Клятва мечей - Вебер Дэвид Марк - Страница 21

Базел жалостливо зажмурился. Услышав два громких удара и звук падения, он открыл глаза.

Шерган и его дружок лежали навзничь. В обильно политых горячим соусом волосах даранфелца застряли куски картофеля, морковки и говядины. У его приятеля жаркого в волосах было меньше, но шишка вспухла точно такая же. Брандарк подкинул свою импровизированную дубинку в воздух, перехватил ее поудобнее и снова зачерпнул из котла. Не глядя на лежащих, он поднес поварешку к носу, втянул запах и обратился к повару, нагло прядая ушами.

– Чудесно пахнет, – сказал он под новые взрывы хохота. – Набив этим брюхо, всякий будет спать лучше. Да вы только посмотрите, что единственная поварешка сделала с Шерганом!

Глава 9

Ледяной дождь уже насквозь пропитал плащ Базела и ручейками бороздил его лицо. Одна из лошадей, запряженных в повозку, где хранились деньги, жалобно всхрапнула, начиная подъем по склону очередного холма. Дорога покрылась грязью и стала предательски скользкой. Брезент, натянутый на повозку, гудел от ударов дождевых капель. Со времени ссоры с Шерганом прошло шесть дней, а вчера, как только дорога начала вилять среди пограничных холмов между Эзганом и Морецом, пошел этот чертов дождь.

Базел взглянул на проезжавший мимо конный патруль. Брандарк кивнул ему на скаку. Кровавый Меч так же промок и замерз, как и Базел, но выглядел на удивление бодро. Шерган никогда не пользовался любовью товарищей, поэтому большинство было на стороне Брандарка. Они не слишком скрывали свою радость, когда Риантус рассчитал Шергана и послал его паковать вещи, а некоторые даже просили Брандарка для них спеть. По мнению остальных, это должно было свидетельствовать о их безграничной любви к Брандарку или же о полном отсутствии музыкального слуха.

Базел хмыкнул при этой мысли, и тут кто-то толкнул его в спину.

– Смеяться тебе взрезанным горлом, если будешь так витать в облаках, сынок, – произнес резкий голос, и Базел, обернувшись, посмотрел вниз, на своего командира.

Хартан был карликом и приходился Килтану чем-то вроде дальней родни. Только гном мог разобраться в сложных гномьих взаимоотношениях, но Хартан занимал свое место вовсе не по личным связям. Мало кто из гномов усидел бы на обычной лошади, и он на своем горном пони выглядел странновато. Суровый, как его родные горы, Хартан на удивление ловко орудовал боевым топором – верхом и в пешем порядке, в строю и в одиночку, вызвав этим искреннее восхищение Базела. От других гномов Хартан отличался тем, что поклонялся не Торфраму, а Томанаку. Базел вообще плохо разбирался в богах, но знал, что другие гномы не одобряют теологических наклонностей Хартана. Сам Базел понимал Хартана. Если уж ты настолько наивен, что доверяешь богам, то более подходящий покровитель для воина, конечно же, Бог Меча, а не старая Каменная Борода. Даже градани могли бы одобрить Кодекс Томанака, по крайней мере в том виде, как его себе представлял Хартан, кроме, пожалуй, того пункта, что предписывает давать пощаду всегда, когда тебя попросят…

Гном относился к каждому из своих людей с одинаковой беспощадной требовательностью. Считая свое подразделение элитой частной армии Килтана, он следил, чтобы подчиненные отвечали его требованиям по части владения оружием, преданности и смелости. Если они держались молодцами, он готов был отправиться с ними хоть в ад, если нет – готов был собственноручно перерезать им глотку. Его сдержанное одобрение очень помогло Базелу вписаться в трудную повседневность новой службы.

Гном махнул своим видавшим виды топором в сторону крутых, скрытых зарослями холмов, неясно видневшихся за пеленой дождя:

– Поганое место даже в лучшие времена. Обоз растянулся отсюда до Фробуса, лошади устали, один Томанак разберет, где расселины в этих чертовых холмах и овраги, а луки при дожде, что ниспослала нам Чемалка, почти бесполезны. Будь я разбойник, я бы сидел сейчас как раз вон в тех кустах, так что будь начеку, переросток.

Базел внимательно оглядел окрестности и кивнул:

– Все понял.

Стянув с себя плащ, он швырнул его в повозку. Кучер, сидевший на козлах под навесом, поймал плащ с сочувственной улыбкой, и Базел улыбнулся в ответ. Плащ все равно промок насквозь, и, кроме того, он закрывал рукоять меча. Протянув руку назад, Базел расстегнул ножны. Хартан удостоил его одобрительного взгляда, тронул пятками своего пони и поскакал вперед, к следующей повозке, откуда тотчас донесся его строгий голос, распекающий очередного солдата этой армии, растянувшейся на четыре мили.

Дождь стекал по волосам Базела, вода хлюпала в сапогах при каждом шаге, просачивалась под кольчугу. Миля за милей тянулись под это хлюпанье, скрип колес и конской сбруи, шум дождевых капель. Он вымок и промерз, но такое бывало с ним и раньше. Ничто не отвлекало его внимания от холмов, от покрывавших их склоны кустов и древесной поросли. Хартан прав. Если кто-то хочет ударить по обозу, это место – самое подходящее.

Один из охранников, шедший по другую сторону повозки, перевозившей деньги, вдруг поскользнулся и упал. Кто-то рассмеялся невезению товарища, который разразился руганью, с трудом поднимаясь на ноги. Базел только начал поворачивать голову, чтобы улыбнуться кучеру, как заметил краем глаза какое-то подозрительное движение.

Мгновенно развернувшись и навострив уши, он принялся напряженно вглядываться, пытаясь понять, что же привлекло его внимание. Прошли три долгих секунды, пока он осознал, что случилось. Всадник, прочесывавший кусты вдоль дороги, исчез. Его лошадь неслась с пустым седлом.

– Убитый на правом фланге!

Выкрикивая это предостережение, Базел уже выхватывал из ножен меч. Когда его пальцы сомкнулись вокруг рукояти, из кустов на вершине холма внезапно появились люди.

Разбойники с леденящими кровь воплями ринулись вниз по склону холма, и он успел отметить, что они прекрасно выбрали место для засады. Убитый всадник наткнулся на одного из них, так и не успев его заметить. За свою оплошность он заплатил жизнью, но крик Базела явно нарушил планы грабителей. Им еще предстояло преодолеть шестьдесят ярдов скользкой, беспорядочно заросшей кустарником поверхности, а тревожные сигналы рожков и горнов раздавались уже вдоль всего обоза. Они призвали все патрули Риантуса сомкнуться в строй вокруг обоза, а ближайший патруль устремился к повозке, над которой нависла угроза. Вокруг раздавались хриплое дыхание и звуки топающих по воде и грязи ног – это начало действовать подразделение Хартана. Лучники с оружием наизготове застыли у узких бойниц, пронизывающих высокие деревянные борта повозки, в которой хранились деньги; часть людей с левой стороны обоза, пролезая через повозки и под ними, перебирались на правый фланг. В криках разбойников послышалась ярость, когда они осознали, что им противостоят не напуганные, застигнутые врасплох люди, а растянутый, но непоколебимый и ощетинившийся сталью строй.

Тут подоспел и Хартан, прискакавший на своем пони. Он так резко осадил животное возле Базела, что оно поскользнулось в грязи. Развернувшись лицом к врагу, карлик остановился справа от градани.

– Молодец! – крикнул он, перекрывая вопли нападавших, и тут десяток бандитов, бежавших впереди других, достигли края дороги и рванулись прямо к ним.

Было очевидно, что разбойникам точно известна главная цель атаки: за первой группой, сразу бросившейся к денежной повозке, следовала еще одна. Остальные прикладывали все усилия, чтобы сдержать остальных охранников обоза и не дать им прийти на помощь защитникам денежных сундуков Килтана. Запели тетивы кучера и лучников, несколько нападавших упали, но остальные продолжали наступать. Силы обороняющихся были явно слишком малы. Базел понял это и зарычал, поддаваясь ражу.

Горячий, яркий жар затопил его какой-то экстатической волной. Пони Хартана в испуге шарахнулся в сторону, когда из глотки градани вырвался почти звериный рык. Уши Базела прижались к черепу, в темных глазах засверкал огонь, гигантский меч с огромной скоростью чертил в воздухе расплывчатую восьмерку. Рванувшийся было к нему разбойник в ужасе выпучил глаза. Он заскользил в грязи, пытаясь затормозить, но было уже поздно. Перед ним был худший кошмар любого уроженца Норфрессы: градани Конокрад в раже, и, прежде чем он смог осознать это до конца, стальная молния рассекла его от макушки до пояса.