, но у него не было даже догадки о его природе. Просто мгновением ранее тек нормальный поток мыслей и вдруг он просто остановился. Вот просто так. Как будто кто-то внутри него щелкнул переключателем перебросившим его взгляд с сестры на стену припорошенного снегом черного камня скользившую мимо окон вагончика подъемника.

Стена эта была неровной, с сосульками обрамлявшими трещины и расщелины в ней, в которых скапливался снег. Он с увлечением разглядывал ее в начале, но зрелище это быстро стало привычным. Но сейчас что-то изменилось, и он нахмурил лоб пытаясь понять что именно. Затем обнаружил. Над снежными карманами начали закручиваться вихрем снег и мелкие кристаллы льда — похоже, хоть и не совсем, на снежные смерчики.

«Но ведь ветра нет, — озадачено подумал он. — По крайней мере такого сильного. И что это за звук? Похоже на…»

Он взглянул вверх сквозь кристаллопластовую крышу вагончика, и сердце его замерло.

Сцилла Берчи встрепенулась как только первый, отдаленный грохот и вибрация коснулись ее ушей и подошв. Она не опознала звук, но что-то в нем зажгло предупреждающие сигналы в древней, оставшейся от пещерных людей, части ее мозга. Она обвела глазами горизонт в поисках угрозы, а затем втянула воздух как если бы кто-то ударил ее в живот.

Весь склон над Афинским курортом, казалось, содрогнулся и сдвинулся. Сперва это было медленным движением у самой вершины Перикла, которое, казалось, не имело никакого отношения к строениям и людям у ее подножия. Но все изменялось с ужасающей скоростью. Медленное движение ускорилось, скольжение становилось быстрее и быстрее, и, по мере ускорения, оно расширялось. Все большая часть горы, казалось, осыпалась и закручивалась подобно верхушке гигантской океанской волны и над ней вздымалась снежная пена. Валуны и выходы породы, насыщенная темная зелень вечнозеленых деревьев, все исчезало в ускоряющейся утробе лавины. Сцилла Берчи услышала собственный крик ужаса, когда смертоносная стена камней, снега и расщепленных деревьев — и людей — поглотила башни подъемников и обрушилась на курорт.

Подобно всем современным лыжным курортам, особенно на Грифоне, Афинский был оснащен сейсмическим оборудованием по последнему слову техники. Погода на Грифоне часто была суровой и всегда трудно прогнозируемой на достаточно большой срок. Гористая планета, кроме того, была самой тектонически активной из всех трех населенных миров Звездного Королевства. Такой комбинации было достаточно, чтобы создать угрозу частых лавин, особенно поздней зимой и весной, когда обычным явлением были резкие изменения температуры. Руководство Афинского курорта не имело желания быть захваченными врасплох приключившейся неприятностью. Выносные сейсмографы и температурные датчики постоянно передавали данные вычислительному центру курорта. Данные эти также поступали в Грифонский Центр Горного Мониторинга, который начинался как частное предприятие более двух земных веков назад, куда также поступали спутниковые фотографии позволявшие ГЦГМ накапливать данные и отслеживать самые легкие следы нестабильности по всей планете. Последние пятьдесят лет в его работе начало принимать участие планетарное правительство — привлекательность курортов Грифона приносила почти двадцать процентов внешних поступлений, и местному правительству было очевидно, как скажутся на туристическом бизнесе раздавленные лавиной гости — и обычно ГЦГМ обнаруживал условия приводящие к лавине еще на этапе их формирования.

Когда это случалось, предпринимались меры либо по ликвидации этих условий, либо по эвакуации гостей со всех курортов попадавших в опасную зону до прохождения угрозы. Учитывая возможности современных антигравов и силовых лучей, обычно удавалось устранить угрозу еще до ее материализации, и, возможно, это было одной из причин произошедшего. Возможно люди, сидевшие у мониторов и прочего сложного оборудования предупреждения и предотвращения лавин, стали слишком уверенными в своей способности держать под контролем ярость природы. Или, возможно, причины были еще проще, поскольку плотность установки датчиков в критической области была ниже положенного. Никто не знал о существовании незначительной линии разлома, которую впоследствии геологи назовут Афинской Развилкой, и создатели сети датчиков слегка поскупились на оборудовании того, что как все «знали» было стабильной областью, и решили сосредоточить ресурсы в известных опасных зонах. То, что они установили на Перикле отвечало спецификациям сейсмологов — едва-едва — но сеть датчиков была растянутой и никто даже не заметил сигналов о существовании разлома, которые могли быть засечены более совершенными инструментами.

И, в любом случае, то, что кто-то мог или не мог узнать, оказалось совершенно неважно, когда по всему склону горы Перикл снежный покров сорвался с места и с ревом покатился вниз подобно ледяному дыханию ада.

— Боже мой!

Хонор не узнала голос. Она знала, что он не принадлежит кому-то из ее людей — точнее, она полагала, что не принадлежит, немедленно поправила она себя, поскольку и правда не была уверена. Потрясение и ужас, наполнявшие эти слова, могли исказить чей угодно голос.

Они со старшиной Зарелло переглянулись, а затем она пробежала глазами по иконкам на ее ИЛСе, убеждаясь что все боты находятся на своих местах. Но эта проверка была чисто рефлекторной. Что-то в ней уже знало, что происходящее не имеет никакого отношения к учебной высадке.

— Смотрите! — задохнулся кто-то еще — О, Митра, взгляните на долину !

Голова Хонор дернулась вверх и по сторонам, а старшина Зарелло автоматически наклонил бот, чтобы предоставить ей лучший обзор через армопластовый колпак кабины. Ее глаза пробежались в поиске того, что вызвало это восклицание ужаса. Когда же она это обнаружила, лицо ее побледнело от ее собственного ужаса при виде гигантской волны снега, камней и грунта, несущейся по долине подобно апокалипсису.