Призрак храма Багровых туч - ван Гулик Роберт - Страница 11

А Лю крепко задумался, сморщив низкий лоб. Потом он ответил:

— Ну да, я несколько раз видел его с довольно высоким парнем в аккуратной синей одежде. И шапка у него была что надо. Я спросил Сэн Саня, кто это и о чем это они так долго беседовали, но он сказал, чтобы я заткнулся и не лез в чужие дела. Что я и сделал.

— Вы узнаете этого человека, если увидите его?

— Нет, господин, они встречались после наступления темноты в переднем дворе храма. Кажется, у него не было бороды. Только усы.

— Хорошо, А Лю. Надеюсь, вы рассказали нам все, что вы знаете. Для вашего же блага!

По дороге в кабинет судья Ди сказал своим помощникам:

— Слова А Лю отмечены печатью истины. Однако кто-то же постарался сделать его козлом отпущения. Для него безопаснее на время остаться в тюрьме. Младший помощник, скажите главе городской стражи, что заседание суда откладывается до завтра. Теперь мне нужно переодеться. Я пообещал своим женам, что откушаю с ними полуденный рис в этот праздничный день. После этого, Хун, я отправлюсь с вами и главой городской стражи в заброшенный храм, чтобы осмотреть место двойного убийства. Что касается вас, Ма Чжун, отправьтесь в северо-западный квартал, где живут татары, уйгуры и другие варвары. Поскольку убийца воспользовался татарским топором, он может оказаться татарином или китайским гражданином, который вращается среди иноземцев. Нужно очень хорошо владеть топором с кривой рукоятью. чтобы справиться так ловко, как это сделал убийца. Обойдите кабаки для низших сословий, где постоянно околачиваются отбросы общества, и потихоньку наведите справки!

— Я лучше поступлю иначе, господин! — с радостью произнес Ма Чжун. — Я расспрошу Тулби!

Младший помощник Хун бросил на судью многозначительный взгляд, но тактично воздержался от замечаний. Тулби была уйгурской проституткой, в которую Ма Чжун страстно влюбился шесть месяцев назад. Роман оказался коротким — он быстро устал от ее чересчур пышных прелестей, а у нее к тому же обнаружилась неизлечимая любовь к вонючему чаю на растительном масле и столь же неисправимое отвращение к умыванию. Когда же он, кроме того, обнаружил, что у нее уже был постоянный любовник — монгол, погонщик верблюдов, от которого у нее было два сына, четырех и двух лет, — он завершил роман самым благородным образом. На свои сбережения он выкупил Тулби у ее хозяина и приобрел для нее харчевню под открытым небом. Погонщик верблюдов женился на ней, и Ма Чжун был у них шафером на свадьбе. На свадебном пиру, который продолжался до рассвета, вместе со всеми гостями он поглотил огромное количество жареной баранины и крепкой монгольской водки, после чего у него было самое тяжелое похмелье за много лет жизни. После короткой паузы судья Ди осторожно сказал:

— Как правило, эти люди предпочитают помалкивать о делах своих соплеменников. Однако вы хорошо знаете эту женщину и она сможет говорить с вами свободно. Во всяком случае, стоит попробовать. Когда вернетесь, сообщите, что вам удалось узнать.

Младший помощник Хун и Ма Чжун вместе ели полуденный рис в помещении стражи. Ма Чжун приказал стражнику принести большой кувшин вина из ближайшего кабачка.

— Я знаю, какой бурдой меня потчевать будут, — сухо сказал он, выпивая чашу. — Нужно заранее укрепить желудок! А теперь лучше переодеться в старье, чтобы не привлекать внимания. Удачных поисков в храме!

После ухода Ма Чжуна младший помощник Хун допил чай и не торопясь прошел в личные покои судьи Ди в задней части территории суда. Старый управляющий сообщил ему, что после полуденного риса судья ушел со своими тремя женами в сад за домом. Младший помощник кивнул и отправился туда же. Он был единственным мужчиной среди служащих суда, которому разрешалось входить в женские покои судьи Ди, и очень гордился этой привилегией.

В саду было относительно прохладно, поскольку предыдущий судья разбил сад с большим знанием дела, так как увлекался ландшафтным садоводством. Высокие дубы и акации простирали свои ветви над извилистой дорожкой, мощенной гладкими черными камнями неправильной формы. На каждом повороте дорожки слышалось журчание кружащегося в зарослях ручейка. То там, то сям в сплошной зелени виднелись гармонично сочетающиеся группы цветущих кустов.

Последний поворот дорожки вывел младшего помощника к небольшой поляне, окаймленной замшелыми скалами. Вторая и третья жены судьи сидели на скамье из грубо отесанного камня под высокими шелестящими стволами бамбука и смотрели на пруд с лотосами, расположенный в некотором отдалении в самой низкой точке сада. За ним была внешняя стена территории суда, скрытая умело рассаженными соснами. Посредине изогнувшегося дугой мраморного моста, перекинутого через пруд с лотосами, стояла небольшая беседка. Ее заостренная крыша с красиво загнутыми кверху нижними углами кровли покоилась на шести стройных колоннах, покрытых красным лаком. В беседке судья Ди и первая жена склонились над столиком у балюстрады.

— Сейчас судья будет писать, — сообщила вторая жена Хуну, — Мы остались здесь, чтобы не мешать им.

У нее было приятное доброе лицо, а волосы собраны в простой узелок на затылке. Поверх белого платья она надела курточку из фиолетового шелка. В ее обязанности по дому входило наблюдать за хозяйственными расходами. Третья жена казалась особенно стройной в платье синего шелка с длинными рукавами, стянутом под грудью красным поясом. Изящная прическа с высоким пучком волос оттеняла ее тонкое, чуткое лицо. Она увлекалась живописью и каллиграфией, любила также и развлечения на открытом воздухе, вроде верховой езды. В ее обязанности входило обучение и воспитание детей судьи. Младший помощник Хун дружески кивнул им и спустился по каменной лестнице, которая вела к пруду с лотосами. Он подошел к мраморному мосту. Беседку построили на самой высокой точке дуги. Судья Ди стоял перед столом с большой кистью для письма в руке. Он внимательно, словно примериваясь, смотрел на расстеленный на столе лист красной бумаги. Первая жена хлопотливо готовила чернила на маленьком боковом столике. Черты ее овального лица были правильными, а волосы причесаны в виде трех тяжелых узлов, скрепленных узкой золотой повязкой. На ней было платье из белого и синего шелка с вышивкой, которое выгодное подчеркивало ее прекрасную фигуру. К тридцать девятому дню рождения склонность к полноте стала чуть заметнее. Судья женился на ней, когда ей было девятнадцать, а ему — двадцать. Она была старшей дочерью высокопоставленного чиновника, лучшего друга его отца. Она получила превосходное классическое образование и, будучи женщиной сильного характера, она твердой рукой управляла домом. Вот она остановилась, прекратила тереть лепешкой сухих чернил о камень и знаком показала мужу, что все готово. Судья Ди смочил кисть, откинул к локтю правый рукав и одним размашистым, мощным движением написал иероглиф, обозначающий «долгую жизнь», высотой более метра.