Нарушители - Белецкая Екатерина - Страница 44

— Думают, что ты большое Посвящение устроить решил, на море… — тихо ответил Деорн.

Проснувшийся Ил добавил:

— Я тоже про это слышал. Знаешь, Нарелин, они даже идти сами не смогут… если ты по пять монет покупал…

— Я всех покупал, — тихо сказал Лин. — Всех, и кто по пять монет, и кто совсем почти задаром... Это ничего, вылечим, главное — уйти так, чтобы никто из местных не следил... Это самое противное и сложное будет. Ведь наверняка соглядатаи будут следить — куда мы их повезли, как с ними обращались... Нам придется в это время изображать таких же, как... обычные люди, понимаете? Равнодушных... Кто совсем калеки — на телегу, и... Как у вас эльфов перевозят? Ну, когда помногу и далеко?

— Если кто идти не может, то да, на телеге… если не совсем еще калека, и за него заплачено, — ответил Таори. — А когда совсем…

Он не договорил. Что происходит, когда «совсем», было ясно без слов. Удручающе ясно.

— Мы можем помочь чем-то? — спросил Деорн.

— Можете, — кивнул Лин. — Подготовить лагерь, а когда мы доведем их — постараться сделать так, чтобы они поверили, что им ничего не угрожает. Да, а как вы думаете, они по дороге могут напасть на... ну, на охрану?

Таори криво ухмыльнулся. Деорн еле слышно засмеялся.

— Если они такие, как говорили в Охранительном, то ты не сможешь с ними пройти даже мили, — сказал Таори. — И как бы тебе не пришлось везти на телегах их всех…

— Это не беда, купим телеги... послушайте, а вам самим не приходилось бывать в том, ну... месте... лагере... даже не знаю, как это назвать — куда свозят эльфов перед тем, как... Посвятить?

— Ну, оттуда же не всех на Посвящение вывозят… Рабский рынок — там всё вместе, — нахмурился Таори. — Я там был… один раз.

— Понимаешь, Таори, при желании мы можем даже подсмотреть все, что там происходит... но ведь это — внешнее. А вот что творится в душе у тех, кто... туда попадает — этого так не узнаешь, а ведь это самое важное. С отчаянием труднее всего бороться...

Таори хмыкнул — ему-то как раз было отлично известно, что творится в душе у тех, кто стоит на помосте рабского рынка. Отчаяние — нет. Страх. И еще (в этом Таори никогда никому не признавался) тяжесть цепей и глухой металлический лязг, ненавистный звук… Нет, не отчаяние. Отчаяние свойственно лишь свободным…

— В душе у всех по-разному, — рассудительно сказал Таори, — а вот пить рабам надо давать всегда вовремя.

— Ну, это не только рабам, тем более, у вас тут днем такая жара... А что, Таори, бывало так, чтобы эльфам-перестаркам удавалось бежать?

— Редко. Это мы для них перестарки, — Таори неопределенно махнул рукой. — А на самом-то деле…

Мимо проема кто-то быстро пробежал, в некотором отдалении раздался шелест — открылась дверь.

— Опять ходят, — проворчал Таори.

— Да бог с ними... — Лин подался к Таори поближе. — Что на самом деле-то?

— На самом деле сто пятьдесят лет — это мы еще молодые, — ответил Таори. — Доктор Николт говорил, что мы вообще бессмертные, но я ему не верил… Таэ тоже.

— Странное имя у этого вашего Николта... — проговорил Лин задумчиво. — Каких только чудных отражений не встретишь! А он правда был лекарь?

— Ну да, и лекарь тоже, — кивнул Таори. — Он был очень светлый человек, как небо. И умел очень многое.

— Не удивляюсь... Интересно, откуда он знал про эльфов правду, если у вас здесь, по сути дела, нет ни одного взрослого эльфа, одни только подростки?

Таори улыбнулся.

— Когда доктор был совсем молодым, он ходил в плавание на корабле Охранительного ведомства, — начал он. — Он очень много про это рассказывал нам с Таэ, когда мы были маленькие, и очень гордился тем, что сделал это — многие хотели, да не многих брали. И когда они были в Каменном море, он услышал Откровение…

— Это как? — удивился Нарелин. — Прямо-таки откровение?

Таори обиделся. Он засопел, совсем по-мальчишески, и стал раздраженно накручивать прядку волос на палец.

— Я же не он, — сердито сказал Таори, подумав. — Он рассказал, я тебе говорю. Откуда я знаю? Я там не был.

— Нет, я как раз верю... иначе откуда бы ему знать столько подробностей. Таэни мне рассказывала об этом... Понимаешь, Таори, я ведь сам родом из Арды — из той Арды, правильной, какой она должна быть...

— И что, эльфы все правда… бессмертные? — спросил Таори.

— Святая правда... если не убить, конечно. Вернее, не совсем так: эльфы живут вместе с Ардой до конца ее дней. Но когдааа еще наступит тот конец... Во всяком случае, так — с эльфами в правильной Арде. А если эльфа убить, — добавил Лин, — то Намо Мандос призывает его в свои чертоги... а потом, когда душа эльфа исцелена, он возрождается в земле Амана.

— Так!.. Нарелин Эльве, что ты тут делаешь?! — в проеме появилась слегка запыхавшаяся Вэн Тон. — Я сейчас тоже эльфа убью, причем не одного, а сразу несколько!.. И никто не возродится в землях Амана, потому что я не шутки шучу! А ну-ка спать всем немедленно!

Лин только и успел, что вздрогнуть. Но еще попытался спорить.

— Вэн, да ладно тебе... Ну что нам, поболтать нельзя?

— Раз я — Вэн, ты будешь Эльве! Болтают они… Как у нас дома весело! Один решил немножко поумирать, другой — что ему для счастья чего-то не хватает, эти треплются в три часа ночи черти о чем, причем один порезанный, другой побитый, а я — разорвись? И, Нарелин, Бога ради, меня зовут Тон!

Лин поднялся.

— Прости, пожалуйста, Тон, я просто путаю с непривычки. Все, извините, ребята... — он развел руками, — с целителем не спорят, сами понимаете... Спокойной ночи!

Но в коридоре Лин удержал китаянку за рукав.

— Тон, погоди... А что там с Пятым? Эльфы говорили, вы с ним чуть ли не дежурите...

— Уже ничего, — ответила та.

— А что было? Что с ними обоими?

— Лин, вы по утрам умываетесь? — спросила, прищурившись, Тон.

— Ну... — Лин чуть растерялся от неожиданного вопроса, — Да, разумеется... а что?

— А ты можешь на секунду поверить в то, что бывают люди, которые из принципиальных соображений не умываются? Вообще.

Лин молчал, наверное, целую минуту.

— С трудом что-то верится.

— Хочешь живой пример увидеть? — ехидно спросила Тон. — Пока еще живой, потому что никто не гарантирует, что будет потом.

— Имеется в виду Пятый, что ли? — уточнил Лин. — Я уже всему готов поверить.

— Отлично, просмотр откладывается до утра, — облегченно вздохнула Тон. — Помнишь свои ромбики… ну, индикацию? Панельку? Вот у тебя было десять штук малиновых, а у него — пара тысяч, фактически все. Красивая такая картинка, но слышал бы ты моего мужа, когда он ее увидел. Кстати, тебе велено передать, что тебя утром возьмут с собой в Странный Дом. Это от Пятого.

— Это что за Странный Дом?

— Завтра увидишь. Иди спать, а то я в самом деле рассержусь.

До обещанного «странного дома» летели довольно долго. Нарелин удивился — если можно легко ходить через стены, то почему они на этот раз выбрали столь странный способ передвижения?

Однако полетели на катере, причем не той красивой машине, что Сэфес подарили Раулю. Этот катер был совсем крошечный, метров шесть длиной, корпус у него оказался статичным, весьма и весьма потрепанным, на ощупь он напоминал теплый металл. Каюта внутри была тесная, странно уютная, заваленная кучей каких-то мелочей; в углу донельзя удивленный Нарелин обнаружил черную узкогрифую гитару немного непривычной вытянутой формы, но решил пока что не торопить события — Сэфес сейчас было явно недо музыки. После бессонной ночи они выглядели странно притихшими, отрешенными, словно бы чем-то подавленными.

Катер неспешно шел над лесом, огромным, нескончаемым. Лишь один-единственный раз под ним мелькнула группа строений, а потом, на сотни километров — снова и снова тянулся лес. Дождь и унылый пейзаж в небольшом обзорном окне навевали скуку. Нарелин поймал себя на том, что вот-вот уснёт. Сэфес молчали, словно оба набрали в рот воды. Даже Рыжий, и тот, после того, как Нарелин утром спросил «как дела?» — рассеяно кивнул и тут же отвернулся.