A.D. 999 - Белл Жадриен - Страница 62

Фенрир прыгнул, поскользнулся, но не остановился, его клыки рвали высовывающуюся изо льда плоть. Локи поднял руку, давая знак своим людям.

Торкелл повел их за собой. Он следовал приказам Дракона, не понимая их. Под ним уже не было белого жеребца — его заменил обычный чалый конь. Знал ли юноша, что скачет навстречу смерти? Локи полагал, что да.

Вопя и размахивая оружием, люди устремились вниз по склону холма. Их переполняла ярость обманутых. У попавших в ледяной плен тварей не было ни малейшего шанса, когда на них обрушились мечи и топоры.

Но все же они прибывали, словно сама земля исторгала их из себя. Один из монстров прыгнул на Торкелла. Локи не стал смотреть, как чудовище рвет на части храброго юношу, но мысленно воздал ему хвалу, как первому и самому верному последователю Дракона Одинссона. Пришло время последнего, самого черного чуда.

До сих пор Локи еще ни разу не исполнял его. И надеялся, что ему это не понадобится. Грозная мощь сверхъестественного явления беспокоила его, но сейчас победа требовала любую цену. Он закрыл глаза и попросил седьмого Темного Чуда.

В нескольких ярдах от него тела павших крестьян зашевелились и стали подниматься. Обглоданные до костей, изувеченные, некоторые без голов, они встали, подчиняясь его призыву. Хромая и спотыкаясь, эти обезображенные мертвецы двинулись на своих убийц с твердой решимостью, которой им не доставало при жизни. К крестьянам присоединились павшие недавно викинги, из смертельных ран которых еще сочилась кровь. Что-то похожее на печаль тронуло Локи, когда он увидел сражающийся труп Торкелла с обезображенным до неузнаваемости лицом.

Мертвецы вооружились, кто чем мог: одни хватали сучья, другие — камни, третьи — кости своих товарищей. Их враги поначалу смеялись. Но того, кто лишен жизни, нельзя напугать или убить, а его целеустремленность стала самым главным оружием.

Зрелище было настолько омерзительное, что Локи едва сдержал позыв к рвоте. Услышав знакомый голос, он оглядел поле битвы и наконец увидел того, кто звал его.

Она мчалась к нему на черном, как беззвездное небо, скакуне, похожем на обтянутый кожей скелет. Рядом с изрыгающим огонь конем несся Гарм.

— Хель! — воскликнул Локи.

— Отец! Я пришла тебе на помощь.

Он махнул рукой, указывая вперед, чувствуя странное, необъяснимое удовольствие, вытесняющее отчаяние. Впервые с тех пор как боги Эзира заточили их в разные темницы, члены его семьи собрались вместе. Локи наделал много ошибок и знал это, но все равно любил своих детей.

Она подскакала к нему.

— Отец! — Хель улыбнулась, показав белые зубы. — Такого сражения я еще не видела! Расскажи мне о нем.

Он рассказал. Улыбка сползла с ее лица, сменившись грозным оскалом.

— Анджело, — прошипела она, когда Локи закончил, и обвела взглядом поле битвы, усеянное несметным числом трупов. — Если хочешь разбить Анджело, — медленно сказала Хель, — то, возможно, у меня есть то, что может тебе пригодиться.

ГЛАВА 21

Кеннаг казалось, что на ногах у нее выросли крылья. Сердце стало таким легким, что могло летать. Они решили, что пойдут дальше, пока не погибнут, но теперь впереди забрезжил свет надежды. У них появился шанс, пусть даже самый слабый. Остров Иона далеко, очень далеко, если судить по рассказам Элвина. К счастью, в Племени они провели только один день. У них в запасе оставалось еще двадцать семь на все путешествие, при условии что удастся ускользнуть от погони.

Кеннаг грела не только собственная надежда, но и то, как преобразился Элвин. Она едва не расплакалась, когда он рассказал, как стегал себя плетью, наказывая за неполноценность, за увечную руку. Теперь Элвин опять улыбался, а в его глазах появилась целеустремленность.

Они поспешили в деревню, сопровождаемые призраком убитого короля. Ей не терпелось поскорее увидеть Валаама, Рататоску, Ровену, подаренную эльфами лошадь и рассказать всем о новой, достижимой цели.

Боковым зрением Кеннаг заметила какое-то белое пятно. Она быстро повернула голову и немного сбилась с шага, поскользнувшись на мокрой траве.

— Кеннаг?

Вопрос Элвина остался без ответа. Сердце застучало, медленно и тяжело.

Всадник и лошадь стояли всего в нескольких ярдах слева, странно мерцая в густой тени деревьев. В какой-то момент, вспомнив первую встречу с Недди, она подумала, что видит призрак некоего мертвеца. Но нет, в этой паре не было ничего призрачного, ни намека на призрачность — только непонятная бледность.

Сердце упало и остановилось.

Кеннаг почувствовала, как внутри у нее все замерло и даже кровь уже не текла по венам. Холод пронзил ее, как удар кинжала, и воздух застрял в горле.

Всадник улыбнулся. На месте, где должны были быть глаза, темнели две дыры. Его лошадь стояла совершенно смирно, не шевелясь, как будто неживая.

Ей вспомнилось описание Знамений, которые, по словам Элвина, возвещали конец христианской веры. Некоторые из них она уже видела. Три коня — белый, со знаменем; рыжий — из крови убитых монахов; и черный — с богиней Хель.

Сейчас Кеннаг смотрела на четвертого всадника Апокалипсиса. В памяти всплыли слова Элвина: «Четвертая Печать освобождает Коня Бледного. Его всадник — Смерть».

Злость захлестнула Кеннаг.

Тогда слушай, Смерть, — мысленно сказала она. — Мы с Элвином не умрем, пока чудовище из бездны не убьет нас через сорок дней! Если ты часть плана, то уважай предначертание!

В ее голове прозвучал смех.

Верно, предначертанный вам час еще не наступил. Но однажды мы встретимся снова. Вам не уйти от меня.

От тебя не уйдет ни один из смертных. Но сегодня этот день не настал.

Всадник и лошадь растворились во тьме леса. Кеннаг глубоко вздохнула, а сердце снова застучало, и боль, внезапно пронзившая грудь, била так сильно, что она пошатнулась и упала бы, если бы не подоспевший на помощь Элвин.

— Что случилось? Еще один знак?

Она кивнула.

— Да. Четыре всадника. Они уже здесь.

Кеннаг заметила, как дрогнул его взгляд. Элвин знал, кто такой четвертый всадник. Последний всадник.

Мягкий свет, льющийся со звездного неба, внезапно пропал. Внезапно ей стало невыносимо жарко и душно, а воздух наполнился едкой вонью несвежего дыма и обгоревшей плоти. Ветер принес этот запах откуда-то издалека. Темнота обступила Кеннаг со всех сторон, она тихонько всхлипнула и потянулась к Элвину. И он тоже потянулся к ней. Они вцепились друг в друга.

— Что случилось?

— Знамения. Это тоже Знамения, — сказал Элвин. — Помнишь? Звезды потемнеют, и солнце обожжет людей. Не понимаю только, как это все проникло сюда. Ведь Племя живет вне времени и мира.

— Уже нет, — раздался голос Ровены. Даже в темноте Кеннаг видела едва различимую белизну ее меха. Появление кошки, как ни странно, подняло ей настроение. — Племя ушло. Все исчезло, как будто ничего и не было. Даже церковь стала другой.

— Господи, защити нас, — прошептал Элвин. Кеннаг почувствовала какое-то движение и поняла, что он крестится. — Значит, последняя битва началась. Помнишь? Их призвали сражаться на стороне добра.

— Все в порядке, — сказала Кеннаг, желая укрепить юношу. — Мы больше не нуждаемся в них. А вот немного света нам не помешало бы. Надо же отыскать дорогу к Ионе.

— А твое Второе Зрение? — спросил Элвин. — Разве та мазь не позволяет тебе видеть в темноте?

— Она позволяет мне видеть тех, кто не принадлежит миру смертных. Но кошкой я не стала. Нам нужны факелы или лампы. Ровена, ты…

— Да, — предвидя ее просьбу, ответила кошка. — Я могу отвести вас в церковь. Кое-что все же видно. Хотя едва. А вы видите меня?

— Едва, — эхом отозвалась Кеннаг. — Не спеши.

Они медленно последовали за почти неразличимой белой тенью, пробираясь среди деревьев. Ветка ударила Кеннаг в лицо и чуть не сбила с ног. Элвину приходилось еще труднее, ведь она-то хотя бы ходила когда-то по ночному лесу. Монаху, проведшему большую часть жизни в ограниченном пространстве, путь давался тяжелее. Ровена проявляла необычайное терпение, не уходила далеко вперед и поджидала, когда они отставали.