Тени сумерек - Белгарион Берен - Страница 53

После сбора урожая, созвав под знамена бондов с их людьми и эльфов-поселенцев из Митрима и Хитлума, братья и Фингон могли бы выставить восемь и шесть тысяч, помимо тех двух, которых никак нельзя было отозвать с северных границ. Но ведь Саурон, хитрая бестия, не станет дожидаться сбора урожая в следующем году, а в этом — наступление невозможно…

— Мы не можем собрать войско, потому что его некому будет кормить, — вслух рассудил Хурин. — И мы не можем не собирать войска, потому что его собирает Саурон. Это напоминает мне сказочку про мудрую деву, которой князь дал задание прийти к нему и нагой, и одетой…

— И что же сделала сия мудрая девица? — заинтересовался Артанор, не знавший сказки.

— Завернулась в ловчую сеть, — ответил ему Финрод. — Вот и разгадка. Мы не должны выставлять войско против Саурона. Мы должны не дать ему выставить войско.

— У него уже есть войско, — в голосе Верховного Короля было некоторое недоумение. — Если верить Берену.

— У него есть пятнадцать тысяч копий, сказал я. Но это еще не войско. Король мой Финрод прав, нельзя дать этой ораве стать войском. Государь Фингон, этой осенью я собираюсь вернуться в Дортонион и к следующей весне поднять мятеж одновременно с началом выступления Саурона. Если бы одновременно выступили и вы — Тху оказался бы между молотом и наковальней. Я хочу, чтобы он завершил вербовку и обучение десяти тысяч солдат в Дортонионе — для меня! Часть их, конечно, будет отребьем, от которого придется избавиться. Но если хотя бы половина окажется мне верна — мы сумеем задержать выдвижение армии на то время, которое вам понадобится, чтобы взять Тол-Сирион.

— Весной, до начала полевых работ, — глаза Хурина загорелись. — Когда снег сойдет с перевалов. Перейти Серебряную Седловину и ударить по Гнезду Оборотней, пока их войска будут тащиться к Барад-Эйтель.

— Перехватить их на марше возле Топей, — поддержал Артанор. — Загнать на Ангродовы гати, перебить из дальнобойных луков и камнеметалок.

— Ничего не выйдет, — остудил их Фингон. — Для этого нужно знать день и час выступления, день и час начала мятежа. Ни один гонец не окажется достаточно скор.

— Палантир, — сказал Финрод. — Я отдаю Берену Палантир.

Все онемели.

— Ни один человек еще не пользовался Палантиром, — вырвалось у Артанора. — Это возможно?

— Берен будет первым. Это возможно, хотя и труднее, чем я думал.

— Но люди не владеют осанвэ!

— Владеют, — ответил Берен, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Он мог очень бегло рассказать о том, с кем и как узнал, что владеет осанвэ, но вспоминал это всегда очень ярко.

— Тар Фингон, — сказал он, поднимаясь. — Думаю, мой король ответил бы тебе, если бы ты спросил, отчего произошел раскол в Нарготронде, но будет правильно, если это расскажу я…

Он с силой провел по лицу руками, чтобы скрыть румянец, и начал — с того дня, как спустился Эред Горгор, до того дня, как покинул Нарготронд. Чем дальше он вел свой рассказ, тем больше изумления было в глазах Фингона, Артанора, Хуора и Хурина. Когда он закончил, никто долго не говорил ни слова. «Все», — решил Берен. — «Сейчас Фингон вежливо и извилисто, по-эльфийски, скажет: так на кой ты тогда мне сдался, Инголдо Финарато Атандил?»

— Войско Нарготронда было бы неизмеримо ценной помощью, — после молчания сказал Фингон. — Но я помню, Инголдо, что твоя помощь — бесценна.

Финрод вскинул голову, обвел всех взглядом.

— Мне ничего не нужно от этого союза — ни для себя, ни для Нарготронда, ни для Дома Финарфина. Я не желаю награды большей, чем победа, а если мы падем… Падение будет страшным и скорым, и наши титулы, наши короны, имена наших домов — перестанут что-либо значить. Вот почему я отказался от короны, оторно. Она бы мне только мешала. Я не хочу, чтобы говорили: руками Фингона Финрод хочет вернуть себе Тол-Сирион и свой лен. И что бы ни случилось в дальнейшем — в Нарготронд я не вернусь.

Берен в очередной раз убедился, что в эльфах не разбирается и никогда, по всей видимости, не разберется. С одной стороны — Финрод, с другой — Келегорм и Куруфин… Фингон был ближе к этим: твердый, даже жесткий, холодный… Берен готов был его понять — слишком много ответственности на этих плечах — Верховный Король нолдор…

— Сыновья Феанора стали позволять себе слишком много, — голос Фингона зазвучал металлом. — Но для того, что мы задумали, будет лучше, если все останется как есть — до весны. Пусть Враг не опасается единственного города, который может помочь нам быстро. Пусть гадает, что там — или узнает про смуту. Как только все кончится, мы с Маэдросом приведем Келегорма и Куруфина в чувство.

— Думаю, когда все закончится — они так или иначе придут в чувство сами, или… некому будет их туда приводить.

— Ты прав, — Фингон оглядел всех присутствующих. — Настало время взглянуть правде в лицо: эта война не будет очередной битвой и очередной временной победой: если нам удастся взять верх, отстоять Хитлум и отбить Дортонион — следующим шагом должно стать наше наступление!

«Это сказал не Финрод, — отметил Берен. — До этого Фингон дошел сам».

До вечера Гили научился еще сочетать «морского змея» с перемещением и отбивать удары, наносимые таким способом — пока только мечом, без щита. Он устал как пес, и, когда он в трапезной черпал из общего котла, руки его дрожали.

— Осторожно, деревня! — сказал белобрысый паренек, которому брызги похлебки попали на рукав.

— Прощения прошу, — сказал Гили, чем только усугубил положение. Развернувшись, он споткнулся о подставленную ногу белобрысого и растянулся на полу, расплескав свою похлебку и разбив миску.

Поднимаясь на ноги под общий смех, он растерянно оглянулся и встретился глазами с Береном, который спустился сюда не иначе как за ним. Первым порывом было — обратиться за помощью; но лицо горца оставалось непроницаемо-холодным, и Гили понял, что просить защиты нельзя. Он не чувствовал опоры под ногами, словно барахтался в трясине: крестьянский парнишка должен был стерпеть такую обиду безропотно. Но он же был — оруженосец, почти воин! Да, но какой он воин — ничего не умеет. И все же…

Мгновенно преодолев смятение, движением, в котором было больше отчаянного страха, чем уязвленной гордости, он развернулся и ударил белобрысого кулаком по лицу. Брызнула кровь — Гили попал точно в нос.

Все повставали с мест. За спиной Берена неслышно, как будто из воздуха, возникли Айменел и Кальмегил.

— Что произошло? — от своего стола двигался один из рохиров Фингона, человек.

— Этот рыжий разбил Арви нос. Ни с того ни с сего, — сказал сидевший ближе всех паренек в черной рубашке без рукавов.

Все замерли. В этом внимании было что-то незнакомое Гили до сих пор, он только потом распознал — что. Ожидание и предвкушение зрелища.

— Так что же, Арви считает себя обиженным? — спокойно спросил рохир.

Арви, все еще держась за нос, кивнул головой. Трапезная взорвалась радостными криками.

— И ты не станешь просить прощения за незаслуженную обиду? — повернулся рохир к Гили.

Тот все еще не понимал смысла происходящего.

— Не стану, — он обнаглел от страха. — Я его за дело треснул.

— Тогда — завтра на закате, — Арви с сожалением посмотрел на испачканный кровью рукав.

— Тебе понадобится напарник, — внезапно в разговор вступил Айменел. — Потому что я буду биться с победителем.

Арви понял, что не все так просто.

— Может, ты, смелый такой? — эльф посмотрел в лицо чернявому в безрукавке. — Или биться с тем, кто тебя побьет, не так весело?

— Я принимаю! — паренек вскочил со своего места.

— Значит, завтра на закате, двое на двое, — рохир коротко поклонившись Берену и Кальмегилу, ушел. Оруженосцы живо принялись за еду — им предстояло еще прислуживать за столом старшим.

— А я только-только похвастался эарну Хурину твоим смирением, — усмехнулся Берен.