Третий пол: Судьбы пасынков природы - Белкин Арон Исаакович - Страница 21

Все три способа защиты по своему характеру детские. В их основе, хоть и в разных формах, бегство от действительности, замена продуктивных решений бессознательными психологическими комбинациями. Но так ведь и время появления этих защитных реакций – ранее детство, когда даже несравненно более простые проблемы непосильны для едва проснувшегося разума. Показательно другое: с течением времени они не меняются. В двадцать лет человек ведет себя так же, как привык в пять. И это – первый симптом серьезной психической деформации.

Еще один вопрос все время напрашивался: почему, встречая со всех сторон открытое неприятие, никто из моих пациентов никогда не взбунтовался? Мы же знаем, как это обычно бывает с детьми и в особенности с подростками, попавшими под пресс неблагоприятных обстоятельств. Их протест может принимать дикие, необъяснимые формы, оборачиваться хулиганством и явным криминалом, но без труд прочитывается истинный смысл – человек отвечает злом на зло, он предъявляет обществу свой суровый счет, требует от него исправления ошибки. Почему же в нашем случае не срабатывает эта, казалось бы, всеобщая закономерность? Изучение множества биографий привело меня к такому выводу: мешал страх. Парализующая боязнь оказаться в полнейшей изоляции, быть отвергнутыми даже теми немногими людьми – родителями, приятелями, – которые проявляли хотя бы видимость понимания и сочувствия.

Обратил я внимание и на то, что упреки в жестокости, обращенные к окружающим, далеко не всегда подкреплялись конкретными фактами. У многих гермафродитов в такой форме проявлялась сильнейшая мнительность – они все истолковывали в невыгодную для себя сторону. Смотрит на них соседка в упор – значит рассматривает, подозревает. Посмотрела и отвернулась – тоже плохо, это она делает вид, что ничего во мне не замечает. Две женщины о чем-то разговаривают, улыбаются – конечно же, речь идет обо мне, это надо мной они смеются. Не ладятся отношения со сверстниками – десятки могут быть для этого причин, но тут объяснение всегда наготове: «Это потому, что я такой.»

Я уже говорил: убийственный силлогизм «я не как все, следовательно, я плохой» не требует каких-то специальных толчков извне. Он выстраивается самопроизвольно, в особенности когда болевая точка лежит в области пола. Тут по-другому обозначается проблема. Чтобы сознание своего частного недостатка не перерастало в тотальный комплекс неполноценности, с ребенком нужно работать, помогать ему психологически справиться со своей бедой. Примерно так, как работают мои коллеги и обученные ими родители с детьми, имеющими какие-то физические изъяны. «Да, ты плохо слышишь, но смотри, какой ты способный, как быстро все запоминаешь, как легко решаешь задачи, какие у тебя ловкие, умелые руки», – всегда можно найти, за что зацепиться, что обыграть, чтобы повысить самооценку.

В рассказах же моих пациентов ничего подобного не промелькнуло ни разу.

Да, положа руку на сердце – все они выглядели людьми, мягко говоря, странноватыми, нередко ущербными. Очень трудно бывало вступить с ними в общение, выбрать нужный тон. Но я все больше и больше убеждался – такими они не родились, в том смысле, что никакие их биологические особенности не ответственны за эту психическую изломанность. Она целиком – продукт комплекса социальных условий. И эту гипотезу, с моей точки зрения, полностью подтверждает пример моих же собственных пациенток – тех самых, которым удалось счастливо избежать общей трагической судьбы «Ермафродитова рода». Они не испытали неразрешимых трудностей половой самоидентификации, им незнакомо осталось непереносимо тяжкое состояние отверженности, отщепенства. И большего, при прочих равных условиях, для полноценного формирования личности не потребовалось…

Просматривая сейчас, после долгого перерыва, наш старый фильм, я обратил внимание на то, что не бросалось в глаза раньше: на его мажорное, оптимистическое настроение. Все улыбаются! Врачи, медсестры, пациенты, их родственники… У меня самого в кадре такое лицо, будто мы снимали рекламный ролик, а не фиксировали на кинопленке строго научную информацию. Я подумал: если бы лента была звуковой, какая музыка подошла бы в качестве фона? И тут же уловил внутренним слухом: «нам нет преград ни в море, ни на суше…»

Конечно, мы все были тогда если не молоды, то намного моложе, чем сейчас, вот первое объяснение. И под стать свойственному этому возрасту, ощущение простора, огромных перспектив была ни с чем не сравнимая творческая радость, приносимая нашей работой. Мы чувствовали себя первопроходцами, первооткрывателями. Никто до нас (в нашей стране, имею я в виду, но в условиях «железного занавеса» такие оговорки никакой роли не играли) не вступал в единоборство с природой, провинившейся перед нашими пациентами, и уж подавно никто не выходил из этой схватки победителем. У нас же, черт возьми, это хорошо получалось!

К нам приходили люди, в буквальном смысле слова вытесненные из жизни, в состоянии внутреннего конфликта крайней степени тяжести, когда единственным и уже желанным выходом кажется самоубийство. И мы могли не только проливать слезы сочувствия над их страданиями: мы снимали их проблему, дарили им новую жизнь. Это ли было не чудо?

В одной из моих научных статей, написанных в те же годы, когда снимался фильм, об этом сказано так:

«Причины, вызывающие необходимость перемены пола, связаны с нарушениями биологической базы личности, что затрудняло или делало невозможным овладение многими поведенческими, эмоциональными и культурными моделями поведения, принятыми в обществе в качестве эталона мужественности и женственности…

Как только у пациента появлялась четкая установка на смену пола, резко менялось все его поведение. Потребность к преобразованию захватывала все его существо. Анализ ситуаций позволял найти нужные ходы в сходных жизненных коллизиях и добиваться намеченной цели. Во всех случаях это была активная борьба за свой новый жизненный статус…

Из забитой девушки, которая боялась сказать громкое слово, выходил решительный, энергичный организатор производства, руководитель большого объекта. Робкое существо, которое пряталось от постороннего взгляда, превращалось в красивую, полную здорового кокетства девушку…

Смена пола является высоко гуманным актом, позволяющим личности не только избавиться от мучительной для нее ситуации, приводящей порой к суицидальным действиям, но и найти свое место в обществе. При этом зрелый индивид в состоянии осмыслить, что с ним происходит, и дать отчет о своих ощущениях, переживаниях, своем отношении к окружающей действительности, об изменениях своего поведения, о своих новых взглядах, интересах, желаниях. Более того, некоторые пациенты способны смотреть на себя «со стороны», что в сочетании со специальными методами обследования делает акт смены пола поистине уникальной моделью, позволяющей проследить многие стороны социализации личности, в том числе и некоторые моменты, носящие обычно неосознанный характер. К этому следует добавить, что новая половая роль устанавливается в удивительно короткие сроки (от 1 до 6 месяцев). Тот путь, который у ребенка занимает годы, в наших наблюдениях можно проследить как в фильме с замедленной съемкой…»

Последний абзац раскрывает еще одну важную особенность нашей работы, тоже питавшую всеобщий энтузиазм…

Наблюдая за разнообразными отклонениями полового развития, мы получали возможность проникнуть в святая святых живой природы – разобраться, как устроены механизмы протекания этих процессов, какие биологические и социальные факторы управляют половой дифференциацией психики, как сочетаются они между собой. Вопросов у нас тогда было куда больше, чем ответов, а обычные исследования нормальных, так сказать, мужчин и женщин не всегда позволяли их получить.

Чтобы хорошо рассмотреть форму предмета, недостаточно его ярко осветить. Нужно еще добиться того, чтобы характерные подробности выявила, подчеркнула тень. Так и здесь. Мы убедились, что отступления от заповеданных природой правил часто обнажают перед исследователем проблем, скрывающиеся под маской привычности, обыденности. Ошибка природы позволяла глубже осмыслить ее истинный замысел. Нетипичное, ненормальное, порой даже гротескное приоткрывало перед нами окно, позволявшее заглянуть в непознанный мир человека.