Флагман в изгнании - Вебер Дэвид Марк - Страница 92

«Славному» повезло меньше. Он и его товарищ по дивизиону, «Дар Мантикоры», были центром нетрадиционного боевого строя Хонор, а хевениты, как и она сама, били по центру. Хонор не знала, сколько лазеров ударили в «Славный», но за минуту ведущий огонь по противнику корабль из боевого судна в восемь миллионов тонн с шестью тысячами человек экипажа превратился в тучу газа и плазмы.

Хонор сидела, глядя на то, как компьютеры исполняют заложенную в них схему боя, и пытаясь осознать эту трехминутную бойню. За предыдущие века бои космических флотов стали почти формальностью, и линейные корабли последний раз вступали в такую кровавую битву лицом к лицу больше семидесяти лет назад. Обычно проигрывающая сторона знала, когда пора уходить, и адмиралы никогда не сходились курсом, который не позволил бы им уйти. Но Александер Терстон считал, что против него нет кораблей стены, а у Хонор просто не было другого выхода – она должна была выйти ему навстречу. А теперь, дав последние залпы, пять выживших супердредноутов завершили последний разворот и включили энергетические батареи.

У хевенитов осталось только семь линкоров, и все, кроме одного, были повреждены, так что их экипажи не хуже Хонор знали, что перестрелку энергетическим оружием с супердредноутами им не пережить. Но и избежать ее они не могли. Их строй полностью рассыпался из-за гибели составлявших его кораблей, и каждый вел самостоятельные маневры, отчаянно пытаясь подставить под огонь импеллерный клин. Но именно с учетом такой ситуации строй Хонор был вертикальным, а не горизонтальным. Острый угол в середине означал, что по крайней мере один СД сможет выстрелить по стенкам любого линкора, как бы тот ни вертелся. Времени заниматься аккуратным распределением огня с флагмана не было, но Хонор знала, что все выйдет, как задумано. В компьютеры каждого супердредноута были введены критерии определения целей, и каждый сам должен был найти и уничтожить свои цели, когда вектор движения хевенитов выведет их на боевой строй Хонор.

Пять супердредноутов грейсонского флота выстрелили почти одновременно, и на расстоянии в три тысячи километров их мощные энергетические батареи вспыхнули яростью Божьей. Еще пять линкоров и два линейных крейсера Народного флота погибли от их огня. Шестой линкор выплыл из бойни с мертвыми двигателями. Половина его корпуса была взорвана, из расколотых бортов вылетали мелкие суда и спасательные капсулы, а группки храбрецов надрывались, вытаскивая застрявших и раненых товарищей из поврежденных помещений, пока еще оставалось время.

«Мститель», седьмой – и последний – линкор боевой группы 14.1, прорвался мимо эскадры без повреждений и помчался прочь на скорости сорок тысяч километров в секунду. Несколько ракет устремились за ним вдогонку, но он убегал, а не шел им навстречу, а эскадра Грейсона тоже не осталась невредимой. «Славный» уже погиб, а теперь «Дар Мантикоры» выпал из строя. Все его переднее импеллерное кольцо и обе защитные стены после шпангоута восемь-пятьдесят были уничтожены вражеским огнем.

Начали поступать доклады о повреждениях и жертвах, и у Хонор заныло сердце. Один супердредноут и шесть линейных крейсеров – больше тринадцати миллионов тонн общего водоизмещения – были полностью уничтожены. «Дар Мантикоры» получил серьезные повреждения, да и «Великолепный», флагман Уолтера Брентуорта, выглядел немногим лучше, но у него, по крайней мере, сохранилась большая часть двигателей. Адмирал Трейлман убит прямым попаданием во флагманский мостик «Дара Мантикоры». Брентуорт практически лишен связи. «Яростный» потерял больше половины орудий. Из шести кораблей эскадры только «Отважный» Иуды Янакова да ее собственный «Грозный» годились для продолжения боя, но и их потом придется несколько месяцев ремонтировать на верфях.

Но пять из шести ее кораблей выжили, и Хонор с горечью подумала, что это свидетельствует скорее о таланте инженеров, которые спроектировали и построили суда, чем об уме командира, приведшего их на бойню. Но они свое дело сделали, сказала она себе. Она потеряла тринадцать миллионов тонн и двадцать тысяч человек, а хевениты – больше сотни миллионов тонн, а количество жертв просто не поддавалось воображению. За пять минут боя она уничтожила столько кораблей, что они могли бы составить целый национальный флот мирного времени. Остатки соединения Альфа убегали, а соединение Зулу уже шло к гипергранице. Наверняка и те, и другие продолжат убегать, зализывая раны и горюя о погибших. Она не сомневалась, что Четвертая битва за Ельцин останется в истории как «великая и знаменитая победа», если воспользоваться словами поэмы, которую она читала много лет назад. Так почему же она чувствует себя убийцей, а не героиней и победительницей?

Она прислушалась к Нимицу, сидящему на спинке кресла. В их связи еще мерцала вспышка возбуждения и эмоциональное эхо боя, которое доносилось от экипажа «Грозного», но Хонор чувствовала, как не доволен он ее вечным самобичеванием. И, думая рационально, она соглашалась: он прав. Со временем она вспомнит мужество экипажей, как они справились с собственными недостатками и великолепно провели битву. Со временем она научится вспоминать этот ужасный кровавый день с гордостью, и от этого ее мутило, хотя ее люди и заслуживали гордости.

Хонор снова закрыла глаза и глубоко вздохнула, потом выпрямилась в кресле. Повернув голову, она увидела, что офицеры штаба с бледными и напряженными лицами смотрят на нее. Она знала, что они тоже потрясены, так что повернулась к ним и заставила себя улыбнуться и выглядеть уверенно, несмотря на боль в сердце.

Хонор собралась заговорить, но ее перебили.

– Миледи, – тихо сказал коммандер Фредерик Бэгвелл, – соединение Зулу только что сократило до нуля ускорение по отношению к гипергранице. – Он заглянул ей в глаза. – Они больше не убегают, миледи.

Глава 34

Нa флагманском мостике корабля Народного Флота «Завоеватель» было очень тихо.

Их приборам, работавшим на скорости света, потребовалось три с половиной минуты, чтобы передать детали короткого и ужасного боя в шестидесяти трех миллионах километров позади, но исчезновение большинства импеллерных сигнатур боевой группы 14.1 уже подсказало им, какими будут эти детали. Один линкор, тупо думал Томас Тейсман. Только один линкор выжил!

Теперь он знал, кто это – кто, скорее всего, командовал силами противника. Разведка ошиблась насчет того, с какой скоростью Грейсон способен переоборудовать захваченные супердредноуты, но вот насчет местонахождения Хонор Харрингтон они оказались правы, потому что эта жестоко профессиональная бойня была явно в ее стиле. Она опять разделалась с нашим флотом, подумал он. Разделалась одной левой.

Он хотел ненавидеть ее, но не мог. Он ненавидел то, что она сделала с его флотом, и хотел разбить ее, но Тейсман знал саму женщину, не только ее имя. Он видел, чего ей стоило убивать врагов и терять своих людей, и это не позволяло ему ее ненавидеть.

Тейсман понимал, что надо уходить. Операция «Кинжал» только что завершилась – взорвалась вместе с человеком, который ее задумал, и тысячами других жертв.

На этом курсе Харрингтон вполне может захватить его за миллионы километров от гиперграницы, но его линкоры способны обогнать даже ее супердредноуты. Если же он изменит курс на девяносто градусов, то уйдет боковым вектором, и тогда ей никогда его не догнать, и именно это ему следует сделать, но…

Он не удостоил вниманием потрясенное молчание штаба, побелевшего комиссара в соседнем кресле и ввел команду на своей панели. Компьютеры послушно восстановили, что смогли, из короткой жестокой битвы за кормой «Завоевателя», и он прищурил глаза.

– Меган, останови торможение. На секунду начальник оперотдела уставилась на него в молчании, потом она сглотнула.

– Есть, гражданин адмирал.

Тейсман услышал, как она передает приказы боевой группе.

– Что вы делаете? – прошипел ему в ухо Деннис Ле Пик, и он повернул голову, глядя на комиссара со спокойствием, которого на самом деле не ощущал.