В чаше - Варли Джон Герберт (Херберт) - Страница 5

— Я думаю, мне следовало их поменять перед нашим путешествием. Я уже почти готов. Может быть, на сегодня хватит?

Она хмыкнула, но нажала кнопку, чтобы выпустить часть горячего газа из шара над нашими головами. Рулевые лопасти, находившиеся по бокам от нас, опустились, и мы начали медленную спираль вниз.

Мы приземлились на дне чаши — это было мое первое впечатление такого рода, потому что все остальное время я видел Венеру с воздуха и это было не так заметно. Я стоял, смотрел на чашу и почесывал голову, пока Эмбер включала палатку и отключала шар.

Венерианцы почти для всего используют нулевые поля. Вместо того чтобы попытаться строить сооружения, которые выдержат огромные давление и температуру, они просто окружают все нулевым полем, и все. Шар велосипеда представлял собой лишь стандартное поле круглой формы с разрывом внизу, где устанавливался нагреватель воздуха. Корпус велосипеда защищало такое же поле, что и нас с Эмбер — заканчивающееся на определенном расстоянии от поверхности. Поле палатки было полусферой с плоским полом.

Это многое упрощало. Например, герметичные тамбуры. Мы просто вошли в палатку. Поля наших костюмов исчезли, когда их поглотило поле палатки. Для того, чтобы выйти, нужно просто снова пройти сквозь стену и вокруг вас образуется костюм.

Я плюхнулся на пол и попытался выключить свой ручной фонарик. К своему удивлению, я обнаружил, что выключать его нечем. Эмбер включила костер и заметила мое изумление.

— Да, это расточительно, — согласилась она. — В венерианце есть что-то такое, что он просто не терпит выключать свет. На всей планете не найти ни одного выключателя. Вы, может быть, не поверите, но несколько лет назад я была просто ошарашена, когда о них узнала. Мысль о подобном мне и в голову не приходила. Видите, насколько я провинциалка?

Слова эти совершенно были непохожи на нее. Я пытался прочесть на ее лице причину, которая их вызвала, но не смог обнаружить ничего. Она сидела перед костром с Малибу на коленях и перебирала свои перья.

Я жестом указал на костер, который был прекрасно выполненной голограммой — с потрескивающими, стреляющими поленьями, под которыми был скрыт обогреватель.

— Ну разве это не странно? Почему ты не захватила с собой причудливый дом, вроде городских?

— Мне нравится огонь. И не нравятся фальшивые дома.

— А почему?

Она пожала плечами. Думала она о чем-то другом. Я попытался сменить тему.

— А твоя мать не возражает против того, чтобы ты отправлялась в пустыню с незнакомцами?

Она бросила на меня взгляд, смысл которого я не понял.

— Откуда я знаю? Я с ней не живу. Я эмансипирована. Думаю, что она в Венусбурге.

Очевидно, я задел больное место, так что продолжал я с осторожностью.

— Столкновение личностей?

Она снова пожала плечами, не желая говорить об этом.

— Нет. Ну, в каком-то смысле — да. Она не захотела эмигрировать с Венеры. Я хотела улететь, а она — остаться. Наши интересы не совпадали. Так что мы обе пошли своей дорогой. Я зарабатываю себе на билет.

— И насколько ты близка к цели?

— Ближе, чем вы думаете. — Похоже, она мысленно взвешивала что-то, оценивая меня. Когда она изучала мое лицо, мне казалось, что я слышу скрежет механизма и звон колокольчика кассового аппарата. Затем я почувствовал, что снова заработало обаяние, как будто щелкнул один из этих несуществующих выключателей.

— Понимаете, я достаточно близка к тому, чтобы покинуть Венеру. Через несколько недель меня здесь уже не будет. Как только мы вернемся с несколькими лопающимися камнями. Потому что вы собираетесь удочерить меня.

Я думаю, что начал привыкать к ней. Потрясения я не испытал, ибо ничего подобного не ожидал услышать. У меня были какие-то мысли об этих камнях. Она, как и я, найдет несколько штук, продаст и купит билет с Венеры, так, что ли?

Конечно, это было глупо. Для того, чтобы добыть эти камни, я ей не был нужен. Проводником была она, а не я, и велосипед был ее. Она могла добыть столько камней, сколько хотела, и, вероятно, они у нее уже были. Так что в ее плане должно было быть что-то связанное со мной лично; в городе я знал об этом, но позабыл. Она чего-то хотела от меня.

— Тогда почему тебе надо было отправляться со мной? Что за роковое увлечение? Я не понимаю.

— Ваш паспорт. Я влюблена в ваш паспорт. В графе «Гражданство» написано: «Марс». В графе «Возраст», скажем, ну… приблизительно «Семьдесят три».

Она ошиблась лишь на год, хотя выгляжу я лет на тридцать.

— Ну так и что?

— А то, мой дорогой Кику, что вы находитесь на планете, которая нащупывает дорогу в каменный век. Средневековой планете, мистер Кику, которая установила, что совершеннолетие наступает в тринадцать лет — цифра нелепая и произвольная, как вы, я уверена, согласитесь. Законы этой планеты указывают, что не достигшие этого возраста лишены неких прав свободных граждан. Среди них — свобода, стремление к счастью, и возможность убраться с этой проклятой планеты! — Она поразила меня своей яростью, которая так не вязалась с ее обычной забавной изворотливостью. Руки ее сжались в кулаки. Малибу, сидевшая у нее на коленях, печально взглянула на хозяйку, а затем на меня.

Она быстро повеселела и резво принялась готовить обед. На мои вопросы отвечать она не захотела. На сегодня тема была закрыта.

На следующий день я был готов повернуть назад. У вас когда-нибудь намертво уставали ноги? Вероятно нет; если вам приходится заниматься такими вещами — тяжелой физической работой — то вы, наверное, один из этих свихнувшихся на здоровье и поддерживаете себя в форме. Я в форме не был, и подумал, что умру от этого. В минуту паники я подумал, что и в самом деле умираю.

К счастью, Эмбер это предвидела. Она знала, что я конторская крыса, и знала, какими жалкими слабаками обычно являются марсиане. Помимо сидячего образа жизни, свойственного большинству современных людей, у нас, марсиан, с этим еще хуже, потому что сила тяжести на Марсе не дает нам возможности поупражняться, как бы мы ни старались. Мускулы ног у меня как разваренная лапша.

Она сделала мне старомодный массаж и новоизобретенную инъекцию, которая уничтожила все накопившиеся яды. Через час у меня стали появляться проблески интереса к нашему путешествию. Так что она погрузила меня на велосипед и мы начали еще один перелет.

Способа оценить течение времени нет. Солнце меняет форму, сплющиваясь по вертикали, но это происходит слишком медленно и незаметно. В тот день мы в какой-то момент миновали приток Реки Рейнольдса. Моему правому глазу он представился яркой линией слева от меня — покрытой коркой и медленно ползущей, наподобие ледника. Мне было сказано, что это расплавленный алюминий. Малибу знала, что это такое, и умоляюще тявкала, прося нас сделать остановку, чтобы она могла покататься. Эмбер не согласилась.

На Венере вы не можете заблудиться, пока еще что-то видите. Реку было видно с того момента, как мы покинули Просперити, хотя я и не знал, что это такое. Мы все еще могли различить город позади нас и горную цепь впереди, и даже пустыню. Она была чуть выше на боковой стенке чаши. Эмбер сказала, что это значит, что от нас до нее еще около трех дней пути. Для того, чтобы оценивать здесь расстояния, необходим навык. Эмбер все время пыталась показать мне, где Венусбург, который был в нескольких тысячах километров позади. Она сказала, что в ясный день это ясно различимая крохотная точка. Мне его разглядеть не удалось.

Пока мы крутили педали, то много беседовали. Больше делать было нечего, и, кроме того, с ней было забавно поговорить. Она подробнее рассказала о своем плане покинуть Венеру и забила мне голову своими наивными представлениями о том, на что похожи другие планеты.

Это была ненавязчивая рекламная кампания. Начала она с защиты своего сумасшедшего плана. В какой-то момент он превратился в само собой разумеющийся. Она представила дело так, как будто уже решено, что я удочерю ее и возьму с собой на Марс. Я и сам наполовину этому верил.