Эскорт - Белаш Людмила и Александр - Страница 30

Присутствие феномена в БЭМе ощущалось постоянно. Форт выверял и корректировал траекторию, регулировал мощность движков, а на периферии обзора то и дело маячили снеговые призраки, ищущие лазейку. Судьба их была быстрой и кончалась одинаково — возникала рамка, словно из масляно блестящего графита, сжатие — и грязно-белый ком исчез. Обратная связь показывала, что противник больше не меняет структуру своих агрессивных посланцев.

Единственное, что Форта стесняло, — тихоходность корабля и его масса, иначе реагирующая на маневровые усилия, чем юркий «флэш», подобный блуждающей пуле. Не глиссер, сбривающий гребни волн, а танкер, тяжко ворочающийся во взволнованном месиве морской воды. Ровность хода и слитая с телом инерция тарана, летящего в дубовые ворота крепости, — его не остановишь, так он устремлен.

Форт не видел, а знал путь, рассчитанный Далан и выверенный им, как знает стрелок, куда попадет. Немного в сторону… вот так, с изгибом. Нортия выглядела молочно-желтым шаром, охваченным по терминатору полумесяцем непроглядной тьмы.

«Я должен пройти почти вплотную. Перед максимальным сближением отстыковать челнок, направить на снижение — и сразу набор скорости».

Телескопическое зрение в пустоте космоса позволяло различать неровности цвета на облачном покрове Нортии — кремовые, палевые, белесые разводья, отражения сокрушительных бурь, беснующихся на планете.

Он потянулся, устремился к цели своего нелегкого полета, и элементы корпусного набора вспыхнули огнями напряжений — тревожный свет их нарастал, ширился тянущей болью, пронизывая слух криком старого, изношенного тела; дерзкие маневры были не по плечу одряхлевшему судну; его скелет, его нервы, весь состав его крепко сколоченного, но источенного временем корпуса протестовал против таких нагрузок, и эта мука сотнями возмущенных, страдающих, молящих голосов впивалась в сознание Форта, а он, чей мозг гнал корабль по грани излома, на пределе возможностей досветового режима, принимал страдание как свое собственное и мог только просить: «Держись. Еще немножко. Ну пожалуйста. Девять минут — ты же старый ходок, что тебе стоит потерпеть?!»

Вписывая громадного себя в изгиб незримой трассы и едва не треща от натуги, Форт держал в сомкнутых чашах ладоней — накрыв одну другой, так он чувствовал форму защитного гравиполя, — две крошечные живые частицы. Там, где Эш и Далан, ничто не должно шелохнуться. Центробежная сила может сместить груз, может раскрыться ненадежный лацпорт — но эти двое останутся невредимы.

Врос в крепежные скобы жук-робот, припав брюхом к броне. Заскрипели фиксаторы водяных цистерн под увеличившейся многотонной тяжестью.

ОПАСНАЯ ПЕРЕГРУЗКА НЕСУЩИХ КОНСТРУКЦИЙ, СЕГМЕНТЫ 4-6-7-8. УГРОЗА РАЗРУШЕНИЯ 24%.

Форту казалось, что он несется по кругу в центрифуге, что его вдавило в стену, но опора вот-вот рухнет — и, кувыркаясь, он полетит в бездну.

Его сдавливало в тисках ускорения. Скоро послышится хруст костей. Из ушей, из носа, из смятого рта потечет кровь.

Глаза провалятся в глубь черепа. Выдавленные из десен зубы посыплются в глотку. Провода, оптические волокна, платы в золотых узорах связей, плитки процессоров смешаются с кровью и кашицей костного мозга. Кашлем выплеснется на ломающиеся переборки вода, и густое масло разольется по перепутавшимся трубам.

Пять минут осталось. Четыре минуты. Три. Две.

Тело вскрикнуло — где-то разорвалась балка. Форт обмер — хоть бы ничего не перешибла!..

Внутренняя обшивка отсека 21 потеряла герметичность.

Отказами датчики в отсеках 9 и 11 — темные пятна выпадений появились в поле внутреннего зрения.

Еще двадцать секунд.

Расхождение створок лацпорта в отсеке 17. Вакуум заглянул в щелку — можно тут поселиться?..

Десять секунд.

Короткое замыкание в рубке; вспышка расплавила изоляцию, вскипевшую и горелой пеной оборвавшую контакт искрящих проводов.

Ноль.

МАНЕВР ЗАВЕРШЕН. ВЫХОД НА РАСЧЕТНУЮ ТРАЕКТОРИЮ.

Внимание феномена стремилось разделиться на части — вот проникающий по вездесущим нитям враг, сеющий помехи и прерывающий протянутые связи, вот враг телесный и подвижный, перебравшийся снаружи внутрь, ближе к извергающимся в ничто потокам огненной еды, вот враг старый, давний, лукаво сменивший уязвимую телесность на прозрачность и непрерывно тянущийся к расколотому им ядру — уходи! уходи! дай мне собрать ядро вместе! — вот еще двое, сперва метавшиеся с кольцами еды, а теперь крадущиеся к краю оболочки, почти достигшей преграды.

Откройте преграду. Я ворвусь, я вольюсь в ваши прозрачные сущности, я наполню их собой, своей страстью. Мы станем одно — одно Я.

СОБЕРИ КУБИКИ, УНЕСИТЕ МЕРТВОГО, МЫ БУДЕМ ДРУЖИТЬ! СТРАВИТЬ ГАЗ, ПОСАДКА! ДАЛАН, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! МИЛАЯ, ПРЕКРАСНАЯ! ДАЛАН, ЧТО ЗА ГРЯЗЬ?! ВЫНЕСИ И ВЫКИНЬ!

В ответ — ранящие, рвущие оболочку удары.

— Стрелять все время! — Далан вскрикнула басом, как при отрыве от пола разом шести канистр. Она не боялась, но что-то терзало ее. Видения, вот что! Эш в фартанговом костюме не получала мысленных приказов феномена, что лишают воли, а Далан доставалось полной мерой. Заглушая в себе насильно возникающие чувства, она стреляла из двух огнетушителей с упреждением всего сорок метров, и разрывы гранат отдавались на скрытых скафандрами телах резкими толчками взрывных волн. Пыль, поглощающая пламя, густо клубилась в стволе, не давая видеть, как отступает, огрызаясь оскалами огня, черная туча.

Гранатометы отброшены в обе стороны.

— Еще!! Быстро!!

Эш, тянувшая за ней импровизированную волокушу, скинула лямку с плеча, подала новую пару стволов. Снова грохот.

Они двигались, оттесняя черное наваждение к корме, в сплошном мареве пыли и вспышек молний. Эш то и дело чувствовала звонкие шлепки осколков — легкие корпуса гранат разлетались на куски, и те рикошетировали, отражаясь от стен.

— Сколько осталось?!

— Двенадцать магазинов! — тянуть по полу лист становилось легче; теперь огнетушители не высились на нем штабелем. Эш думала, что надорвется на канистрах, — оказалось, впереди ждало кое-что похлеще.

— Капитан, где мы?!

— Пройдено 225 метров. Вы в четвертом сегменте ствола. 014 совсем рядом. Поднажмите!

— Мало выстрелов. А нам еще отступать с грузом.

— Учитель, ответьте! Нужна помощь.

— Я помогаю. Стараюсь. Не сдавайтесь.

— Скажите, я выживу, взяв его рукой?

— Надеюсь да. Я буду рядом. В плохом случае вас двое. Вторая завершит.

«Утешил, спасибо», — Эш, вытянув гибкую шею, прижалась лбом к холодному забралу. Многослойное стекло с прокладкой белого фартанга казалось крепче стены. Они толкали стену, и она сдвигалась, но в каждый момент могла встать неподвижно, и хоть ты разбейся об нее.

— Возвращаться поздно. Надо дойти. Для отчаяния нет времени. Стремитесь. Он один. Мы команда.

Эш вспомнила другие слова Кэна — «он мыслит себя единственным, остальные ничто», «ни жалости ни сострадания». О нет! Он очень даже понимает — но только для себя, ради себя. Эгоист храный! Легко тебе было людей морить; они не знали, что их убивает, а ты лежал тихонько в ящике и напускал фэл. С нами так не получится! На Нортию, в ад — там твое место!

— Далан, не стой! Иди вперед! Скажешь, когда сил не будет. Я возьмусь.

Дверь. Отсек 14. Ящик — алое живое солнце, испускающее нестерпимое сияние. Шум страшный, почти рев бьющейся плазмы. Далан пошла на него, разминая пальцы; каждый шаг давался с невероятным усилием. Голоса в голове вопили, терзая мозг, но счетчик шагов — последний рубеж, где укрепилась воля — отмерял стук ступней: десять, одиннадцать. Она погрузилась в свет огня.

— Трос! Мне трос!

— Что?!

— Трос!! Обвязать!!

Эш не ожидала от себя, что сможет порвать лямку волокуши. Теперь можно взять огнетушителей не больше, чем захватят руки.

Касаясь ящика, Далан почувствовала в нем частые удары. Слияние частей ядра. И жар. Накалялась ткань перчаток, обжигая руки.