Прекрасная дружба - Вебер Дэвид Марк - Страница 16

Марджори Харрингтон закончила описание своей последней микробоустойчивой породы тыквы, закрыла файл и со вздохом откинулась в кресле. Кто-то из фермеров Сфинкса утверждал, что будет гораздо проще и быстрее придумать что-нибудь, что истребит микробов. Такая мысль, казалось, всегда приходила в голову тем, кто сталкивался с подобными проблемами, и порою Марджори была готова признать, что это было не только простейшим, но и самым недорогим и экологически здравым решением. Особенно тогда, когда данный паразит сам по себе был новым видом, новой мутацией, а не старой, привычной частью экосистемы. Но в данном случае они с администрацией планеты категорически возражали, и ее окончательным решением – разработка которого, как она признавала, заняла дольше, чем могло занять более агрессивное решение – было не заниматься микробом, а выбрать наименее масштабную из трех возможных генетических модификаций растения. На планете, чью биосистему люди еще не полностью изучили, всегда разумно как можно больше ограничивать воздействие на эту биосистему, поэтому она предполагала, что сельскохозяйственные картели и администраторы министерства внутренних дел будут весьма довольны ее решением, несмотря на стоимость всех дополнительных часов, вложенных в этот проект.

Она скривилась при мысли о бюрократах. Да, их местная разновидность были гораздо менее навязчивой и более разумной, чем их собратья на Мейердале, но Звездному Королевству насчитывалось чуть больше шестидесяти земных лет. Без сомнения, когда оно достигнет возраста Мейердала, то будет обладать всеми закоснелыми бюрократиями, какие только может пожелать наиболее лишенный воображения и обожающий процедуры канцелярский тиран.

Ее гримаса превратилась в ухмылку, удивительно походившую на улыбку ее дочери, а потом погасла, когда от тыквы она обратилась к другим делам. Ее нагрузка сильно возросла в течение прошлых недель, когда в южном полушарии Сфинкса неуклонно приближался сезон посадочных работ, и теперь, когда она покончила с тыквенным проектом, гнетущее чувство вины вернулось с полной силой. Вряд ли она виновата, что груз работы не давал ей найти время на долгие походы со Стефани, но она не могла освободиться даже для того, чтобы помочь дочери исследовать исчезновение сельдерея, которое наконец настигло усадьбу Харрингтон.

Хорошо хоть Ричард возобновил уроки дельтапланеризма в качестве развлечения и компенсации. Гениальная идея, и Стефани отнеслась к ней с восторгом. Марджори оставалось только радоваться, что Стефани так понравилось – она стала проводить много часов в воздухе, время от времени отмечаясь через наручный комм – и, несмотря на громогласное беспокойство некоторых родителей в Твин Форксе, чьи дети тоже учились летать, Марджори не слишком беспокоили возможные опасности нового хобби дочери. Сама она никогда не занималась этим спортом, но он был достаточно популярен на Мейердале, где она знала десятки страстных любителей. В отличие от некоторых родителей, она понимала, хоть и не без труда, что невозможно держать своего единственного ребенка завернутым в ватное одеяло. Дети не всегда могут избегать опасности, но это им удается гораздо лучше, чем готовы признать большинство взрослых, и какое-то количество шишек, царапин, ушибов, синяков и даже переломов были неизбежным спутником детства, нравилось ли это родителям или нет.

Несмотря на то, что у Марджори не было оснований тревожиться о новом увлечении Стефани, она все еще беспокоилась, что Стефани взялась за него в основном для того, чтобы отвлечься от разочарования в других своих желаниях. Внешне казалось, что Стефани забыла о своей жажде исследовать бескрайние леса усадьбы, но внешность бывает обманчивой, и Марджори слишком хорошо знала свою дочь, чтобы поверить в то, что та на самом деле оставила свои первоначальные устремления, как бы она не радовалась внешне другой деятельности.

Марджори задумчиво потерла нос. Ясно, что Стефани понимала – по крайней мере, в уме – всю важность ее работы и почему она шла впереди других занятий, которые они обсудили, но это только все усложняло. Какой бы смышленой ни была Стефани, ей тем не менее всего лишь одиннадцать лет, а понимание и принятие слишком часто были не одним и тем же даже для взрослых. Кроме того, мирилась ли с этим Стефани или нет, ситуация была чрезвычайно несправедливой по отношению к ней, а «справедливость» была невероятно важна для детей… даже гениев на двенадцатом году жизни. Хотя Стефани редко дулась или ныла, Марджори ожидала, что услышит немало тщательно продуманных замечаний о вопросе справедливости, и то, что Стефани не жаловалась вообще, только обострило чувство вины у Марджори. Создавалось впечатление, что Стефани…

Рука, потиравшая нос доктору Харрингтон, внезапно застыла, когда новая мысль озарила ее, и она нахмурилась, удивляясь, почему ей не пришло это в голову раньше. Она ведь знает свою дочь, и подобное смирение совершенно не свойственно Стефани. Нет, она не дулась и не ныла, но никогда не отказывалась без борьбы от того, к чему изо всех сил стремилась. Хотя Стефани наслаждалась дельтапланеризмом на Мейердале, он никогда не был такой страстью для нее, какой, казалось, стал здесь. Вполне вероятно, что она просто обнаружила, что недооценила степень удовольствия от него на Мейердале, но внезапно разбуженные инстинкты Марджори чуяли нечто совершенно иное.

Она проиграла в уме недавние разговоры с дочерью, и ее подозрение возросло. Стефани не только не жаловалось на несправедливость ее заточения или «идиотизм» юных граждан Твин Форкс, с которыми делила уроки полетов, но уже больше двух недель вообще не упоминала загадочные кражи сельдерея, и Марджори отчитала себя еще сильнее за то, что впала в грех самоуспокоенности. Она прекрасно понимала, почему так произошло – с грузом ее нынешних проектов, она была слишком благодарна Стефани за ее сдержанность, чтобы как следует подумать, откуда она растет – но это не оправдание. Все признаки были налицо, и ей следовало понять, что такой покладистой Стефани могла быть только Стефани, которая что-то замышляла и не хотела, чтобы ее родители это заметили.