Знаменитые дела судьи Ди - ван Гулик Роберт - Страница 27

Судья Ди покачал головой и ответил:

— У Лю Гуанчи и возчика Вана тоже были родственники. Я постановляю — в данном случае это обстоятельство во внимание не принимать.

Когда писарь записал это признание, старший писарь громко прочитал его вслух. Шао Лихуай подтвердил, что слова его записаны точно, и приложил к документу палец. Его отвели обратно в тюрьму, где он должен был ожидать подтверждения приговора судьи центральными властями.

После этого судья Ди приказал привести старосту Пана и строго наказал ему больше никогда не выманивать деньги у честных людей путем ложных обвинений. Судья решил, что две порки бамбуковыми палками, которые Пан получил раньше, достаточное наказание за его проступок, и отпустил его.

Староста Пан несколько раз стукнулся головой об пол, чтобы показать, как он благодарен за такую снисходительность. Он прекрасно знал, что судья Ди мог назначить ему гораздо более суровое наказание.

Наконец судья Ди распорядился привести вдову Ван. Ей он сказал:

— На днях вы сообщили мне, что ваш муж, возчик Ван, был убит, и попросили меня отомстить за него. Наконец я нашел злодея. Он признался в своем преступлении. Как только вышестоящие власти подтвердят приговор, я велю его казнить, чтобы душа вашего мужа обрела покой!

Он добавил еще несколько добрых слов утешения и сообщил, что после казни ей будет выплачена значительная сумма компенсации.

Закончив дело, судья Ди покинул зал суда.

В своем личном кабинете он переоделся в халат и позвал Ма Жуна, Чао Тая, Чжао Ваньчуаня и седобородого старика. Он похвалил их за хорошую работу, а Чжао Ваньчуаню вручил сто серебряных монет в награду за добровольную помощь.

В знак благодарности Чжао Ваньчуань распростерся и несколько раз ударился головой об пол. Он сказал, что хотел бы как можно скорее вернуться в Божественную деревню к своим делам. Судья Ди дал ему еще денег на дорогу, и Чжао Ваньчуань ушел.

Когда Ма Жун вернулся, проводив Чжао до передних ворот, он спросил судью, нет ли чего-нибудь нового в деле Би Цуня. Судья Ди ответил, что пока госпожа Чжоу не сделала ни одного подозрительного шага, но старшина Хун и Tao Гань по-прежнему ведут неусыпное наблюдение за ее домом. Он собирался еще что-то добавить, но вдруг услышал звуки гонга на главных воротах. Судья Ди снова со вздохом облачился в официальное одеяние и взошел на возвышение в сопровождении своих заместителей.

А перед зданием суда уже собралась большая толпа. Новость о том, что убийца из деревни Шести Ли пойман и признался в своем преступлении, распространилась по городу, как пожар. Все громко восхваляли судью Ди за то, что тот успешно раскрыл это преступление и тем самым дал мир душам двух жертв.

Меж тем сквозь толпу пробиралась небольшая группа мужчин и женщин. Они остановились перед дверью зала суда. Некоторые плакали, другие кричали, что совершено ужасное преступление, а кто-то громко жаловался, что его несправедливо обвинили.

Судья Ди приказал Ма Жуну немедленно навести порядок и подвести к столу только причастных к делу.

Оказалось, что таких двое: женщина средних лет и представительный старый седовласый господин. Когда эти двое опустились на колени перед столом, судья Ди произнес:

— Пусть каждый из вас назовет свое имя и четко сформулирует свою жалобу.

Женщина заговорила первой:

— Эту незначительную особу зовут Ли. Я вдова покойного бакалавра искусств Ли Цзайгуна, который преподавал в классической школе конфуцианского храма этого города. После его смерти у меня осталась единственная дочь по имени Лигу. В прошлом году ей исполнилось восемнадцать. С помощью одного местного вельможи она была помолвлена с Хуа Вэньчжунем, сыном его превосходительства старшего дипломированного специалиста Хуа Гоцзяна, отставного префекта. На вчерашний день была назначена свадьба. Свадебная процессия отправилась от моего дома к особняку господина Хуа. Кто бы мог подумать, что моя бедная дочь внезапно умрет в первую ночь в доме жениха?

Услышав утром эту ужасную новость, я тотчас же помчалась в особняк Хуа, где увидела тело моей дочери, лежащее на брачном ложе. Оно было покрыто синяками, а из «семи отверстий» текла кровь. У меня не было ни малейшего сомнения в том, что ее отравили, и я помчалась сюда сообщить об этом! Я умоляю вашу честь отомстить за несправедливость, совершенную по отношению к невинной девочке и ко мне, ее матери, оставшейся одной в этом мире, без последней надежды и опоры!

С этими словами она громко разрыдалась. Судья Ди как мог утешил ее и обратился к старому господину:

— А вы, полагаю, господин Хуа Гоцзян?

— Я действительно старший дипломированный специалист Хуа Гоцзян, — ответил старый господин.

— Как получилось, — спросил судья Ди, — что в вашем доме произошло такое ужасное событие? Человек с вашим опытом и знаниями должен уметь обеспечить порядок в доме. Неужели вы так небрежно управляете своим домом, что преступник мог беспрепятственно проникнуть туда?

— В моем доме, — с достоинством произнес старый господин Хуа, — чтятся старинные добродетели. Мой сын Вэньчжунь, хоть и молод, готовится к первому экзамену по литературе. Я воспитал его в почтении к священным ритуалами правилам приличия. Вчера вечером на свадебную церемонию в приемном зале моего скромного жилища собралось большое количество гостей. Когда брачная церемония совершилась, группа молодых людей проводила пару в брачные покои и принялась «дразнить новобрачных». Я присоединился к общему веселью, радуясь благоприятной атмосфере покоя и счастья. Однако среди молодых людей был некий кандидат Ху Цзобинь, школьный товарищ моего сына и один из его лучших друзей. Когда он увидел, сколь красива невеста моего мальчика, его, должно быть, охватила зависть, и он повел себя самым неподобающим образом. Он оскорбительно дразнил Вэньчжуня и его невесту, отпускал непристойные замечания, и ни на мгновение не оставлял их в покое. Было уже довольно поздно, и я решил, что пора покинуть комнату новобрачных, и пригласил всех гостей к себе в библиотеку выпить несколько кубков вина. Молодые люди повели себя прилично и приняли мое приглашение с условием, что жених осушит первые три кубка в их честь. Только кандидат Ху настойчиво отказывался покидать молодую пару, твердя, что забава только начинается. Я рассердился и побранил его, упрекнув в недостойном поведении. Тут он пришел в неописуемую ярость, назвал меня старым дураком и пригрозил, что еще до того, как настанет утро, я пожалею о своих словах. Все приняли это за шутку и, поразвлекшись напоследок, отправились со мной в библиотеку, потащив за собой кандидата Ху. Кто бы мог подумать, что этот Ху не шутит. Видимо, прежде чем покинуть брачные покои, — одному

Небу известно, по какой причине, — он подсыпал яд в чайник, стоящий возле их постели. Мой сын, по счастью, не пил этот чай, а вот его невеста выпила чашечку прежде, чем лечь спать. Когда прозвучал сигнал третьего ночного обхода, она пожаловалась на сильную боль в животе. Мы все бросились в комнату и, увидев, что она страдает от невыносимой боли, позвали лекаря. Увы, когда он пришел, эта юная девочка, красивая, как нефритовая статуэтка, и нежная, как распускающийся цветок, уже умерла! Поэтому сегодня я, сюцай в области филологии, Хуа Гоцзян, опускаюсь на колени перед возвышением вашей чести и сообщаю, что моя невестка была подло убита кандидатом Ху Цзобинем, и умоляю вашу честь восстановить справедливость!

Затем он обеими руками протянул судье Ди письменное обвинение. Судья Ди просмотрел его и сказал:

— Вы оба обвиняете кандидата Ху в отравлении вашей дочери. Где же этот Ху?

Господин Хуа сказал:

— Кандидат Ху тоже пришел в суд вашей чести, чтобы подать жалобу о ложном обвинении.

Судья Ди приказал стражникам привести его. Он увидел молодого человека располагающей внешности, одетого в голубой халат. Судья Ди спросил:

— Ваше имя Ху Цзобинь?

Молодой человек ответил:

— Этот студент действительно кандидат ХуЦзобинь.