Григорий Распутин-Новый - Варламов Алексей Николаевич - Страница 57

Уже то, что Распутина могли сравнивать со св. юродивыми – достаточно показательно».

Все это выглядит очень убедительно и кажется исчерпывающим, особенно если сопоставить это свидетельство с показаниями епископа Феофана, утверждавшего, что Царица говорила с ним, опираясь на некие богословские книги, но одно обстоятельство обращает на себя внимание. Протопресвитер Шавельский, указавший на интерес Императрицы к юродству и к книге архимандрита Алексия о бесстрастии, сам свидетель слишком небеспристрастный. Во всяком случае архимандрит Алексий (Кузнецов), о котором пишет Шавельский, при всей превратности своей судьбы и в свете мученической кончины[23] заслуживает большего, нежели презрительной клички «распутинец». Да и работа его «Юродство и столпничество. Религиозно-психологическое исследование» (СПб., 1913), вопреки мемуарам Шавельского, была не только утверждена в качестве магистерской диссертации, но и по сей день на нее ссылаются многие современные ученые (А. М. Панченко, Ю. Манн), а в 2000 году она была переиздана в Троице-Сергиевой лавре. Едва ли это произошло бы, будь все написано лишь ради того, чтобы оправдать блудные грехи сибирского мужика и получить за это доходное место.

Однако дело не только в этом. Черты, типологически схожие с юродством, в поведении Распутина действительно присутствовали. Все его рассказы про походы в баню с городскими барынями ради желания сбить с них спесь и унизить – действительно тяготеют к юродству, только находящемуся уже в стадии полураспада.

«Снимая с женщин страсти и как бы забирая их греховные помыслы на себя, Распутин для проверки полности покаяния приглашал с собою мыться в бане молодых девушек и женщин. В первое же свидание я спросил Григория, правда ли это, – писал Г. П. Сазонов. – Он как-то по-детски (выделено мной. – А. В.) спокойно признал это. На мою возмущенную реплику он так же спокойно ответил: «…Гордыню принижал. Великий грех гордыня. Пусть не думают, что они лучше других»».

Тут, конечно, никакая не борьба с гордыней, не духовное упражнение и даже не неожиданный жест, к которым прибегали юродивые вроде уже упоминавшегося Серапиона, а лишь тление былого юродства. Но при этом нельзя исключить, что прежде, на каком-то этапе своих странствий Распутин мог достичь истинных ступеней подвижничества, коим отличались настоящие юродивые. По всей вероятности, именно к этому периоду его жизни относится следующее приписываемое ему изречение:

«Любовь есть идеал чистоты ангельской и все мы братья и сестры во Христе, не нужно избирать, потому что ровные все мущины и женщины и любовь должна быть ровная, бесстрастная ко всем, без прелести, и тот человек совершенно может любить, который находился вообще спасающийся без всякой прелести и ровный во спасении и без больших порывов не предавался никаким видениям бесовским, ни к сребролюбию, то эти люди могут любить не избираемые: ни молодости девы и ни старости семидесяти лет. У них одинаковая картина мягкого прелестного сердца: должны любить одинаково не более и не менее, ту и другую, тогда истинно любители во Христе. А будем избирать лица, а не души – это бездна ада совершится на тех любителях, которые так ищут. Вообще те могут любить, у которых идеал любви с детства еще и всякое послушание кажется не в силу и не в моготу, с этими людями вообще Бог не предстоит: хотя Он всегда от нас не отходит, но когда послушание кажется противным и не в моготу, в это время Бога в нас нет, а любви окажется с женщинами убийца, себя убьешь и погубишь во век. Ах, как надо осторожно, изо всех прелестей это вам и прелесть, а любить надо, если их не полюбишь, то несовершенный человек, не имеет славы духа, а нужно совершенному и совершенствоваться, это необходимо, и не обманывать себя, что совершенный, и во всем далеко отстоим. Так нужно быть совершенным, чтобы молодые девы, старые, взрослые и в преклонных летах, не находились в струпьях или разных болезнях, так любить как своих родных и маленьких детей, приветство во Христе, зло и рана не приблизятся во век, и всякий яд не повредит спасающему. Этот дар приходит не в один год, а дожидаются много лет идеала любви».

Это была та высота, та мысленная высота, на которой он не удержался: не он одолел барынек, но они – его. Григорий Распутин пал, и в этом смысле он был фигурой павшей, то есть декадентской в самом прямом и точном смысле этого слова. Он был не просто приметой, но воплощением своего времени, и все же следы юродства – юродства Христа ради – в нем оставались и благодаря этому он производил столь сильное впечатление на людей, восприимчивых, чутких и доверчивых. К таким людям несомненно принадлежал и Государь, и в особенности Государыня. И то, что она была иностранкой, и по рождению и воспитанию инославной, а затем приняла православие, сыграло свою роль. В Средние века случалось, что именно иностранцы, не имеющие возможности юродствовать в своей родной стране, приезжали в Россию и становились юродивыми здесь. Царица юродивой, разумеется, не была, но в силу своей экзальтированной религиозности видела в Распутине близкую душу. Все это ни в коей мере не оправдывает самого Распутина, но дает объяснение, отчего так доверяла ему Государыня и почему искала аналогов его поведения в сочинении архимандрита Алексия «Юродство и столпничество», где действительно можно было прочесть что-то близкое к феномену «Нашего Друга».

Протоиерей Георгий Митрофанов, отвечая на вопрос «Неужели же в Царской Семье были неизвестны те слухи о Распутине, которыми полнилась Россия?», сказал так: «Александра Федоровна была человеком умным и понимала, что хоть, может, эти факты и неправда, но за ними что-то стоит. Но есть воспоминания о том, что она читала фундаментальное исследование о русских юродивых, в котором подробно рассказывалось о том, как подчас юродивые ходили к блудницам, голые ходили. Она пыталась, по-видимому, объяснить поведение Распутина именно этим. Так она до конца дней и не смогла понять, что это была жуткая подделка».

Формулировка очень точная: Григорий Распутин по отношению к юродству был примерно тем же, чем ложный белый гриб – к грибу настоящему. Или, возможно, и даже вернее, настоящим белым грибом, который по каким-то причинам мутировал и стал ложным… Пускай Николай и Александра этого не распознали, но ведь еще раньше их точно так же ошиблись Хрисанф, Феофан, Гермоген, Вениамин, сестры-черногорки… Да и мутация сибирского странника носила странный характер.

«Г. Е. был обращен к царской семье лучшей стороной своей души, и доходившие до царя слухи о его недостойном поведении воспринимались как клевета, вызванная завистью. Это только подтверждает святость царя и царицы. Святые отличаются особою доверчивостью: например, Свят. Григорий Богослов приблизил к себе и даже сподобил пресвитерского сана человека, который тут же попытался похитить его кафедру. Изредка бывая у царской семьи, Распутин участвовал в обсуждении государственных вопросов. Но слухи о его политическом или церковном влиянии безмерно раздуты. На поверку „распутинская легенда“ оказывается блефом. Не впадая в крайности известного исторического писателя О. Платонова, который доказывает, что Григорий Ефимович – величайший святой, можно все же понять интерес царской семьи к человеку, в котором ярко проявились свойства русской души и особенности народного благочестия» – так объяснил эту ситуацию уже в наши дни священник Валентин Асмус.

За это мнение его в церковной среде иногда критикуют, а выделенные нами слова в этой цитате – в контексте слухов о Распутине – могут вызвать ироническую усмешку. Однако есть любопытное свидетельство князя Жевахова, к Распутину прямо не относящееся, но раскрывающее своеобразие народного представления о святых:

«Я знал одного схимника, человека сравнительно не старого, пользовавшегося большим уважением у крестьян, всегда приглашавших его в качестве „свадебного генерала“ на свадебные торжества… Без этого схимонаха не обходилось ни одно деревенское торжество.