Флагман в изгнании - Вебер Дэвид Марк - Страница 4

– Прошло уже больше девяти месяцев, ваша светлость, – сказал Мэтьюс почтительно, но упрямо.

– Я понимаю. И я понимаю, насколько она вам нужна, но ей пришлось нелегко.

Бенджамин встретился глазами с Мэтьюсом, и адмирал склонил голову.

– Она заслуживает, чтобы ей дали время прийти в себя, – продолжил Протектор.– Не важно, сколько ей понадобится, я позабочусь, чтобы это время у нее было. Подождите, пока она не будет готова, Уэсли.

– Но как мы узнаем, готова ли она, если вы даже не разрешаете ее спросить?

Бенджамин нахмурился, потом неохотно кивнул.

– Вы правы, – признал он.– Абсолютно правы, но…– Он прервался, сердито пожал плечами, отхлебнув из своего стакана, и только потом продолжил: – Проблема, я думаю, в том, что она еще не взяла себя в руки. Точно я не знаю, она не из тех, кто станет плакаться в жилетку, но Кэтрин сумела от нее кое-чего добиться, и там все плохо, Уэсли. Очень плохо. Несколько месяцев я боялся, что мы вообще ее потеряем. А тут еще некоторые силы в обществе выступили против нее, и все стало еще хуже.

Мэтьюс согласно буркнул, и на лице Бенджамина появилось что-то вроде виноватого выражения.

– Я знал, что реакционеры выступят с открытым протестом, как только пройдет первый шок. Но я не ожидал такого мощного и откровенного возмущения, а должен был бы.

Протектор сжал свободную руку в кулак и ударил себя по колену, на лице его отразилась гримаса отвращения.

– Я все равно думаю, что поступил правильно, – продолжил он, будто обращаясь к самому себе.– Она нужна нам как землевладелец, но если бы я знал, чего ей это будет стоить, то никогда бы этого не сделал. А тут еще смерть капитана Тэнкерсли…

– Ваша светлость, – твердо сказал Мэтьюс, – за это вы винить себя не можете. Мы никак не связаны со смертью капитана Тэнкерсли, и леди Харрингтон это знает. И даже если не знает, вы все равно правы: для успеха реформ она нужна нам как землевладелец, и что бы ни воображали себе психи, большая часть нашего народа глубоко ее уважает. Уж это-то она наверняка понимает. А личность она очень сильная, вы это знаете не хуже меня – мы же видели ее в действии. Она справится.

– Я надеюсь на это, Уэсли, видит Бог, надеюсь, – со вздохом ответил Бенджамин.

– Так и будет. Но я опять про свое. Нам ее флотский опыт нужен не меньше, чем она сама в роли землевладельца, и, по-моему, ваша светлость, мы оказываем ей плохую услугу, не говоря об этом.

То было самое резкое выражение несогласия с точкой зрения Протектора, какое Бенджамин слышал от адмирала до сих пор. Протектор нахмурился, не раздраженно, а задумчиво. Мэтьюс понял это и стал ждать, пока правитель Грейсона еще раз обдумает все аргументы и контраргументы.

– Не знаю, – сказал он наконец.– Может, это и так, но я все равно хочу дать ей как можно больше времени.

– И опять-таки, ваша светлость, вы же сами настаиваете, что с женщинами надо обращаться как с равными. По-моему, вы правы, и большая часть нашего народа тоже приходит к этому убеждению, не важно, нравится оно им или нет. Но мне также кажется, что вы сами до сих пор не вполне этому научились.– Бенджамин напрягся, и Мэтьюс продолжил спокойным размеренным тоном: – Я не имею в виду ничего дурного, но вы пытаетесь ее защитить. Это правильно и хорошо, и того же я ждал бы от любого честного грейсонца… но, думаете, вы бы старались так же сильно, если бы она была мужчиной?

Протектор нахмурился, прищурив глаза, потом расстроено покачал головой. В отличие от большинства грейсонцев, он учился вне планеты, на самой Старой Земле. Традиционно на Грейсоне считалось, что от женщины нельзя ждать исполнения мужских обязанностей, но сам-то он побывал в обществе, где одна лишь мысль о том, что мужчины и женщины могут быть не равны, казалась абсурдной. Бенджамин принял эту точку зрения, но, несмотря на искренние убеждения, он был настоящим грейсонцем, а Хонор Харрингтон спасла его семью. Насколько инстинктивное стремление защитить женщину влияло на его суждение?

– Может, вы и правы, – сказал он после долгого молчания.– Мне бы не хотелось, чтобы вы оказались правы, но это тут уже ни при чем.– Задумчиво потерев подбородок, он взглянул на Мэтьюса.– Я не хочу сказать, что согласен или не согласен с вами, но почему все это так важно именно сейчас?

– В ближайшие два месяца мантикорцам придется вывести из системы Ельцина последние крупные подразделения, ваша светлость, – тихо сказал адмирал.

– Это правда? – Бенджамин выпрямился, и Мэтьюс кивнул.– Ни мне, ни канцлеру Прествику никто ничего не сообщал, во всяком случае пока.

– Я не говорил, что они уже приняли такое решение, ваша светлость. И не говорил, что им хочется. Им придется – выбора у них нет.

– Почему?

– Потому что баланс смещается.– Мэтьюс положил китель на колени, достал из кармана старомодный блокнот и открыл его, чтобы свериться со своими подсчетами.

– За первые шесть месяцев войны, – сказал он, – Мантикора захватила девятнадцать хевенитских звездных систем, включая две крупные базы флота. Их общие потери в крупных кораблях составили два супердредноута и пять дредноутов, тогда как у хевенитов уничтожено сорок кораблей стены. Они также ввели в строй тридцать один крупный корабль: двадцать шесть они захватили – это если не учитывать одиннадцать, которые адмирал Белой Гавани отдал нам после третьей битвы за Ельцин, – и пять новой постройки. В результате их флот составляет примерно девяносто процентов остававшихся у хевенитов кораблей стены, плюс у них было преимущество инициативы и испытываемого хевами смятения. За последние три месяца, однако, мантикорский флот захватил только две системы и потерял при этом девятнадцать кораблей, в том числе десять в системе Найтингейла, которую они так и не взяли. У хевенитов потерь пока все равно больше, но у них осталось множество линкоров. Эти суда, может, и мелковаты для битвы, но они прикрывают тылы, а монти для решения тех же задач приходится отвлекать дредноуты и супердредноуты. А значит, для действий на передовой высвобождается большее количество хевенитских кораблей. Говоря по-простому, хевы могут себе позволить потерять больше кораблей, чем мантикорцы, ваша светлость. И война ощутимо замедляется. Сопротивление хевенитов растет, и монти переводят все больше своих сил на передовую, чтобы сохранить баланс сил в свою пользу.

– И насколько все плохо? – напряженно поинтересовался Бенджамин.

– Как я уже сказал, потери растут. Мантикорцы уже сократили флот Метрополии до трети его довоенной мощности, и этого все еще недостаточно. Я думаю, что они и сами это знают, но знают они и то, что через несколько месяцев Хевен остановит их продвижение. До того как это случится, Мантикоре надо продвинуться как можно дальше – забраться поглубже внутрь Народной Республики прежде, чем хевениты начнут контратаки. Поэтому они будут отзывать все корабли, которые только можно отозвать, и даже немножко больше. Если учесть, что в январе последний из наших супердредноутов был принят комиссией, они наверняка рассчитывают, что уж Ельцин позаботится о себе сам. Я даже удивляюсь, что они до сих пор не отозвали свои силы. Ни один стратег, который хоть чего-то стоит, долго их тут не продержит, ваша светлость. Они просто не могут себе этого позволить.

Бенджамин снова потер подбородок.

– Я знал, что дела идут туго, но не знал, что настолько туго. Что изменилось, Уэсли?

– Трудно сказать, ваша светлость, но я переписывался с адмиралом Капарелли, и адмирал Гивенс в Управлении разведки Флота Мантикоры подтверждает, что Комитет общественного спасения слил в единое целое все прежние органы безопасности. То, как безжалостно они вычистили офицерский корпус, можно сравнить только с действиями тоталитарных режимов на Старой Земле, а говорят еще, что они собираются направить для присмотра за командирами флотов политических офицеров. Эти чистки стоили им всех старших – и опытных – адмиралов, а те, что остались, не того уровня, что мантикорцы, но выжившие учатся на своих ошибках… и они знают, что с ними станется, если они подведут новый режим. Добавьте сюда политических комиссаров, чтобы непрестанно напоминать им об этом, и получится флот, вооруженный сильным стремлением к бою. Они куда более неуклюжи, чем монти, но флот у них по-прежнему больше, а когда кто-то из их новых адмиралов продержится достаточно долго, чтобы набрать опыт, который имели его предшественники…