Поле бесчестья - Вебер Дэвид Марк - Страница 32

– Черт, забыл выключить горячую воду!

Он нырнул в люк, и звук смолк. Усмехнувшись, Хонор активизировала следующее сообщение, и на экране появилось лицо графа Белой Гавани.

– Добрый день, дама Хонор, – официальным тоном произнес адмирал. – Я только что получил уведомление о том, что Пятая эскадра линейных крейсеров будет снова причислена к Флоту Метрополии сразу по завершении ремонтных работ. Разумеется, у вас пока нет никаких приказов на сей счет, но теперь можно с уверенностью сказать, что вас включат в состав Четвертой оперативной группы.

Хонор выпрямилась, глаза ее заблестели. Тяжелейшие потери, понесенные при «Ханкоке», заставляли ее опасаться расформирования Пятой эскадры. Теперь было ясно, что этого не случится. Более того, включение в состав Четвертой ОГ означало, что она попадет в непосредственное подчинение к Александеру.

– Насколько я понимаю, официальное уведомление вы получите завтра-послезавтра, – продолжил Белая Гавань. – Адмирала Сарнова, скорее всего, сменит адмирал Мондо. Конечно, вам потребуется никак не меньше двух месяцев на завершение ремонтных работ, да и Адмиралтейству, чтобы подобрать замену для вышедших из строя судов и усилить эскадру, нужно время, но я разговаривал с адмиралом Мондо, и она настроена оставить «Нику» флагманским кораблем эскадры. Это означает, что вы будете одним из моих флаг-капитанов, и я счел нужным поделиться с вами этой приятной для меня новостью.

На лице Хонор появилась довольная улыбка. Два подряд назначения флаг-капитаном при двух разных адмиралах являлись несомненным признанием ее профессиональных достоинств, да и перспектива службы под началом Белой Гавани не могла не радовать. Она не придавала значения муссировавшимся в средствах массовой информации слухам о том, что адмирал является ее тайным покровителем: не приходилось сомневаться в том, что эти сплетни инспирированы оппозицией, чтобы опорочить решение военного трибунала. Хэмиш Александер являлся одним из самых уважаемых боевых флотоводцев, из чего следовало, что как только Правительству удастся протащить через палату лордов объявление войны, отсиживаться по тыловым базам ей не придется.

– Ну и, кроме того, – продолжил адмирал, – я буду весьма признателен, если вы сочтете возможным принять мое приглашение на ужин. Есть несколько вопросов, которые мне необходимо обсудить с вами лично, причем как можно скорее. Прошу связаться со мной для подтверждения. Белая Гавань, конец связи.

Экран потух. Хонор откинулась на кровати и потерла кончик носа. В самом конце послания в тоне адмирала появилось нечто… Она не могла определить точно, что именно. Беспокойство? Настороженность? Так или иначе, он связался с ней, имея в виду нечто более важное, чем ужин.

Вздохнув, Хонор встала и сбросила кимоно. В любом случае важные дела вполне могут подождать. А вот в ее душевом отсеке находится любимый мужчина, и упустить такой великолепный случай было бы непростительной глупостью.

Глава 11

Едва Хонор вошла в шлюпочный док «Королевы Кейтрин», караул вытянулся по стойке смирно, а возглавлявший его молоденький лейтенант отдал честь. Сдержав улыбку, она сохранила на лице подобающее капитану невозмутимое выражение, а вот Нимиц, не иначе как решив, что все это представление устроено в его честь, принялся прихорашиваться у нее на плече. Еще более польщенной Хонор почувствовала себя, увидев, как помахал ей рукой офицер, уже поджидавший за спинами почетного караула. Ее собственный крейсер казался скорлупкой рядом с супердредноутом графа Белой Гавани, однако флаг-капитан Александера спустился в причальный отсек, чтобы приветствовать ее лично.

– Добро пожаловать на борт, леди Харрингтон, – с приветливой улыбкой сказал капитан Фредерик Гольдштейн.

Этот офицер отличался отменной выправкой, чего и следовало ожидать от флагманского капитана прославленного адмирала, а кроме того, имел репутацию одного из лучших офицеров Королевского Флота Мантикоры и был в числе первых по старшинству. Поговаривали, будто его имя внесено в список ближайших претендентов на адмиральское звание.

– Благодарю вас, сэр, – ответила она, и его улыбка стала еще шире.

– Думаю, вы несказанно рады тому, что вам удалось покинуть «Нику», не наткнувшись ни на одного репортера, – предположил он, и настал ее черед улыбнуться.

– Боюсь, в последнее время они стали чересчур назойливы, сэр.

– Между нами говоря, дама Хонор, они всегда такими и были. И, также между нами, позвольте воспользоваться случаем и поздравить вас с операцией у «Ханкока». Это было здорово, капитан, честное слово, здорово!

– Спасибо, сэр, – искренне поблагодарила его Хонор.

Такой офицер, как Гольдштейн, знал истинную цену совершенного при «Ханкоке», что делало его похвалу более ценной, чем любые льстивые восторги штафирок.

– К сожалению, – добавила она, – я не могу принять этот комплимент полностью на свой счет: план сражения разработал адмирал Сарнов, да и воплотить его в жизнь удалось благодаря слаженным действиям множества людей. Ну и, конечно, благодаря удаче.

– Вы совершенно правы, – отозвался Гольдштейн, в глазах его можно было прочесть одобрение ее словам. – Я знаком с Марком Сарновым и знаю, какого типа эскадру мог он сформировать. Но чтобы довести задуманное им до конца в ситуации, когда ответственность за все неожиданно свалилась на вас, вам потребовались мужество и здравый смысл. Чего не нашлось у одного офицера, чье имя я предпочту не называть.

Хонор молча кивнула в знак согласия, и Гольдштейн жестом пригласил ее к выходу из шлюпочной галереи. Ростом он уступал ей, что заставляло ее, двигаясь по коридору, слегка сдерживать шаг, но шагал капитан быстро и энергично. Подъем в лифте и путь до адмиральских покоев заняли, учитывая колоссальные размеры «Королевы Кейтрин», довольно много времени, однако Хонор этот путь долгим не показался. Гольдштейн являлся флаг-капитаном Александера с тех самых пор, как граф перенес свой штандарт на «Королеву Кейтрин», и участвовал в первом сражении при Ельцине, а также в битвах у Челси и Мендосы. Хонор не могла удержаться от искушения задать ему несколько вопросов об этих ставших историческими сражениях и получила лаконичные, но четкие и исчерпывающие ответы. Первая из названных битв превосходила по масштабам Ханкок, однако ему удалось изложить весь ее ход в нескольких предложениях. Причем краткость ничуть не повредила информативности, а живость изложения делала его рассказ куда более ценным, чем официальный отчет или нудная лекция по тактике. В данном случае имел место разговор профессионалов, который, несмотря на разницу в возрасте и боевом опыте, велся на равных. В результате время пролетело незаметно, и, когда они остановились перед адмиральской каютой, Хонор даже пожалела о том, что им приходится расставаться.

И лишь после того, как Гольдштейн, приказав часовому доложить о прибытии Хонор, раскланялся и удалился, она задумалась: а почему он не остался? И он, и она являлись теперь флаг-капитанами одного оперативного соединения, а ужин у адмирала стал бы для них превосходной возможностью познакомиться поближе. По всему получалось, что Белая Гавань хотел сказать ей что-то наедине.

Эта мысль заставила ее наморщить лоб, однако морщины мигом разгладились, едва люк открылся и она оказалась лицом к лицу с самим адмиралом.

– Дама Хонор, рад видеть вас снова, – радушно сказал Александер, протягивая ей руку. – Заходите.

Хонор проследовала внутрь, припоминая свою последнюю встречу с этим человеком. Это произошло после второй битвы при Ельцине, и сейчас, вспомнив выслушанную тогда нотацию насчет необходимости сдерживаться, она спрятала улыбку. Спору нет, выволочку она получила заслуженную, только вот с тех ей не раз доводилось слышать о вспыльчивости и несдержанности самого адмирала. Недаром он упирал на то, что надо следовать его наставлениям, а не подражать его поступкам. Особенно если вспомнить еще, что в бытность Яначека Первым лордом Адмиралтейства Хэмишу пришлось провести четыре стандартных года за штатом, на половинном жаловании. Чем может обернуться неумение держать себя в руках, он знал не понаслышке.