Фея - Варли Джон Герберт (Херберт) - Страница 134

Но, в конце концов, мы все расчистили и командой из семи человек спустились к Тефиде. Никогда не видела, чтобы зал был так затоплен. Разговаривать со мной Тефида не стала, и тут я ничего не могла поделать, ибо ей и Гея не указ.

Тогда я притащилась сюда. Я почти не сомневалась в том, что все вы погибли, но не собиралась останавливаться до тех пор, пока не найду ваши тела — сколько бы времени на это ни ушло. Если бы вас убила Тефида, я… не знаю, что бы я сделала. Но непременно сделала бы что-нибудь такое, чего она никогда бы не забыла. Так или иначе, оставался призрачный шанс, что вы проскочили ее и пробрались в катакомбы.

— Так и было. А Валья…

— Погоди еще говорить. Побереги силы. До сих пор, насколько мне известно, мы с Габи были единственными людьми, которые там побывали. Вообще-то я мало что знаю о катакомбах, кроме того, что они тянутся бесконечно и что куда-то по ним пробраться невозможно. Тем не менее, я отправилась повидаться с Тейей и сказала, что, если кто-либо из вас объявится, она должна будет без всяких оговорок пропустить. Затем я попыталась обследовать восточный конец катакомб, но через несколько недель пришлось сдаться. Я никуда не продвинулась. Тогда я решила, что рискну уйти, организую должным образом снаряженную группу, которая спустится и обнюхает там каждый сантиметр. Но для этого пришлось заказать на Земле кучу всякой всячины. Я не верила, что хоть кто-то из вас прорвался, и я…

— Понимаю, — шмыгнув носом, сказала Робин. — Но Тейя… вот черт. Я думала… думала, я сама ее проскочила. А оказывается, она просто со мной играла. — Похоже было, что девушка вот-вот расплачется, но даже для этого она оказалась слишком слабой.

Сирокко взяла Робин за руку.

— Прости меня, — сказала она. — Ты не так поняла. Я сильно сомневалась, что Тейя исполнит приказ, если при этом не будет меня, чтобы его подкрепить. Она повернута на своем уединении. Я боялась, если кто-то из вас там объявится, она его убьет и свалит все на Тефиду. Ведь она знала, что я уже так и думаю. И я тут ни черта не могла поделать — разве только встать лагерем у ее порога на несколько месяцев. Возможно, мне в любом случае следовало так поступить, раз уж…

— Все в порядке, — прервала ее Робин. И слабо улыбнулась. — Я справилась как надо.

— Да, девочка, ты справилась замечательно, и когда-нибудь мне непременно нужно будет узнать, как именно. Так или иначе, я сделала что могла — хотя сейчас уверена: сделать надо было куда больше. Через три-четыре дня я снова намеревалась спуститься к Тейе, но вдруг пришел вызов от Трини — ты тут в дверь ломилась. Ну я и примчалась.

Робин закрыла глаза и кивнула.

— Тем не менее, — продолжила Сирокко после паузы, — мне очень о многом нужно тебя расспросить, и если ты чувствуешь, что готова отвечать, то давай начнем. Прежде всего самое главное. Почему Габи отпустила тебя к Тефиде? Я ее знаю, и она меня знает, даже пусть у нас не все всегда гладко. Она должна была знать, что я найду способ своротить эти скалы к чертовой матери и забрать вас оттуда. Потом, когда она не вышла вместе с тобой, я стала гадать, куда она подевалась. А теперь думаю, что она ранена и не смогла… — Голос умолк. Робин открыла глаза, и в них был такой откровенный ужас, что Трини сразу все поняла. Она отвернулась.

— Я думала, когда вы разобрали завал… — простонала девушка.

Повернувшись обратно, Трини увидела, что Сирокко словно окаменела. Наконец губы ее ожили, но голос был мертв.

— Мы ничего не нашли, — проговорила Фея.

— Не знаю, что и сказать. Мы оставили ее там. Хотели ее похоронить, но там даже не было… — Робин зарыдала, Сирокко встала, глаза ее смотрели в никуда, когда она повернулась к двери, и Трини поняла — никогда ей не забыть этих мертвых глаз, что пронеслись по ней, будто ее там и не было. Ощупью найдя щеколду, Фея Титана открыла дверь и вышла на узкую веранду. Ларри и Трини слышали, как Сирокко спускается по лестнице, а потом остались только безутешные рыдания Робин.

Они уже начали за нее тревожиться, но, когда выглянули, увидели Сирокко стоящей по колено в снегу, спиной к ним, в сотне метров от убежища. Прошел час — а она даже не шевельнулась. Трини уже собиралась выйти и привести Фею назад, но Ларри решил дать ей еще время. Потом Робин сказала, что должна с ней поговорить, и Ларри спустился по лестнице. Трини видела, как они разговаривают. Головы Сирокко не поворачивала, но последовала за Ларри, когда он положил ей руку на плечо.

Фея вошла в комнату — и ее мертвое лицо по-прежнему ничего не выражало. Молча присев у койки Робин, она стала ждать.

— Габи мне кое-что рассказала, — начала Робин. — Заранее приношу извинения, но, по-моему, она хотела, чтобы об этом узнала только ты. Здесь слишком мало места, чтобы секретничать.

— Ларри, Трини, — произнесла Сирокко, — вы не подождете в самолете? Я мигну маяком, когда вам можно будет вернуться.

Ни Робин, ни Сирокко не двигались, пока Трини с доктором одевались, обувались и выходили наружу, негромко прикрыв за собой дверь. Им пришлось провести малоприятный час в самолете, защищавшем от ветра, но не от мороза. Но никто не жаловался. Когда маяк вспыхнул, они вернулись в убежище, и Трини не сразу подметила перемену в лице Сирокко, хотя перемена была явной. На это лицо по-прежнему больно было смотреть, оно по-прежнему было мертво — но уже по-иному. Раньше оно казалось лицом трупа, теперь же было словно высечено из гранита.

А глаза пылали огнем.