Ненавязчивость зрения - Варли Джон Герберт (Херберт) - Страница 3

Он нахмурился.

— Проклятая стена.

Затем пожал плечами. Я подумал, что больше он не скажет ничего. Потом он продолжал:

— Эти люди, мы остерегаемся их, слышишь? Может быть, нам не нравится то, чем они занимаются. Но им нелегко, понимаешь? — Он взглянул на меня, ожидая чего-то. Я так и не научился разговаривать с этими немногословными людьми с Запада; мне всегда казалось, что мои фразы слишком длинны. Для краткости они пожимают плечами, издают нечленораздельные звуки и пропускают слова. При разговорах с ними я всегда чувствовал себя городским хлыщом.

— А гостей они принимают? — спросил я. — Я думал взглянуть, не смог ли бы переночевать у них.

Он снова пожал плечами, и смысл этого движения был совершенно другим.

— Может быть. Ты знаешь, что все они глухи и слепы? — Это был весь разговор, на который он был способен за день. Он издал что-то вроде клохтанья и ускакал.

Я продолжал идти вдоль стены пока не вышел на грунтовую дорогу, которая огибала высохшее русло реки и вела к стене. В той были деревянные ворота, но они были открыты. Я подумал: зачем же было трудиться ставить стену, если оставлять ворота открытыми. Затем я заметил кольцевой путь рельсов узкоколейки; они выходили из ворот, образовывали перед ними петлю и замыкали этот круг. Вдоль внешней стороны стены имелось небольшое ответвление длиной в несколько ярдов.

Некоторое время я стоял там. Я ее знаю, что повлияло на мое решение. Может быть, мне немного надоело спать на воздухе, и захотелось домашней еды. Солнце опускалось к горизонту. В западном направлении пейзаж был примерно таким же. Если бы я увидел шоссе, то, может быть, направился бы к нему и попытался остановить попутную машину. Но я повернул в другом направлении и вошел в ворота.

Я шел по шпалам. По обеим сторонам рельсов была деревянная ограда из горизонтальных планок, как в загоне для скота. По одну сторону паслись овцы. С ними была шетландская овчарка; она подняла уши и проследила меня взглядом, но не стала подходить, когда я посвистел ей.

До группы зданий впереди было примерно полмили. Там было четыре или пять куполов, сооруженных из чего-то полупрозрачного, похожих на теплицы, и несколько обычных квадратных зданий. Крылья двух ветряных мельниц лениво вращались под легким ветерком. Было там и несколько батарей солнечных водонагревателей — плоских устройств из стекла и и дерева, приподнятых над землей, так чтобы их можно было поворачивать в направлении Солнца. Сейчас они стояли почти вертикально, улавливая его косые закатные лучи. Были видны несколько деревьев — возможно, сад.

Примерно на полпути до зданий я оказался под деревянным пешеходным мостиком. Он аркой изгибался над рельсами, и соединял восточное пастбище с западным. Я подумал: а чем плохи обычные ворота?

Затем я увидел, как что-то движется по рельсам в направлении меня — очень тихо. Я остановился и подождал.

Это было что-то вроде переделанного электровоза для перевозки угля в шахтах. Сзади была прицеплена вагонетка. Питался он от аккумуляторов, и прежде, чем я услышал его, он подошел довольно близко. Управлял им низенький человек. Он пел во весь голос, невероятно фальшивя.

Поезд приближался со скоростью около пяти миль в час; одна рука машиниста была вытянута, как будто обозначала левый поворот. Внезапно, когда он был уже совсем близко, я понял, что происходит. Он не собирался останавливаться. Рукой он считал стойки ограды. Я едва успел взобраться на нее. Между вагонеткой и оградой по обеим сторонам было не больше шести дюймов. Я, как мог, прижимался к ограде; рука человека коснулась моей ноги, и поезд внезапно остановился.

Он соскочил с поезда, схватил меня, и я подумал, что следует ждать неприятностей. Но он выглядел озабоченным, а не сердитым, и ощупал меня с ног до головы, пытаясь определить, не ранен ли я. Мне было неловко, но не из-за этого обследования. Индеец сказал, что все они глухи и слепы, но я, наверное, не до конца поверил ему.

Его охватило облегчение, когда я сумел донести до него, что я в порядке. Красноречивыми жестами он дал мне понять, что мне не следует находиться на рельсах. Показал, что мне надо перелезть ограду и идти полем. Он повторил этот жест несколько раз, чтобы увериться, что я его понял, и, пока я перелезал ограду, касался меня, убеждаясь, что я освободил ему дорогу. Он протянул руки сквозь изгородь и подержал меня за плечи, улыбаясь мне; покачал головой, указав на рельсы и кивнул, указав на здания. Прикоснулся к моей голове, и улыбнулся, когда я тоже кивнул. Он забрался в электровоз и включил мотор, все это время кивая и указывая туда, куда он хотел меня направить. Затем он уехал.

Я размышлял, что же делать. Почти все во мне говорило: повернись, дойди пастбищем до стены и направься в холмы. Эти люди, наверное, не захотят, чтобы я был здесь. Я сомневался, что смогу общаться с ними, и может быть, я им даже неприятен. С другой стороны, я был заворожен, да и кто не был бы на моем месте? Мне хотелось знать, как им удалось устроить свою жизнь. Я все еще не верил, что _в_с_е_ они глухи и слепы. Это казалось невозможным.

Собака обнюхивала мои ноги. Я взглянул на нее, и она отступила назад, затем осторожно приблизилась, когда я протянул к ней раскрытую ладонь. Она понюхала мою руку и лизнула ее. Я потрепал ее по голове, и она поспешила обратно к своим овцам.

Я направился к заданиям.

Первейшее в деловых операциях — это деньги.

Никто из учеников по опыту не был знаком с ними, но в библиотеке было полно книг для слепых. Они начали читать.

Один из первых очевидных фактов был в том, что там, где деньги, там и юристы. Ученики стали писать письма. По ответным письмам они выбрали адвоката и наняли его. В это время они находились в школе в Пенсильвании.

Изначальная группа в пятьсот человек учеников специальных школ сократилась примерно до семидесяти, когда остальные отправились жить к родственникам или нашли другие способы решить свои проблемы. Из этих семидесяти некоторым было куда уехать, но они не хотели этого делать; у других выбор был невелик. Их родители или умерли, или не хотели жить с ними. Потому эти семьдесят человек собрали из школ по всей стране в эту, пока не будет найдено, что делать с ними. У властей были планы, но студенты опередили их.

Каждому из них полагался гарантированная сумма денег в год. О них заботилось правительство, поэтому денег они не получали. Они направили своего адвоката в суд. Тот ввернулся с решением, что деньги получить они не могут. Они обратились с апелляцией и выиграли. Деньги выплатили за все время, с процентами, и получилась порядочная сумма. Они поблагодарили адвоката и наняли агента по недвижимости, а тем временем читали.

Они прочитали о коммунах в Нью-Мексико, и дали указания агенту присмотреть что-нибудь в тех местах. Он подписал соглашение с племенем навахо о бессрочной аренде надела земли. Они прочли о том, как используют землю, и узнали, что для того, чтобы земля плодоносила так, как они этого хотели, им потребуется много воды.

Они разделились на исследовательские группы, чтобы решить, что же им нужно для того, чтобы обеспечивать себя самим.

Воду можно было взять из каналов, которые подводили ее из водохранилищ на Рио-Гранде к орошаемым землям на юге. Для этого можно было использовать деньги федерального правительства — по очень сложной схеме, в которой участвовали Министерство образования, здравоохранения и соцобеспечения, Министерство сельского хозяйства и Бюро по делам индейцев. Кончилось тем, что они заплатили небольшую сумму за прокладку трубопровода.

Земля была скудной. Для разведения овец, если не прибегать к свободному выпасу, нужны были удобрения. Субсидии на них можно было получить по программе переселения в сельских местностях. После этого, засеяв землю клевером, можно было обогатить ее азотом насколько захочется.

Имелись технологии экологичного земледелия, без использования удобрений и пестицидов. Все использовалось повторно, после восстановления. В сущности, вы могли подать на вход солнечный свет и воду, а на выходе получить шерсть, рыбу, овощи, яблоки, мед и яйца. Вам нужна была лишь земля, да и ее можно было восстанавливать, перерабатывая в ней ваши отходы. Группу не интересовало большое агропроизводство с огромными комбайнами и распылителями инсектицидов. Им даже не нужна была прибыль. Они хотели лишь самодостаточности.