Падчерица Синей Бороды - Васина Нина Степановна - Страница 48

– Да. Она сказала, что у тебя здесь нора. Как странно все получается… Как рассыпанная мозаика. Ничего не сходится! Вышла замуж – и без мужа. Вдова – и никого не хоронила! Хотела детей, и – пожалуйста! – доченька шестнадцати лет, как по щучьему велению! Нет, я не понимаю, почему его убили! – с надрывом бросилась к Алисе на колени Рита. – За что?

– Не надо, не кричи, – Алиса погладила ее рассыпавшиеся волосы. – Это все случайно получилось, он хотел припугнуть мужика, который пристегнулся ко мне наручниками, а мужик сам так испугался, что выстрелил.

– Плевать мне на мужика, я спрашиваю о Гадамере! Я хочу видеть его тело! Я хочу опознать его и похоронить, где он?

– Не волнуйся, – успокаивала ее Алиса, – кто-нибудь обязательно всплывет в этом озере, скоро похоронишь.

– Ты добрая, – Маргарита садится и смотрит опухшими глазами. – И ты не дурочка.

– Спасибо, не жалуюсь.

– Тогда ты должна бежать.

– Бежать?

– Гога сказал, что как только склеп будет достроен, он похоронит брата, а тебя прикует к нему цепью. Я не очень верю в такое, но сама знаешь, как все в жизни бывает… Гадамер украл у него деньги.

– Много? – не удивилась Алиса.

– Нет. Миллионов шесть, но Гоге все равно обидно. Гадамер как-то узнал банковские реквизиты, скорей всего стащил какую-то бумагу тогда у адвоката. И перевел деньги с моего счета. А в насмешку оставил сообщение – за приданое, значит, невесты и в счет морального ущерба за принудительный брак. Вот так, Алиска, брак-то, оказывается, был принудительным…

– Неправда. Ты ему понравилась. Другой такой нет. И он еще не видел хвостик!

– Не утешай меня, все в этой истории повеселились, кроме Риты Мазариной. Братья тоже не так просто насели на корейца, мне Гога признался, они все о нем узнали и о фирме, в которой он работал. Когда братья узнали, что я с Гадамером… Ну, когда мы с ним… Они все выяснили по своим каналам и захотели посадить корейца и его «Медикун» под крышу на процент, а потом…

– Как ты сказала? – дернулась Алиса.

– Фирма эта называлась «Медикун». Вот такие дела…

– Почему – называлась? – переходит на шепот Алиса.

– Гога сказал, неудачно получилось в этой фирме с сотрудниками. Кореец утонул, двое других были убиты на днях, документов никаких нет, а директор спрятался – не найти.

– А он не сказал тебе, – Алиса начала задыхаться, оттащила ворот свитера от шеи, – как этих двоих убили?

– Нет. Он только сказал, что ты – чума. И заказал цепь. Мне уже пора, наверное. Не волнуйся, никто не знает, что ты здесь, даже ребята из моей бригады думают, что у меня сдвиг на мертвецах. Где тут часы? Сколько уже?

– Почти одиннадцать, – Агей Карпович принес Пенелопе тарелку.

Пенелопа лежит на диване на спине, свесив голову вниз, так что ее волосы касаются пола.

– Все кружится, – сообщает она, хихикнув. – Уже одиннадцать часов, какой ужас!

– Вам надо поесть, – Лотаров помогает ей сесть.

– Нет, спасибо, я ничего больше не хочу. Что это? – принюхивается она.

– Кусочки папайи и ананаса с ромом. Попробуйте, это вкусно.

– Ладно. Попробую, только никакого рома. У меня и так все кружится перед глазами.

– Как скажете, – пожимает плечами Лотаров, жестом фокусника вынимает откуда-то зажигалку, подносит оранжевый язычок к тарелке, и над желтыми кусочками фруктов вспыхивает голубым огнем пламя.

Забившись в угол дивана и закрыв лицо локтем, Пенелопа с ужасом смотрит, как пламя над тарелкой постепенно оседает, а в комнате растворяется запах подгоревшей карамели.

– Лотаров, – постепенно приходит в себя Пенелопа, – хватит, вы меня достаточно развлекли!..

Опираясь о диван одной рукой, Лотаров медленно опускается на колени и подносит тарелку к лицу Пенелопы.

– Я не хотел вас пугать. Простите, если перестарался. Я подумал, когда вы еще придете ко мне в гости?

– Ни…ни… не скоро, – трясет головой Пенелопа.

– Вот я и хочу угостить вас самыми изысканными блюдами. Видите, кусочки папайи обжарились и покрылись тонкой корочкой. А ананас пустил сок, это очень вкусно, прошу. – Он цепляет кусочек лакомства на странную вилку с двумя зубцами, обмакивает его в сиропе и подносит ко рту Пенелопы.

Пенелопа послушно открывает рот.

– Оставили бы вы девочку в покое, Пенелопа Львовна, а? – ласково просит Лотаров. – Испортите ведь талантливого ребенка.

– Я очень осторожна, я так осторожна, что почти провалила задание!

– Задания эти ваши – ерунда, а судьба – она, как известно, злодейка. Почему просто не открыть дело о мошенничестве? Почему этим занимается ФСБ?

– Нет никакого мошенничества. Фирма официально зарегистрирована как поставщик медицинского сырья, заказы по плаценте выполняет, а вот как они находят каналы по отправке абортного материала, это еще не выяснено, но тоже пока ничего криминального.

– Гадамер Шеллинг был директором?

– Нет, что вы, – отобрав у него тарелку, Пенелопа выпивает оставшийся на дне сироп. – Он был бухгалтером.

– Бухгалтером? – задумывается Лотаров. – То есть ваших коллег из ФСБ интересовали каналы переправки этой фирмой денег за границу?

– Бывших коллег! – подняв указательный палец, замечает Пенелопа. – Меня попросили по старой дружбе присмотреться к падчерице Гадамера и разобраться с его ранением. Только я написала подробный отчет, что девочка Алиса не собиралась причинить серьезных увечий своему отчиму, что в ее планы входило всего лишь убить хирурга, которому она приписывала вину в смерти матери, как на Гадамера через сестру вышли братья Мазарины. Только я написала отчет, что это чистая случайность, совпадение, как Гадамер оказался мужем Риты Мазариной и на свет всплыл нелепый брачный договор. Пока мои коллеги проверяли, не связаны ли с «Медикуном» сами братья Мазарины, они убивают корейца и топят концы, так сказать, в воду… Извините, мне что-то нехорошо…

– Водички?

– Спасибо. Ну вот, а потом как в сказке. Стоило распространиться слухам о смерти корейца, как к Алисе приходит бандит Штукарь. Он в «Медикуне» числился делопроизводителем, обеспечивал охрану и транспорт, снимал помещения для переговоров и, я думаю, был пугалом для некоторых строптивых клиник, не желающих ложиться под «Медикун». Что именно он хотел от девчонки, мы узнать не успели. Только я написала подробный отчет о случайном падении Штукаря с балкона, как ваш коллега цепляет наручниками к Алисе юриста «Медикуна» Козлова и тем самым доводит его до неминуемой смерти. Вот, собственно, и все.

– Давайте попробуем предугадать дальнейшие события, чтобы девочка Алиса больше не смывала с себя чужие мозги, – предлагает Лотаров, растекшись на диване рядом с Пенелопой. – Пункт первый, – он показывает указательный палец, – ее безопасность. Мы должны знать, что этим людям нужно от девочки. Пункт второй, – Лотаров делает Пенелопе козу, – кто следующий выйдет на контакт с нею?

– При условии, – сдерживает зевок Пенелопа, – что кореец мертв, а в основе этой заварушки лежат большие деньги.

– Да. При условии, что он мертв. Кто там еще остался живой в «Медикуне»?

– О, это фигура загадочная и никому не известная. Директор, Коржак Е.К. Нигде никогда не появлялся, никто его не видел, никаких следов, кроме подписей на документах, не оставил. Я думаю, надо подождать немного, пока этот загадочный Коржак не придет к Алисе и не скажет, что он ее папа. Мужчины ужасно предсказуемы, хотя… – Пенелопа задумчиво посмотрела на следователя. – Бывают ислючения.

– Подставное лицо? – удивился Лотаров. – Но зачем такая секретность, если вы говорите, что фирма существует официально?

– Это единственное слабое место в моих соображениях. Если человек так тщательно обеспечивал себе секретность, значит, он с самого начала предполагал нежелательный криминальный финал.

– И что, ваши бывшие коллеги по своим каналам не могут найти какого-то там Коржака?!

– Нашли. Одиннадцать Коржаков с инициалами Е. К. в Москве, Петербурге и Твери. Ни-че-го. Если вы узнали все, что хотели, отвезите меня домой. Правда, я так и не поняла, какое отношение к нашему вечеру имеет неизвестная мне кошка – помесь, как там… египетской голубой и донского сфинкса? Правильно?