Сервис с летальным исходом - Васина Нина Степановна - Страница 41

— Родила мальчика, — Коля кивает на корзину.

— Подожди, я не могу придумать, как только что родившая женщина говорит своему юному возлюбленному о муже, о любви, а у нее молоко прибывает.

— Очень просто говорит, — Коля раскладывает картошку на три тарелки. — Она просит меня не звонить, потерпеть месяца два-три, пока сама все не устроит. Я и ждал, как дурак. А потом стало совсем невмоготу, и я сказал родителям, что уезжаю. И позвонил ей по глупости. А трубку взял дядя Антон.

— А он стр-р-р-рашно ревнив! — рычу я, обмазывая Сюше половинку картофелины красной икрой. — Богат, красив, ревнив и еще поет.

— Ляля говорила, что он собственник. Свое никогда не отдаст. Она говорила, что он ее убьет, если почувствует угрозу потери. Так и случилось.

— Ты позвонил, и участь Ляли была решена. Ты что, проговорился по телефону?

— Я был в невменяемом состоянии, мог сказать лишнее.

— Ладно, ты бросился на первую же электричку…

— Я спешил к открытию метро.

— Приехал в этот дом…

— А тут все тихо, как в могиле.

— И обнаружил труп своей любимой?

— Сначала я обнаружил труп дяди Антона. Он лежал в спальне, половина тела под кроватью. Я его еле вытащил, для этого пришлось приподнимать кровать и засовывать книгу…

— Застрелен? — я спешу ускорить конец истории, потому что от еды меня совсем разморило.

— Нет, я уже говорил, колотая рана в шею.

— Это что же получается? Твоя нежная возлюбленная заколола своего мужа, а потом еще придавила его супружеской кроватью, подняв ее одной левой?

— Ничего не получается. Она этого не делала, потому что уже была задушена и спрятана в шкафу. Она вывалилась на меня, когда я искал детей и открыл дверцу.

Коля разволновался. Стало неинтересно. Это уже не игра, а какое-то чистосердечное признание.

— Мне было очень плохо, очень, потому что убийца ударил меня сковородой по голове.

Смотрю на него, сдерживая зевоту. Коля раскраснелся, то ли от волнения, то ли от еды, и свекольные пятна ожогов на лице проявились сильней.

— Ладно, давай как-то закончим эту затянувшуюся историю. Говори, кто был убийца, и пойдем спать.

— Он приехал в фургоне. Когда я первый раз зашел в дом, в гараже стояла машина дяди Антона и серый фургон.

— В первый раз?

— Ну да А когда я нашел мертвую Лялю, я…

— Позвонил в милицию!

— Нет. Телефоны не работали, я пошел на улицу…

— Чтобы вызвать милицию!

— Нет. Чтобы позвонить маме.

— Ты моя лапочка!

— Подожди, потом я вернулся в дом, а тут никого нет. Ни одного трупа, ни одного пятна на кровати, все вычищено и убрано, только в ванне — буль-буль, утонули волосы Ляли.

— Ага! — я начинаю понимать ход его мысли. — Этот самый убийца вернулся и уничтожил трупы и следы своего пребывания. Но зачем?

— Зачем? Заметал следы, чтобы его не нашли.

— Его бы и так в жизни не нашли, потому что в тот день убийце крупно повезло: в доме появился мальчик Коля, который мог запросто… Постой! — я встрепенулась. — Ты говоришь, она обещала все устроить?.. Помолчи, у меня появилась одна мысль… Допустим, тетушка Ляля от большой и всепоглощающей любви к тебе решила заказать убийство своего мужа, а? — Я еще раз всматриваюсь в пятнистое лицо Коли и продолжаю уже не так уверенно:

— Для этого в доме и появился убийца. А ты с самого утра испортил настроение дядюшке и поколебал его веру в незыблемость личной собственности. Расстроенный дядюшка в припадке ревности придушил собственную жену, после чего пал жертвой заказанного ею киллера.

— А зачем это убийце растворять трупы в ванне?

— Такой уговор, — зеваю я. — Это стоит сорок тысяч. За два тела берут дороже. Убийца же не знала заказчицу в лицо, прикончила мужа, а потом обнаружила еще один труп задушенной женщины и решила, что ее подставили…

— Она не знала, что Ляля — жена! — включается Коля.

— Точно. Она подумала, что жена перед этим убила любовницу мужа.

— Подожди, а почему убийца — она?

— Она сама мне сказала. Знаешь, чем закололи твоего дядюшку? Отверткой.

— Отверткой — это для женщины как-то не очень подходит… Может быть, пилочкой для ногтей?

— Отверткой, и это факт.

— Ладно, — соглашается Коля. — Эта сволочь переехала мне фургоном ногу, конечно, такая может и отверткой!

Я решаю еще кое-что выяснить и интересуюсь, кем работала Ляля Не пела ли она? Не учила ли пению других?

— Она была медсестрой.

Медсестрой. А кто же здесь тогда учительница пения?..

— Ты как хочешь, а я иду спать. — Останавливаюсь с корзиной у двери и вдруг понимаю, что больше не смогу спать у Коли под мышкой.

Как бы ему это сказать?.. Смотрю на его спину. Коля у раковины сосредоточенно моет посуду.

— Не думай ни о чем, — говорит он вдруг, не поворачиваясь. — Я на тебя не запал, если ты сомневаешься… Я только хотел попробовать молоко. Ты шла наверх по лестнице, я слышал твои шаги и подумал, что время замкнулось и все повторяется. Это такой вариант ада, понимаешь?

— Как ты сказал? — от неожиданности я опять села на табуретку, обхватив корзину руками.

— Если я каждые два дня буду сидеть в ванной и, обмирая от страха, слушать твои шаги, думая о вампирах, значит, волосы Ляли только что превратились в водоросли и мы в аду. А почему ты так удивилась? У тебя есть свой вариант ада?

— Да, есть, но… Видишь ребенка? — я киваю на корзину. — Он никогда не вырастет, я обречена кормить его грудью вечно, а чужие люди рядом то и дело будут просить меня спеть.

Коля вытирает руки, подходит и присаживается рядом на корточки.

— Когда ты появилась в дверях, когда я тебя увидел в первый раз… Это был такой ужас, что я совершено забыл и о Ляле, и о мертвом дядюшке. А сегодня вдруг подумал, может быть, мы делаем что-то не по правилам? Ты хотела меня тогда покормить, я отказался.

— Сегодня ты решил попробовать мое молоко, чтобы все было по правилам?

— Да. И больше ничего. Мир?

— А мы… Мы не ссорились, — удивляюсь я.

— Ладно. Не ссорились. Тогда — дружба? Отвечаю уклончиво:

— Я попробую…

— Вот и отлично. Идите ложитесь, здесь нужно протереть полы. Оставьте мне местечко посередине, я с детства не люблю спать с краю.

До кровати я дотащилась с трудом. Покормила маленького, вытащила палец изо рта засыпающей девочки, приготовилась уплыть с ними на речку с дорожкой из лунного серебра, где они топили бы звезды, ели мед… Ничего не вышло. Я не смогла заснуть.

— Я могу почитать тебе свои стихи, — понял мои осторожные вздохи Коля.

— Только не это!

— Ладно. Могу почитать чужие.

— Коля, если ты еще предложишь мне спеть колыбельную, клянусь, я выгрызу дыру вот здесь, — тычу пальцем ему чуть пониже подмышки, палец упирается в ребро.

— Зачем? — удивляется Коля.

— Буду щекотать указательным пальцем твое сердце, пока не заткнешься! Пусти. Я встану.

ОБЫСК

— Что ты ищешь? — не выдержал Коля через двадцать минут.

Он тоже встал и ходил за мной по квартире, пока я рылась в шкафах, обувных коробках, в полках с посудой.

— Телефон.

— А те два, что в кухне и в кабинете, тебя не устраивают?

— Я ищу мобильник.

— Можно очень долго искать мобильник и никогда не найти, потому что его нет, — философски заметил Коля.

— Должен быть, должен! Женщина-убийца сказала, что не могла дозвониться по мобильнику. Валяется где-то выключенный.

— А что ты будешь с ним делать?

— Включу.

Вздохнув, Коля присоединяется ко мне, но не в поисках, а в уборке — он старательно подбирает все, что я разбросала, и укладывает на место.

Через сорок минут мы с ним досмотрели последний выдвижной ящик стола в кухне.

— Все! — я взяла чайник и выпила из носика теплой воды. — Остался подвал. Ты со мной?

Еще через сорок минут мы оба, выдохшиеся и еле живые, сели на складные стулья в мастерской и посмотрели друг на друга.