Титан - Варли Джон Герберт (Херберт) - Страница 63

– Альпинисты занимаются этим все время. Ты тоже делала это на тренировках.

– Конечно. На высоту в десять метров. Здесь же нам предстоит делать это пятьдесят или шестьдесят километров. А потом – что радостно слышать – только потом начнется восхождение. На высоту четыреста километров.

– Да, это будет нелегко. Но надо попробовать.

– Матерь Божия! – Габи ударила ладонью по лбу и подкатила глаза.

Волынка наблюдала за жестикуляцией Сирокко. Теперь она запела ларго.

– Ты хочешь взобраться на огромную лестницу?

– Я должна.

Волынка кивнула, затем наклонилась и поцеловала Сирокко в лоб.

– Я хотела бы, чтобы ваш народ прекратил делать это, – сказала Сирокко по-английски.

– За что она тебя поцеловала? – спросила Габи.

– Не имеет значения. Давай возвращаться в город.

Они сделали остановку, миновав зону ветров. Волынка вынула огромную подстилку и они сели обедать. Пища была горячей, она хранилась в ореховой скорлупе как в термосе. Сирокко и Габи съели, наверное, десятую часть, остальное с жадностью поглотили титаниды.

До города оставалось еще километров пять, когда Волынка оглянулась через плечо, лицо ее выражало одновременно и печаль и предвкушение чего-то. Она пристально посмотрела на темную крышу.

– Гея дышит, – пропела она печально.

– Что? Ты уверена? Я думала, что должен был подняться шум и у нас была бы еще уйма времени – это значит, что появятся ангелы?

– Шум приходит с запада, – поправила ее Волынка. – С востока Гея дышит бесшумно. Мне кажется, я уже слышу их.

– Вот дьявол! Надо спешить, если вас захватят здесь одних, то у вас никаких шансов.

– Слишком поздно, – пропела Волынка, ее глаза были полны тоски.

– Вперед! – Сирокко применила командный тон, которым она пользовалась не один год и каким-то образом ей удалось передать его песней титанид. Волынка рванула в галоп, почти впритык следом за ней скакал Свирель.

Скоро уже и Сирокко слышала вой ангелов. Скорость Волынки замедлилась, она заколебалась; она намеревалась вернуться и принять бой.

Они приближались к одинокому дереву. Сирокко внезапно приняла решение.

– Туда, быстро! У нас мало времени!

Они остановились под развесистыми ветками и Сирокко спрыгнула на землю. Волынка попыталась броситься вперед, но Сирокко шлепнула ее по щеке, чем казалось на время успокоила ее.

– Габи, быстро отрезай переметные сумы! Свирель! Стоять! Сейчас же назад!

Свирель нерешительно оглянулся, но вернулся. Сирокко и Габи лихорадочно работали, разрывая свою одежду на ленты, каждая делала три крепких веревки.

– Друзья, – запела Сирокко, закончив делать путы для лошадей. – У меня нет времени на объяснения. Я прошу вас верить мне и делать то, что я вам скажу. – Она вкладывала в песню всю свою решимость, вкладывая в мелодию интонации, с которыми обращаются старшие и более мудрые к молодым и достаточно глупым. Это сработало, но с трудом. Обе, и Волынка и Свирель, смотрели на восток.

Сирокко заставила их лечь набок.

– Больно, – пожаловалась Волынка, когда Сирокко связывала вместе ее передние ноги.

– Прости, но это для твоей же пользы. – Она быстро связала ее передние ноги и руки, затем швырнула Габи бурдюк с вином. Влей в него сколько только сможешь. Я хочу, чтобы он так опьянел, чтобы не смог двигаться.

– Варвар.

– Дитя, я хочу, чтобы ты выпила это, – пропела Сирокко, – выпей как можно больше. – Она держала бурдюк у губ Волынки. Завывания ангелов стали слышны сильнее. Волынка быстро запряла ушами.

– Тряпку, тряпку, – бормотала Сирокко. Она оторвала полосы ткани от уже и так изорванной своей блузы и скатала их в тугой мяч.

– Это послужило Одиссею, может быть послужит и мне. Габи, уши. Заткни ему уши!

– Больно! – завопила Волынка. – Отпусти меня, Земное чудовище! Мне не нравятся эти игры! – Она начала стонать, лишь иногда стоны переходили в слова ненависти.

– Выпей еще немного вина, – тихонько уговаривала ее Сирокко. Титанида захлебнулась, когда Сирокко начала лить вино ей в горло. Вопли ангелов стали совсем громкими. Волынка начала визгливо кричать в ответ. Сирокко схватила ее за уши и сжала их, потом положила большую голову титаниды себе на колени и начала ее укачивать. Прислонившись к уху Волынки, Сирокко напевала ей колыбельную.

– Роки, помоги! – завопила Габи, – я не знаю ни одной их песни, пой громче! – Свирель сопротивлялся и пронзительно кричал, когда Габи пыталась схватить его за уши. Он ударил связанными руками и отшвырнул Габи в сторону.

– Хватай его! Не дай ему уйти!

– Я пытаюсь! – Габи бежала за ним следом и пыталась прижать его руки, но он был гораздо сильнее ее. Габи снова упала, затем тут же вскочила, над правым глазом у нее был порез.

Свирель перегрызал веревки, связывающие вместе его запястья. Порвав веревки, он начал царапать свои уши.

– Что делать, Роки? – в отчаянии закричала Габи.

– Иди помоги мне, – крикнула та в ответ. – Он убьет тебя, если ты будешь стоять на его пути!

Было слишком поздно, чтобы остановить Свиреля. Его передние ноги были свободны и он извивался как змея, чтобы освободить задние конечности.

Даже не взглянув на женщин и Волынку, он устремился по направлению к городу титанид. Вскоре он уже преодолевал вершину невысокого холма.

Габи, казалось, не замечала, что она плачет, когда опустилась на колени рядом с Сирокко, не вытирала она и кровь, текущую по ее лицу.

– Чем тебе помочь?

– Я не знаю . Касайся ее, гладь ее, делай что угодно, чтобы только отвлечь ее внимание от ангелов.

Волынку трясло, зубы у нее стучали, в лице не было ни кровинки. Сирокко продолжала держать ее, пригнувшись к ней как можно ближе, в то время как Габи привязывала руки титаниды к корпусу.

– Тише, тише, – шептала Сирокко, – тебе нечего бояться. Я присмотрю за тобой до возвращения твоей мамы, я спою для тебя ее песню.

Постепенно Волынка успокоилась, ее глаза становились постепенно такими же разумными как в тот день, когда Сирокко встретила ее. Это было несравнимо с тем грозным животным, в которое она превращалась некоторое время тому назад.