Космическая станция «Василиск» - Вебер Дэвид Марк - Страница 51

– Вы ненормальный, – повторил Гауптман, на сей раз шепотом. – Измена? Убийство? Вы же знаете, что Гауптман не… я не…

– Сэр, мне известны только оглашенные мной факты. Учитывая сложившиеся обстоятельства, в случае продолжения вашей вендетты против капитана Харрингтон – заметьте, не ее, а вашей вендетты! – мой долг офицера Ее Величества – донести до суда подробнейшую информацию.

Алистер Маккеон холодно и твердо встретил недоверчивый взгляд Клауса Гауптмана, и тот снова побледнел. Виктория заставила себя сидеть очень тихо, всеми силами удерживая за горло все еще клокотавшую в ней ярость. Она ни на секунду не верила в причастность коммерсанта к истории с энергоотводом и нарколабораторией. Да и участие магната во всей остальной незаконной деятельности его картеля на Василиске вызывало сомнение. Но его чрезмерная наглость и высокомерие, способность рассматривать ее действия только как личные нападки и, самое главное, выбранная им низкая, плебейская, бандитская тактика для устранения препятствий наполнили Викторию не столько яростью, сколько отвращением. Подумать только, он собирался наказать ее за то, что она посмела исполнять свой долг! Какое наглое злоупотребление собственной властью и положением! Харрингтон не собиралась никоим образом сдерживать совершенно неожиданную контратаку Маккеона. Торговец сам задал тон, так что переживет.

– Вы не посмеете, – тихо сказал магнат.

– Посмею.

Гауптман опустился в кресло, переводя злобный взгляд со старпома на Викторию и обратно.

– Хорошо, – проскрежетал он наконец. – Вижу, вы подстраховались, коммандер Харрингтон. Что ж, продолжайте, разыгрывайте здесь из себя божка. Я умываю руки. Проверяйте до посинения все, что хотите, но не думайте – никогда, – что все кончилось!

Маккеон снова подобрался, но Виктория коснулась его руки и покачала головой. Она молча встала, но, когда старпом хотел подняться вслед за ней, мягким жестом велела ему оставаться на месте. Харрингтон холодно кивнула Гауптману и указала ему на выход из центрального поста. Искрящийся злобой магнат важно прошествовал в открывшийся люк.

В рубке их встретила неестественная тишина, но Виктория едва заметила ее. Она проводила посетителя к лифту и вместе с ним проехала до причального шлюза. Всю дорогу оба хранили абсолютное молчание, но по прибытии капитан нажала кнопку отмены, оставив дверь кабины закрытой, и повернулась к магнату.

– Мистер Гауптман, – произнесла она холодным, как замороженный гелий, голосом, – вы сочли уместным оскорблять меня вместе с моим экипажем и угрожать моим родителям. В сущности, вы опустились до тактики последнего подонка – кем, по моему мнению, и являетесь. – Ноздри Гауптмана на его налитом кровью лице раздулись, но Харрингтон продолжала все тем же ледяным тоном: – Прекрасно понимаю – вы не собираетесь забывать инцидент. Так вот: я – тоже. Не забуду я и ваших угроз. И как офицер Ее Величества отреагирую на любое личное нападение, как только оно произойдет. Что до меня, то и лично, и как офицер Королевы я не одобряю обычай драться на дуэли. Но, мистер Гауптман, если вы когда-нибудь попытаетесь хотя бы посмотреть в сторону моих родителей, я публично обвиню вас в действиях, достойных презрения, и потребую сатисфакции. И когда вы примете мой вызов, мистер Гауптман, я вас убью.

Гауптман отступил к стенке лифта, потрясение глядя на нее.

– Не сомневайтесь, мистер Гауптман, – проговорила Виктория очень-очень тихо и позволила двери открыться.

Глава 21

Когда капитан Харрингтон возвращалась обратно в рубку, адреналин в крови и нервах все еще кипел. Мелочная, отталкивающая ограниченность, скрывающаяся за дорогим фасадом, всегда вызывает раздражение, и, возможно, она поступила не лучшим образом – но, по крайней мере, свои намерения высказала довольно ясно. Слово в слово. Более того, они оба прекрасно понимали, что репутация, служащая магнату предметом поклонения, вынудит его принять вызов без всяких условий.

Лифт остановился, дверь открылась. Виктория, глубоко вдохнув, шагнула в рубку. Пановский встретил ее встревоженным взглядом. Видимо, ужасное напряжение противостояния частично просочилось сквозь закрытый люк центрального. Или членам экипажа передалась мрачность их капитана, когда она вместе с Гауптманом приходила мимо них к шлюзу. Это не имело значения. Лейтенант знал о происходящем. Его обеспокоенное лицо выдавало его реакцию, и Виктория видела то же выражение на лицах большинства своих подчиненных.

Она заставила себя улыбнуться и перейти на спокойный шаг. Озабоченность не покинула Пановского, но он заметно расслабился. Харрингтон направилась к центру рубки, где огляделась в поисках Маккеона. Его не было видно. Люк в центральный оказался закрыт.

Она прошла туда. Когда створка скользнула в сторону, старший помощник поднял на нее глаза. Ей не хотелось заходить в отсек прямо сейчас. Слишком много холодной ненависти прокатилось по его переборкам, и Виктория чувствовала исходящие от Маккеона искры остаточной ярости, сталкивающиеся и резонирующие с ее собственными. Старпом выдавил натянутую улыбку и собрался покинуть помещение.

Капитан сделала знак остаться, подошла к собственному креслу, села и повернулась к нему.

– Вы рисковали, Алистер, – произнесла она. Харрингтон впервые назвала его по имени, но он, похоже, даже не заметил этого.

– Я… – Маккеон передернул плечами. – Он просто вывел меня из себя, мэм. Явился сюда, словно господь бог, спустившийся покарать грешников! А этот последний его грязный трюк… – Старпом стиснул зубы и помотал головой.

– Он не забудет, как вы поставили его на место.

Маккеон кивнул, и Виктория вдруг с горькой иронией припомнила его собственное предостережение, произнесенное им в тот день, когда Тремэйн впервые обнаружил у Гауптмана нелегальный груз.

– Вам не следовало этого делать, – продолжала она. – Это была моя битва и моя ответственность, но… спасибо вам.

Маккеон покраснел.

– Это не только ваша битва, мэм. И Флота тоже. Черт, и «Бесстрашного», а значит, и моя. – Румянец у него на лице стал еще гуще, и он уставился на свои сплетенные пальцы. – Я был не очень-то хорошим старпомом, мэм, верно?

Виктория начала было отвечать, но остановилась, глядя на его склоненную голову. Этот человек ради нее только что поставил себя под очень серьезный удар. Он вступил в схватку с одним из самых могущественных людей в Королевстве. И думать не хотелось, чем могло закончиться ее противоборство с Гауптманом, не вмешайся Маккеон. Ей и в голову не пришло бы использовать историю с коллектором для обращения махинаций Гауптмана против него самого. В тот момент Викторию занимало совсем другое. Она удерживала себя от того, чтобы не вцепиться врагу в горло, ведь это погубило бы всю ее дальнейшую карьеру.

Маккеон успел остановить капитана, прежде чем она совершила непоправимую ошибку. Он увидел брешь, воспользовался ею – и заставил Гауптмана защищаться, выиграв время, чтобы Виктория смогла хоть немного взять себя в руки. Она перед ним в долгу. В глубоком личном долгу. И вряд ли когда-нибудь сможет его отдать. А раз так, ей хотелось успокоить Алистера, умалить его промахи как старшего помощника.

Но для капитана военного корабля личные чувства и благодарность, как бы глубоки и заслуженны они ни были, должны отступить на второе место после выполнения профессионального долга. Виктория откашлялась и произнесла мягким, безличным тоном:

– Верно, мистер Маккеон, не были.

Она заметила, как он вздрогнул, как напряглись его плечи, и ей захотелось протянуть ему руку. Но капитан этого не сделала. Она просто сидела и ждала.

Молчание тянулось, напряженное и болезненное. Маккеон сжимал стиснутые колени. Виктория слышала его дыхание, биение собственного пульса, и терпеливо ждала. Старпом, вне всякого сомнения, хотел сказать что-то еще, просто ему требовалось некоторое время, чтобы облечь мысли в слова, а уж времени-то Харрингтон готова была предоставить сколько угодно.