Хозяева космоса - Вардеман Роберт - Страница 21

– Мы пришли к единодушному решению, – объявил генерал-агент, – Нормальные преступления наказываются заключением в местную тюрьму. Данное преступление не ординарно... – Ллор слегка дрогнул. – Вы приговариваетесь к пожизненному заключению в мире без названия.

Кинсолвинг нахмурился. У него не было никакого представления о том, что бы это значило. Оглянувшись через плечо, он увидел, что Гумбольт встал со своего места, чтобы выразить протест. Камерон потянулся к нему, дернул директора за рукав и несколько секунд что-то шептал ему.

Кинсолвинг понятия не имел, что они обсуждают, но, вероятно, догадывался он, они возмущаются суровостью приговора.

На самом же деле Гумбольт хотел, чтобы смертная казнь сняла все проблемы, связанные с существованием Кинсолвинга. Но Камерон убедил его в том, что такой приговор не хуже.

Старший инспектор содрогался при мысли о том, что его тюремное заключение будет еще хуже, чем у Алы Марккен и остальных.

– Господин генерал, – заговорил он, – что это за мир без названия?

Ллор взмахнул рукой, затем обратился к Гумбольту, а не к Кинсолвингу:

– Мир без названия – это планета, используемая многими путешествующими по космосу расами. Только немногие избранные знают ее местоположение. Ссылка в этот мир бессрочна. Узников доставляют туда космические корабли. Никто никогда не покидает этот мир. Никогда.

Кинсолвинг раньше не слыхал о такой планете. Он попытался было протестовать, но стражники-ллоры отомкнули цепи, привязывающие Кинсолвинга к полу, и потащили его вон из помещения. На краткий момент его глаза встретились с глазами Алы. По ее щекам текли слезы. Никаких других эмоций она не выразила.

В состоянии шока Кинсолвинг позволил своим тюремщикам засунуть себя в машину. Через двадцать минут он уже был в ллорском челноке, поднимающемся на орбиту. Через сорок минут космический корабль направился в мир без названия.

Глава одиннадцатая

Бартон Кинсолвинг позволил ллорам делать с ним все, что они хотели. Шок, который он испытывал от повторяющихся предательств, лишил его всякой воли, а инопланетный звездный корабль уже кружил по орбите вокруг планеты, которой они отказывали в имени.

В результате гиперкосмической транспортировки Кинсолвинг испытывал круговорот в кишечнике и изо всех сил боролся с рвотой. Руки его были надежно схвачены цепью, другая петля цепи, лежавшая у него вокруг талии, привязывала его к палубе, и он не мог свободно двигаться.

– Пожалуйста, – слабым голосом позвал он, с трудом раскрывая растрескавшиеся губы. С тех пор, как был вынесен приговор на Глубокой, ллоры не давали ему есть и пить. Кинсолвинг пытался догадаться, как давно это случилось, но мог припомнить только четыре дня. – Где мы?

– У тебя дома, – отрезал стражник. Инопланетянин сидел на удобной кушетке и с подозрением глядел на пленника, как будто ждал, что тот сейчас вскочит и убежит. Но даже если бы ему удалось проделать такой подвиг, как ни слаб и ни побит эмоционально он был, Кинсолвингу было некуда бежать. Межзвездные Материалы больше не считали его своим сотрудником. Кеннет Гумбольт его предал. Его возлюбленная Ала Марккен покинула инженера. Таинственный убийца Камерон заставил всех подумать, будто бы это старший инспектор совершил преступление, результатом которого стала ссылка. Кинсолвингу некуда было обратиться.

– Где мой дом? Где?

– Планета без названия, – ответил стражник. – Только немногие знают ее местоположение. Мы ее используем для... мусора.

Кинсолвинг начал протестовать и доказывать свою невиновность, потом перестал. Бесполезно. Даже если этот стражник ему поверит, хотя и не существовало никакой причины, чтобы поверить, Кинсолвинг ничего не выиграет. Каждое биение его сердца отбирало у него еще немного сил. Он снова прислонился к холодной металлической перегородке палубы и скорчился, точно эмбрион – поза, которую он приобрел за четыре дня путешествия.

Четыре дня. Космический корабль чужаков был более мощным, чем подобные суда, построенные на Земле. Они каким-то образом избегали того, что земные ученые называли «ограничениями скорости» в гиперкосмосе, так же как скорость света ограничивает путешествие в четырех измерениях. Кинсолвинг попытался определить, удалились они от Глубокой на сто световых лет или тысячу. Под конец он пришел к печальному выводу, что это больше не имеет значения. Кинсолвинг поверил стражнику, когда тот сказал, что местоположение планеты-тюрьмы держится в секрете. Кто захочет освободить Бартона? Все оказалось связано в такой аккуратный симпатичный пакет, что ему только и остается гнить на какой-то планете, приткнувшейся на краю вселенной.

Межзвездные Материалы сохранили свои шахты на Глубокой, где добывали редкоземельные руды. Ала и остальные оправданы и очищены от обвинений. А ллоры поверили, будто они заставили истинного виновника предстать перед судом, не только за то, что он убил капитана-агента, но и за отвратительное преступление, состоящее в уклонении от налогов и хищении пород.

И все это было частью того, что Ала Марккен называла Планом. Этот План, как и планета-тюрьма под орбитой космического корабля, держался в секрете, в тайне, и Кинсолвинг никогда не сможет эту тайну раскрыть, никогда, до самой смерти.

– Выходи, – послышалась грубая команда стражника. Подобные щупальцам пальцы прошлись по талии Кинсолвинга и заставили его встать прямо. Но даже стараясь со всех сил, Кинсолвинг не смог бы заставить свои мышцы подчиняться. Он снова упал на палубу. Решимость не показывать слабости перед лицом таких гримас судьбы заставила его подняться на подгибающиеся ноги. На этот раз он не упал. Стражник грубо протолкнул его через коридор в ракету-челнок. Когда Кинсолвинг не смог больше идти, стражник схватился за цепи и потащил его волоком.

К тому времени, как челнок коснулся поверхности планеты, Кинсолвинг чувствовал себя больше мертвым, чем живым.

– Твой новый дом. Да проживешь ты тут долго и да перенесешь ужасные страдания.

И стражник вытолкнул Кинсолвинга через маленький люк и немедленно захлопнул крышку. Кинсолвинг присел. Мир вокруг него кружился безумными кругами. Он слышал, как работают насосы в камерах сгорания, чтобы снабдить горючим крошечный челнок.

Сквозь плотный туман неразберихи и ругательств до него дошло, что он просто поджарится, если немедленно не отойдет подальше от вспышек челнока. Здесь не было даже элементарного посадочного поля. Только из грязных следов на равнине выкорчевана трава. Это казалось единственным указанием на то, что на поверхности планеты кто-то существует или существовал раньше.

Кинсолвинг, напрягая силы, побрел прочь. Когда челнок взлетел, волна горячих газов ударила его в спину, прожигая одежду. Кинсолвинг покатился по земле, и ему удалось погасить огонь. Он лежал и смотрел в тяжелое раскинувшееся над ним небо. Наплывали тяжелые тучи и собирались прямо над головой. Потом хлынул дождь и принес большое количество воды, в которой он так нуждался, и к нему вернулось сознание.

– Ты выглядишь лучше, – дошел до него голос, произносящий слова с артикуляцией межкосмоса, это был язык франков, употребляемый десятком летающих в космос народов. Кинсолвинг попытался моргнуть и испытал приступ паники. – Успокойся же, успокойся. Ты не ослеп. Вот, смотри.

С глаз Кинсолвинга сняли повязку. Он скосил глаза на весело потрескивающий огонек. Поднял руку, чтобы почесать лоб. Тут он почувствовал – что-то не так.

– Мои цепи. Они же исчезли! – выкрикнул Кинсолвинг на межкосмическом, как только нашел в себе силы произнести первые слова.

– Конечно, исчезли. Тебе ведь не придется повсюду расхаживать с ними, правда? Может, ты хочешь получить их назад? Но это невозможно Они проданы. Металлы редки.

– Вы их продали?

Хотя Кинсолвинг чувствовал слабость, ему стало лучше. Впервые с тех пор, как он расстался с Глубокой. Он сел и повернулся лицом к своему благодетелю. Бартон чуть не вскрикнул от удивления. Создание, сидевшее по другую сторону от огня, едва ли можно было назвать человеком или даже гуманоидом.