Шпион, которого я убила - Васина Нина Степановна - Страница 38

– Он сказал, что заберет близнецов. Потащит их, конечно, пешком. Через десять минут будут.

– Ты ведешь дело об этом больном раком американце, которого наши службы арестовали и держат в заключении?

– Вроде того. Я веду дело об исчезновении агента разведки в Театре оперы и балета. Не смешно.

– Судя по газетным объяснениям, наш президент человек трудный и закомплексованый, – заявляет Далила и добавляет: – Это я говорю как психолог.

– И что ты имеешь к президенту как психолог?

– В одной газете прошло сообщение, что американские власти официально обратились к руководству России с просьбой отпустить Коупа как больного человека из страны, не имеющей возможности создать ему необходимые условия содержания. Ничего, кроме дополнительного обследования Коупа врачами, они не добились. Тогда за американца попросило частное лицо.

– Откуда ты это знаешь? – напряглась Ева.

– Да из тех же газет! И реакция президента на эту просьбу говорит именно о его закомплексованности. Теперь он Коупа навряд ли отпустит, чтобы не поползли слухи. Он считает, что не может в силу своей должности выполнять просьбы частных лиц. Вот если к нему обратится какой-нибудь комитет! Да что я тебе объясняю, он же, так сказать, почти твой коллега! Разве твои коллеги, занимающие высокие посты в Службе, не боятся открытых одолжений кому-то? Потихоньку, чтобы никто и никогда, это можно. Еще можно – по-семейному. В нем не умолкает метроном ответственности, раскачанный присягой и долгом. Отсюда и комплексы безупречности поведения, уничтожение на корню малейших слухов, закрытость образа, никакого допуска в прошлое и личную жизнь и почти детская компрометирующая растерянность и обида, глупые и двусмысленные ответы на простые вопросы.

– Это ты все наработала из газет? – Ева поражена. – Ну, психолог, я от тебя такого не ожидала! Да наша пресса создаст какой угодно образ и охватит тебя своей навязанной реальностью за несколько дней! Они же все говорят только то, что предопределено политически!

– Я внимательно отслеживаю все его выступления по телевизору. Никогда не видела более закомплексованного и испуганного начальника.

В квартиру шумно ввалились дети.

– Пирог! – угадал Сережа.

– С яблоками! – поддержала маленькая Ева.

– Раздевайтесь быстрей, – Далила включила чайник, – заждались уже.

– Кеша, – спрашивает Ева, развешивая детские вещи, – что тебе приходит на ум, когда говорят «массаж ступней»?

– Да это уже старье! Ну, там музыка ничего себе, клевый негр и карманные часы в заднице. Хватит?

– Хватит, пожалуй.

– Ты отстала. Тарантино иссяк. Если хочешь уписаться от хохота, посмотри «Танцующую в темноте». Все – или смеются, или блюют. Я думаю, что ты, как специалист по преступлениям, будешь хохотать. А вообще, твой возраст смотрит сейчас торчок «Между ног». Рекомендую.

– Какой еще торчок между ног? – Оторопевшая Ева идет за ним в ванную.

– Фильм называется – «Между ног».

– А ты? Что смотришь ты?

– Мне смотреть придуманную реальность некогда. Разобраться бы с запоминанием настоящих моментов существующей!

– Но ты же читаешь сказки. – Ева выглядывает на Далилу, разрезающую пирог на кухне, и понижает голос.

– Какие еще сказки? – Кеша искренне удивлен.

– Сказки для взрослых. Такие как раз и писал Боккаччо.

– А вот вмешательство в личную жизнь!.. – возмутился было Кеша.

– А у созерцателей не может быть личной жизни, – перебивает Ева. – И если ты такой целеустремленный, застилай свою постель сам, не проси близнецов! Им понравились картинки, и они с полным знанием дела решили потащить книгу с собой в сад.

– Ну, в общем, ты права, конечно… – Кеша задумчиво вытирает руки. – Но я же еще не совсем созерцатель. Я еще только учусь.

В пять сорок Ева была приглашена на комиссию. Поднявшись на второй этаж в кабинет Кошмара, она была удивлена количеством присутствующих. Человек двенадцать! Кроме своего начальника, она знала хорошо полковника Кнура, семейную пару аналитиков («сказочников», как они себя назвали) – Зою и Аркадия Федан и специалиста по массажу Осокина. Остальные были ей незнакомы. В мужском обществе, кроме Зои, которая ответила на кивок Евы холодным взглядом, яркими костюмами выделялись две женщины. Ева, скрывая любопытство, старалась осторожно присмотреться и определить для себя уровень их подготовки при явном переборе с макияжем, но уже через десять минут беседы потеряла к женщинам всякий интерес: секретарши-делопроизводительницы, хотя и в военном чине.

Полковник Кошмар в двух словах объяснил создавшуюся ситуацию: он начал расследование по собственному почину, поскольку к нему анонимно обратились агенты внешней разведки, обнаружив в выполняемом ими задании странные сложности. Но потом, после исчезновения одного из офицеров, участие отдела внутренних расследований в деле Коупа было определено приказом по Службе.

Один из военных потребовал объяснить, что это были за сложности. Кошмар, понуро уставившись на лист бумаги перед собой, монотонным голосом выдал информацию о пропаже в ходе ареста Коупа заготовленной военными пленки и появлении пленки с подлинными материалами по ракете «Штурм».

– При повторной встрече в театре агента разведки Службы и неизвестного, одетого в соответствии с установкой пароля, подложная пленка, переданная неизвестному, пропадает, сам он обнаруживается мертвым и при нем – пленка с подлинными чертежами.

Совсем обессилев, Кошмар по ходу дела интересуется, сколько вообще подложных пленок было заготовлено. Встает еще один военный чин и, твердо глядя в глаза Кошмару, заявляет:

– Три!

Ева наклоняется и смотрит вдоль стола на полковника Кнура из внешней разведки. Кнур сидит от нее через четыре человека, замечает Еву и подмигивает.

Кошмар просит уже голосом умирающего, чтобы руководитель отдела внешней разведки Кнур сказал, сколько же было в работе подложных пленок. Кнур бодро и громко говорит:

– Не меньше четырех! Но последняя была уничтожена сегодня ночью, как только находящийся под домашним арестом офицер внешней разведки сделал по телефону запрос и попросил о передаче этой пленки на изучение в отдел внутренних расследований.

Военные взволновались. Они захотели лично услышать эту информацию от офицера, сделавшего запрос. Офицер мертв? Предположительно – отравление? Какая досада. В негромком гуле голосов переговаривающихся военных Ева улавливает и сожаление, и досаду, и ностальгические воспоминания о временах строгого контроля над коньячно-водочной продукцией. Невысокий военный с одутловатым красным лицом тихо говорить отвык, мощным раскатистым голосом, со знанием дела, он «шепчет» своему коллеге рядом:

– А коньяк подделывают на чае!

Ева поворачивается и смотрит на полковника Кошмара рядом с ней. Кошмар поворачивает уставшее лицо с полузакрытыми сонными глазами и смотрит на нее.

– Кто передал военным отчет о месте происшествия? – спрашивает Ева, стараясь не шевелить губами.

Кошмар медленно качает головой:

– Никто. Закрытая информация до результатов всех анализов и отработки отпечатков пальцев. – Он поднимает руку, призывая к вниманию, и интересуется, кто в военной разведке отвечал за поступившие вчера вечером запросы.

Встает одна из женщин. Впечатывая каблучки в ковер и прилично опустив глаза, она подходит к Кошмару и кладет перед ним лист бумаги, окинув сидящую рядом Еву хищным взглядом.

– Здесь написано, – вздыхает Кошмар, – что дежуривший вчера вечером офицер принял запрос старшего лейтенанта Кушеля по телефону, передал его в бригаду разработчиков информации по делу Коупа. Бригада разработчиков к этому времени уже получила приказ об уничтожении последней подложной пленки и задерживаться с выполнением приказа могла только в случае «другого приказа про отставку»… предыдущего, да, тут так написано. По-моему, что-то с падежами и окончаниями не то, но по смыслу все понятно.

Военные предлагают времени зря не тратить, потому что все и так понятно. Шпиона Коупа посадить в тюрьму с конфискацией имущества. Расследование пропаж подложных пленок закрыть, потому что они пропали явно в результате преступной беспечности агентов внешней разведки, потерявших их в ходе проведения операции, хотя, конечно, о мертвых…