Меж двух огней - Вебер Дэвид Марк - Страница 46

Всех, кроме одной. Одну женщину не тронули. На ней все еще был мундир капитана «Эревона». Ее приковали наручниками к спортивному снаряду, откуда она могла видеть все, что пираты делали с ее командой, а когда они закончили, то просто ушли и оставили женщину одну… а потом отключили электроэнергию и стравили воздух.

Уорнер Кэслет был опытным офицером. Он бывал в сражениях и пережил кровавые ужасы, неотъемлемую составляющую любой войны. Но все увиденное было чем-то в корне иным, и он ощутил острую, испепеляющую ненависть к людям, которые устроили эту резню.

– Мы все проверили, гражданин коммандер, – доложил Бранском, и Кэслет услышал такую же ненависть и в его голосе, – Выживших нет. Мы взяли список команды из компьютеров и смогли установить личности всех, кроме троих. Они все здесь, а те трое так изуродованы этими ублюдками, что нам никак их не опознать.

– Ясно, Рэй, – вздохнул Кэслет и тряхнул головой. – Вы взяли показания их датчиков?

– Так точно, гражданин коммандер. Взяли.

– Тогда вам больше нечего там делать, – решительно сказал Кэслет, – Возвращайтесь на борт.

– Слушаюсь, гражданин коммандер.

Бранском переключился на связь с морпехами, чтобы отдать приказ возвращаться на «Вобон», а Кэслет обернулся к гражданину комиссару Журдену.

– С вашего разрешения, сэр, я сообщу координаты этого корабля властям Арендшельдта.

– Мы можем это сделать, не выдавая нашего присутствия здесь?

– Нет.

Кэслет сумел сдержаться и не добавил: «конечно же нет». И не только из благоразумия. Несмотря на свою роль официального наблюдателя Комитета общественного спасения на борту «Вобона», Журден был разумным человеком. Он, несомненно, проявлял признаки необходимого революционного рвения, но два с половиной стандартных года, которые он провел на «Вобоне», казалось, несколько притупили его усердие, а Кэслету пришлось признать за комиссаром личную порядочность. «Вобон» был избавлен от худших проявлений произвола со стороны Комитета общественного спасения и Бюро государственной безопасности, а его экипаж фактически сохранил тот же состав, что и до переворота. Кэслет понимал, как повезло ему и его людям, он считал своим долгом защищать их всеми средствами, поэтому рассудительность Журдена была для него бесценным сокровищем.

– Если мы сообщим об этом, они поймут, что здесь кто-то был, гражданин комиссар, – сразу пояснил Кэслет, – Но если мы не представимся, они не узнают, кто послал сообщение, а к тому времени, когда они получат его, мы уже совершим альфа-переход и войдем в гиперпространство.

– В гипер? – чуть резче переспросил Журден, – А как же быть с нашей разведывательной миссией?

– При всем моем уважении, сэр, я думаю, у нас появилась более ответственная задача. Кто бы ни были эти палачи, они все еще на свободе, и если они сделали это однажды, то совершенно точно сделают это снова… если мы не остановим их.

– Остановим их, гражданин коммандер? – Журден, прищурившись, посмотрел на него, – Это не наша забота – останавливать их. Нам предписано вести разведку для гражданина адмирала Жискара.

– Да, сэр. Но гражданин адмирал не планировал начинать здесь действия в течение ближайших двух месяцев, и у него есть еще девять легких крейсеров, которые он может послать в разведку до начала операции.

Он выдерживал пристальный взгляд Журдена до тех пор, пока гражданин комиссар не склонил голову, медленно. В глазах комиссара не было одобрения, но не было и прямого отказа на то, что собирался предложить Кэслет, хотя он, должно быть, уже догадывался. Гражданин коммандер тщательно продумал, что ему следует сказать вслух.

– Сэр, учитывая, что гражданин адмирал Жискар имеет другие источники разведывательной информации, я полагаю, он может обойтись без наших услуг в течение следующих нескольких недель. Между тем мы знаем, что существует некто, преднамеренно замучивший и безжалостно убивший команду целого судна. Я не знаю, как вы, сэр, но я очень хочу увидеть тех ублюдков. Я хочу увидеть их мертвыми и хочу, чтобы они знали, кто их убил, и я верю, что гражданин адмирал и комиссар Причарт присоединились бы ко мне.

При этих именах глаза Журдена сверкнули. Элоиза Причарт, народный комиссар Хавьера Жискара, была умной, непреклонной и честолюбивой женщиной. Темнокожая, с платиновыми волосами, эта женщина была к тому же поразительно привлекательна… как некогда и ее сестра. Но Причарты были Долистами и жили в башне ДюКвесин – возможно, наихудшей разновидности жилья в хевенитской системе, – и однажды недоброй темной ночью банда юнцов загнала Эстеллу Причарт в угол… Именно страшная смерть Эстеллы и привела Элоизу в ряды активистов Союза Гражданских Прав, а потом и на службу в Комитет общественного спасения, и Журден не хуже Кэслета знал, как она отреагирует на подобное злодеяние. Однако, при всех обстоятельствах, предложение Кэслета ставило Журдена в нелегкое положение.

– Я не уверен, гражданин коммандер.., – Он отвел глаза, избегая встретиться с Кэслетом взглядом, и быстро прошелся по капитанской рубке, – То, что вы предлагаете, в сущности, идет вразрез с нашими приказами, – продолжал он голосом человека, которому очень не нравится говорить то, чего требует от него должность, – Наша цель здесь заключается в том, чтобы нагнетать обстановку и отвлекать силы монти. Уничтожение пиратов пусть совсем немного, но все-таки ослабит напряженное положение в этом секторе.

– Я понимаю, сэр, – ответил Кэслет, – В то же время я думаю, мы оба знаем, что действия оперативной группы все равно возымеют необходимый нам эффект нагнетания ситуации. А тот факт, что кто-то расстрелял «Эревон» только потому, что не мог забрать призовой корабль с собой, – не говоря уже о том, что они сделали с его командой, – заставляет думать, что эти… люди… просто самостоятельная банда. Я не могу представить себе варианта в котором нам бы пригодились эти отморозки, хотя бы учитывая то, что из-за них мы теряем потенциальные призы. Если это действительно просто бандиты, то их уничтожение не уменьшит существенно общих потерь монти в Конфедерации. Более того, вспомните наши приказы относительно андерманского судоходства.

– Что вы имеете в виду? – спросил Журден, но его тон подсказал Кэслету, что комиссар уже догадался.

В идеале, оперативная группа 29 гражданина адмирала Жискара, как предполагалось, должна была сохранять абсолютную маскировку, но в приливе небывалого приступа реалистического мышления кто-то на родине понял, что это, в конечном счете, вряд ли возможно. Но и это озарение не помешало отдать приказ Жискару продолжить выполнение задания, хотя заставило задуматься над тем, как отреагируют андерманцы, если империя поймет, что происходит. Дипломаты и военные разошлись во мнениях по поводу возможной реакции андерманцев. Дипломаты полагали, что давняя напряженность между андерманцами и Мантикорой относительно Силезии помешает империи жаловаться слишком громко, ибо все, что ослабляло Звездное Королевство, увеличивало шансы империи захапать всю Конфедерацию. Военные утверждали, что это бессмысленно. Андерманцы должны понимать, что они следующие в списке жертв Народной Республики – и к тому же вряд ли согласятся пассивно смотреть, как война приближается к самому их порогу.

Кэслет разделял точку зрения военных, однако победу одержали дипломаты, и не в последнюю очередь потому (и это хорошо понимал гражданин коммандер), что Комитет общественного спасения продолжал испытывать недоверие к собственному флоту. Но адмиралам бросили маленькую кость (Кэслет подозревал, что они были бы счастливы обойтись без нее), и оперативная группа получила специальный приказ защищать андерманские торговые суда от местных пиратов. Выполнение этого приказа, конечно, исключало возможность сохранить свое присутствие здесь в тайне, но идея, очевидно, заключалась в том, что этот жест должен убедить андерманцев в чистых, как снег, намерениях Хевена относительно империи. Сам Кэслет понимал, что только слабоумный андерманец может поверить в такую бредятину, но пункт о защите имперского грузового судоходства давал ему крошечную лазейку.