Гамбит клингонов - Вардеман Роберт - Страница 9

– Может быть, он и раньше увлекался скульптурой? И хорошо у него получалось?

– Брось, Боунз. Разве дело в этом? Кайл отличный начальник транспортной службы. Он, что называется, человек на своем месте. Но в данном случае такая вопиющая халатность могла поставить под угрозу чью-нибудь жизнь. Представь себе, что нам вдруг понадобилось срочно эвакуировать андорианцев. Тогда пальцы Кайла должны были бы не мять глину, а лежать на клавишах пульта управления транспортатором. Ты только подумай! Замечательные служебные характеристики, хвалебные отзывы начальства со всех звездолетов, где ему приходилось служить, самый высокий рейтинг среди начальников транспортных служб; словом, нигде ни единого пятнышка – и вот, на тебе!

– На каждого человека хоть раз в жизни может найти блажь, Джим. Не будь так строг к нему и к себе. Отдохни пока и займись чем-нибудь другим. Мысленно отвлекись от всех этих машин, – Маккой сделал кругообразный жест, указывая на стены своего отсека, сплошь увитые цветущими растениями. – Здесь я спасаюсь в минуты отчаяния и тревоги. Маленькие частички природы – вот кто мы такие! Нужно почаще вспоминать об этом, тогда на душе становится легче. Ну, а Кайл? Я знаю, что творится с ним. Он постоянно думает о своей установке, которая на глазах у него расщепляет людей на атомы, а затем переносит лучом и вновь собирает в другом месте. От всей этой дьявольщины можно и впрямь рехнуться.

– Ты говоришь о нем с точки зрения психиатра и, фактически, берешь под свою защиту.

Маккой пожал плечами.

– Он просто пытается, по-своему, сбросить нервный стресс, который довел многих до критических ситуаций. Среди экипажа все чаще вспыхивают ссоры, несколько раз дело доходило до рукоприкладства. Что здесь удивительного?! Если они не могут вступить в схватку с клингонами, то остается выместить эту неудовлетворенную агрессивность друг на друге.

Кирк хмыкнул, встал и заходил взад-вперед по небольшому пространству перед письменным столом.

– Как я понимаю, все сводится к необходимости как можно скорее атаковать звездолет клингонов, не так ли? Ну что ж, доктор, могу сказать со всей решительностью и откровенностью, что не собираюсь этого делать. По крайней мере, пока они не сделают первый шаг в этом направлении.

– Мы все превратимся в радиоактивную пыль, если ты позволишь им нанести удар первыми, Джим.

– Послушай, Боунз, ты давай латай своих пациентов, а я буду командовать кораблем. Пусть каждый занимается своим делом.

– Ты не очень-то хорошо его делаешь.

Кирк хотел было огрызнуться, но усилием воли остановил себя.

Маккой был прав на этот счет, правда, не на все сто процентов. Он был капитаном этого звездолета и нес полную ответственность за свою команду. Собирался Кирк атаковать «Террор» или нет, но к вопросу о поддержании морального духа и дисциплины на борту «Энтерпрайза» это не имело никакого отношения.

Он обязан навести порядок во что бы то ни стало. Кирк начал было оправдываться перед собой, но одернул себя на полуслове и, резко повернувшись, вышел из отсека. Сейчас ему почему-то очень захотелось оказаться в узких коридорах и переходах звездолета, подальше от этих зеленых, похожих на щупальца, растений.

– Спок, – обратился он к старпому, попавшемуся ему навстречу, – я хочу поговорить с вами.

Спок бесстрастно замер в ожидании разговора.

Временами Кирк остро завидовал умению старпома контролировать себя в любой ситуации. Наверное, ему были недоступны вершины наслаждения любовью или другие сложные и тонкие чувства, но зато в нерешительности его нельзя было обвинить. Его аналитический ум разделял любое явление на составные части, изучал их особенности, а затем принимал решение, исходя из законов логики. Этот метод позволял ему избегать многих ошибок субъективного характера, которые неизбежно совершаются людьми, склонными к экзальтации или просто отдающимися на волю чувств в экстремальной ситуации. Однако недостатком данного подхода, по мнению Кирка, было то, что нигде в его рамки не вписывался человеческий фактор. Это могло, в некоторых случаях, привести к бездушию, безразличному отношению к чужой жизни и даже к жестокости. Кирк предпочитал решения менее эффективные и рациональные, но более гуманные. Их можно было принять, только прочувствовав все возможные последствия. Сухого расчета в них было мало.

– Очевидно, вас беспокоят происшествия подобного рода? – Спок слегка повернулся и подбородком повел в сторону двух ссорившихся членов команды, один из которых вдруг размахнулся и нанес другому сильный прямой удар в челюсть, отчего тот рухнул на палубу.

Спок, неслышно двигаясь, подошел к стоявшему и резко нажал пальцем на хорошо знакомую ему точку в области шеи, употребив излюбленный всеми вулканцами прием. Нарушитель порядка вздрогнул, напрягся, а затем рухнул на колени и повалился на бок. Судя по изумленному выражению его лица, он так и не понял, что с ним произошло.

– Отведите его в каюту, – приказал Кирк. – Но сначала скажите, из-за чего вы затеяли драку.

– Из-за п-п-пустяка, сэр, – ответил, заикаясь, испугавшийся космонавт.

– Выполняйте приказ, – как только двое подравшихся удалились, капитан добавил:

– Не думал, что доживу до того дня, когда люди станут бояться своего собственного капитана.

– У меня слух получше вашего, капитан. Оба драчуна воспылали страстью к одной женщине.

– Причина ссоры – женщина? – Кирк был ошеломлен. Подобные инциденты никогда не случались на борту «Энтерпрайза». В том, что касалось личной жизни членов экипажа, капитан всегда старался вести себя деликатно и не совать нос в чужие постели. До сих пор эта линия оправдывала себя. Низменные инстинкты его людей были надежно запрятаны в глубины подсознания и не пробивались наружу. Теперь же он видел, что все его старания пошли насмарку.

– Именно это и хотел я сказать, капитан. Вы же понимаете, что все они – люди военные, агрессивность впиталась в их плоть и кровь. Им нравится драться. Это доставляет им удовольствие.

– Мистер Спок, ровно через час соберите всех начальников служб в кают-компании. Мы проведем совещание.

Кирк прошел по коридорам и отсекам «Энтерпрайза», наблюдая и записывая в свой электронный блокнот все замечания, которые послужат основанием для беседы с участниками совещания. Опасность, возникшая со стороны клингонов, была на руку Кирку. Теперь он мог, сославшись на чрезвычайность ситуации, отложить на некоторое время составление характеристик и представлений к повышению в звании и должности. К тому времени, когда нынешняя ситуация разрешится в ту или иную сторону, он либо поведет экипаж в бой, либо это уже не будет иметь никакого значения. Подавать в штаб очередную отчетность было крайне невыгодно для Кирка, так как лгать он не умел и не хотел, а сообщать о том, что его подчиненные уходят с боевого дежурства, чтобы заниматься своими делами, пьянствовать или искать утешения в объятиях друг друга, означало расписаться в собственном бессилии.

Войдя в кают-компанию, Кирк увидел, что все офицеры уже собрались и ждали его. Спок подал было команду: «Встать! Смирно!», но капитан раздраженно отмахнулся от этой формальности, потому что никогда не настаивал на этом и, даже старался обойтись без нее при любом удобном случае. Главным для него всегда были вопросы более значительные, от которых зависело выполнение задания, а иногда и существование самого корабля, вместе со всей командой.

– Все вы – люди наблюдательные и не будете отрицать, что моральный дух нашего экипажа сейчас упал до весьма низкого уровня. Я оказался в положении командующего гарнизоном в мирное время, – сказал Кирк, обращаясь к понуро сидевшим за столом офицерам. – Бдительность притупляется, и войска от безделья начинают разлагаться. Если солдаты уверены в том, что в ближайшее время никакой войны не будет, то это прочно закрепляется в их головах, и они считают допустимым любое нарушение устава. Такова природа человека, но это путь к катастрофе. Мы же находимся в еще более сложной ситуации. Клингоны рядом, но атаковать их пока нельзя. Это порождает праздность, апатию и безразличие среди членов нашего экипажа. Они начинают думать, что до сражения никогда не дойдет. Однако безопасность «Энтерпрайза» зависит от постоянной бдительности. Даже незначительная халатность и невнимательность, прояви мы ее в неподходящий момент хотя бы на секунду, может обернуться трагедией для всех. Я достаточно ясно выражаюсь?