Пепел победы - Вебер Дэвид Марк - Страница 57

Прогрессистам, разумеется, не было дела до аристократических предрассудков. Они готовы были принять в лоно Королевства любую планету, где видели перспективу пустить политические корни, однако понимая, что там уже имеются свои политиканы и рассчитывать на существенное приращение электората не приходится, не испытывали к проблеме особого интереса.

Что до рядовых, чуждых политике мантикорцев, то многих из них смущала мысль о том, что удивительный общественный сплав, позволивший Звездному Королевству добиться значительного экономического, социального и научного прогресса, будет разбавлен в результате причисления к гражданам державы большого количества чужаков.

Елизавета относилась к этим настроениям с пониманием, хотя и сознавала, что немалой долей успехов Королевство обязано именно равномерному, практически никогда не ослабевавшему притоку иммигрантов. Новые граждане никогда не составляли большинства, но постоянный приток свежих сил шел Звездному Королевству только во благо. Елизавета считала его залогом процветания державы, и мысль о присоединении новых планет лично ее ничуть не смущала.

Другое дело, что она не могла рассчитывать на легкое прохождение подобного проекта через Парламент.

– Как думаете, Аллен, стоит нам поддержать Рамиреса? – тихо спросила она.

Премьер решительно кивнул.

– Думаю, да, ваше величество. Во-первых, мы нуждаемся в людских ресурсах. Во-вторых, звезда Тревора имеет для нас важнейшее стратегическое значение. В-третьих, неуемная энергия сан-мартинцев будет совсем небесполезна для нашего общества. Кроме того, это создаст важный прецедент: мы получим основания как для присоединения к нам миров, обратившихся с подобным ходатайством… так и для отказа от аннексии миров, с такой просьбой не выступивших. И, откровенно говоря, ваше величество, это будет способствовать подъему морального состояния общества… Невероятное воодушевление, порожденное возвращением герцогини Харрингтон, уже пошло на спад, и люди начинают вспоминать о затянувшейся войне и таком ее неизбежном следствии, как затягивание поясов по при чине роста налогов. А наши «друзья» из оппозиции, – губы его скривились, – непременно попытаются извлечь из этого выгоду. Известие о том, что другая планета добровольно выражает желание войти в состав Звездного Королевства и, следовательно, разделить с нами все тяготы и опасности продолжающейся войны, способно сотворить настоящее чудо. Сами посудите, с точки зрения общественного мнения, это явится свидетельством прочности нашего положения и веры в наши перспективы: кто захочет присоединиться к державе, которая катится к поражению? Конечно, может случиться, что эта тонкая мысль не придет в головы некоторых избирателей сама по себе… но мы постараемся им подсказать. В конце концов, ваше величество, – герцог усмехнулся, – приемы, позволяющие влиять на общественное мнение, известны не одной только оппозиции.

– Конечно, все это еще нуждается в осмыслении, – вдумчиво сказала королева, поглаживая Ариэля, – но наши доводы звучат убедительно. Если нам удастся…

Не закончив фразы, она устремила взгляд в пространство, словно увидела нечто, доступное ей одной. Герцог, который часто видел у нее такой взгляд, понял: хотя вопрос еще долго будет изучаться, обсуждаться в самых разных инстанциях, анализироваться юристами, мусолиться в комиссиях, дебатироваться в средствах массовой информации и в политических кругах, настоящее решение уже принято. Принято этой стройной женщиной с лицом цвета темного красного дерева.

«А коль скоро она приняла решение, – с усмешкой подумал он, – Вселенной остается лишь подчиниться неизбежному и почтительно это решение выполнить. Ибо в противном случае Вселенной не поздоровится».

Глава 16

– Сдается мне, грейсонцы находят, что я оказываю на тебя дурное влияние, – заметила Алисон, когда они с Хонор шли через холл второго этажа особняка герцогини, направляясь в находившуюся в цокольном этаже столовую.

Свернув за угол, Алисон задержалась у открытой двери гостиной, пол которой покрывал огромный, с ворсом высотой по щиколотку ковер, а наружная стена, представлявшая собой лист поляризованного кристаллопласта, открывала великолепный вид на бухту Язона. По правде сказать, она задерживалась уже у четвертой двери, и каждая из виденных ею комнат поражала роскошью и изысканностью убранства.

– Неплохо у тебя тут, дорогая, – сказала Алисон дочери, – скромненько, но со вкусом. Правда, на твоем месте я, пожалуй, велела бы покрасить бухту в чуть более темный цвет.

– Очень смешно, мама! – фыркнула Хонор и нажала кнопку. Дверь плавно закрылась, а она, повернувшись к матери, спросила: – А можно узнать, что такого страшного делаешь ты с моими бедными грейсонцами, если они пришли к такому жуткому умозаключению?

– Да ничего особенного, – ответила Алисон, картинно прикрыв глаза длинными темными ресницами являвшимися предметом тайной зависти дочери, когда та была подростком. – Поверь мне, ничего такого. Просто они там зациклились на соблюдении протокола, согласовании графиков, соблюдении расписаний и прочих прелестей. И, пожалуй, «зациклились» – это слабо сказано. «Рехнулись» кажется мне более подходящим. Однако, с другой стороны, моя известная всем приверженность к объективности не позволяет использовать этот термин, ибо сумасшествие представляет собой психическое отклонение, в то время как для них это, судя по всему, является нормой. Странное дело: я вроде бы скрупулезно исследовала их генотип, но следов направленных мутаций такого рода не обнаружила. Надо полагать, что-то проглядела, поскольку, сомнений нет, почти все наблюдаемые мной грейсонцы в той или иной мере поражены этим недугом, и фактически…

– Мама, – решительно перебила Хонор, строго глядя на миниатюрную родительницу с высоты своего роста, – мне хорошо известно, что ты скверная, безнравственная, глубоко испорченная особа, и весь твой лепет никоим образом не собьет меня с толку. Нечего возводить напраслину на моих верных подданных. Эндрю и Миранда не предупредили меня о твоем сегодняшнем приезде. На основании чего, равно как и на основании твоих не слишком вразумительных комментариев, я, как девочка сообразительная, прихожу к прискорбному выводу. Ты намеренно не сообщила ни Эндрю, ни Саймону время твоего предполагаемого приезда. Скажи, мамочка, может быть, по чистой случайности ход моих мыслей оказался верным?

– Это все отцовские гены, – с неодобрением сообщила Алисон. – От меня, дорогая, ты никогда не смогла бы унаследовать эту скучную тоскливую рассудительность. Мы на Беовульфе подходим к познанию мира творчески, ориентируясь на интуицию и озарение, а всякого рода тягомотина, вроде «логических построений», нам ни к чему. Неужели ты не понимаешь, что, рассуждая столь постыдно правильно, ты рискуешь разрушить, может быть, не вполне выверенную логически, но зато красивую и интересную спонтанную концепцию? Вот почему я никогда не предаюсь подобному пороку.

– Конечно, – покладисто согласилась Хонор. – Но ты снова пытаешься уклониться от ответа на мой вопрос. Когда я поступала так в детстве, ты мне этого с рук не спускала.

– Ясное дело, не спускала. Это совершенно недопустимая привычка для порядочной, хорошо воспитанной девочки.

– Мама! – воскликнула Хонор с деланной строгостью, но, не удержавшись, покатилась со смеху.

– Ладно, извини. Но подумай, что значит лететь с Ельцина на «Тэнкерсли» в сопровождении телохранителей, Дженифер, мистрис Торн и такой горой багажа, словно мы собрались поселиться на полгода и необжитом районе Сфинкса… Они все милые люди, я их очень люблю, но понимаешь ли ты, насколько на самом деле мал «Тэнкерсли»? Я, представь себе, об этом не догадывалась… пока не выяснилось, что там не осталось ни одного укромного уголка, где я могла бы укрыться и отдохнуть от необходимости вести себя примерно.

– Да ты за всю жизнь и одного дня не вела себя «примерно», – саркастически хмыкнула Хонор, но тут же поправилась. – Кроме, разумеется, тех случаев, когда тебе нужно было добиться чего-нибудь от одного из бедных, наивных, не чающих подвоха мужчин с помощью томных вздохов, улыбочек, ямочек на щеках и прочих коварных ухищрений.