Лакированная ширма - ван Гулик Роберт - Страница 26

Лысый оглянулся и покачал головой.

– Не думаю, брат, что у него есть постоянная берлога, – пояснил он, – а коли и есть, я о ней не слыхал. думаю, этот хмырь спит, свернувшись в клубок, под каким-нибудь камнем вместе с другими червями!

Другие игроки громко загоготали.

– Этот негодяй натворил еще каких-то грязных дел? – нахмурился Чао Тай.

– Возможно, совершил убийство. – Судья, понизив голос, рассказал помощнику о том, что произошло в особняке Ко.

К тому времени как он закончил рассказ, игроки в кости уладили все расчеты и направились к лестнице. Умник тоже ушел. Прислужник спросил судью Ди, не нужен ли он им, и, услышав отрицательный ответ, исчез за стойкой.

– Этот парень там спит? – удивился судья.

– Конечно! – усмехнулся Чао Тай. – Он приспособил для этого вторую полку. Ну а насчет Кунь-Шаня, как ни досадно, я вынужден сказать вам, что он не мог убить старика Ко, поскольку просто не сумел бы совершить такой прыжок в реку. Я видел это место: течение там очень быстрое, из воды повсюду торчат острые камни и вдобавок полно опасных водоворотов. Чтобы прыгнуть в реку, проплыть вниз по течению и выбраться на берег живым, надо не только знать там все как свои пять пальцев и быть великолепным пловцом, но и обладать недюжинной силой и выносливостью. Нет, почтенный господин, поверьте мне на слово: Кунь-Шаню это явно не по зубам.

– В таком случае, – предположил судья, – у него был сообщник, каковой и прыгнул в реку. На всей этой истории с мнимым самоубийством лежит печать извращенного ума одноглазого, а так как он украл тетрадь Лен Цяня, должен был находиться в особняке Ко. Завтра скажу Пань Юдэ, чтобы отправил своих лучших людей на поиски этого мерзавца. Он не уедет из города, не получив денег и не попытавшись сделать нам какую-нибудь подлость!

– Кстати о сообщнике, – протянул Чао Тай. – Когда я был у госпожи Ко, она призналась, что кого-то ждала, но этот человек не пришел. Я тогда принял ее за продажную женщину и решил, что речь идет о каком-то другом посетителе, а ведь это наверняка был ее любовник, и возможно, именно он помогал Кунь-Шаню! О Небо! Я вспомнил: она говорила, что скоро уедет отсюда!

– Не уедет! – сухо отрезал судья. – Я отправил эту женщину в тюрьму, чтобы она подробно рассказала нам все, что знает об убийстве мужа. Завтра я попрошу правителя уезда Тэна назначить меня временным советником суда, так что смогу сам допросить госпожу Ко, а после утреннего заседания вместе с Тэном поеду в Пьенфу…

Ди рассказал Чао Таю о двух свиданиях художника и его возлюбленной в доме веселья, о следившем за ними таинственном незнакомце и о том, как пришел к выводу, что с Лен Тэ встречалась не госпожа Тэн.

– Поэтому я очень рад, что мы так продвинулись в расследовании дела Ко Цзюаня, —заметил он, – как-никак я чувствовал себя немного виноватым перед Тэном. Ну ладно, а что тебе удалось сегодня разузнать?

– У меня было нетрудное задание. Немного вздремнув, я стал собираться в крепость, а тут этот противный юнец, Умник, увязался за мной, так что часть пути мы проделали вместе. По секрету мальчишка сказал, что намерен в одиночку провернуть одно прибыльное дело и заработать на нем две сотни золотом!

– Разве что через двести лет! – буркнул судья. – По пути на болото он и мне рассказывал нечто подобное. А что тебе сказали в крепости о нашем славном хозяине?

– Все как обычно! – улыбнулся Чао Тай. – Пришлось немало побегать, пока я сумел найти нужного человека. Начальник, который ведает личным составом, сказал, что дела беглецов находятся в военном суде, а там меня послали к ответственному за личный состав. В конце концов один толковый малый отвел меня в сторонку и объяснил, что этак я пробегаю туда-сюда до конца своих дней. К счастью, он знал, что предводитель Мао из военного суда раньше служил в Третьем крыле Западной армии и мог помнить этот случай. Кстати, этот предводитель Мао – племянник тайвея Мао из крепости Пэнлая. Таких грозных, как у него, усов я никогда в жизни не видел, но, несмотря на это, предводитель – милейший человек, и в самом деле хорошо помнит вашего Тунлина. Мао сказал, что тот был прекрасным солдатом, несколько раз получал награды за храбрость и пользовался большим уважением соратников. А потом в их отряде появился новый начальник – некто Ву, и этот проходимец стал присваивать часть солдатского жалованья. Один из солдат возмутился, и Ву приказал Тунлину дать ему сто плетей. Тунлин отказался, а когда Ву сам начал расправу, наш приятель свалил его с ног метким ударом в челюсть. Сами понимаете, ударить предводителя отряда – старшего по званию – тяжкий проступок, и карается он смертной казнью. Поэтому Тунлин сбежал. Позже открылось, что Ву был подкуплен варварами, и его обезглавили. Предводитель Мао сказал мне, что, если ваш Тунлин не попадал ни в какие переделки после побега, в данном случае они могут сделать исключение и простить его вину. Армии сейчас нужны такие люди, в, коли правитель уезда даст хорошую рекомендацию, нашего приятеля примут на службу и тогда он официально получит право называться тунлином. Вот и все.

– Приятно слышать, – сказал судья. —Тунлвн – грубоватый негодник, во сердце у него на месте. Посмотрю, не удастся ли помочь. А что с нашим прорицателем?

– У меня нет никаких сомнений, что он настоящий. Это более чем достойный старец, и относится он к своему делу очень серьезно. Пьен Хун много лет знал и любил торговца Ко. Он сказал мне, что тот легко поддавался волнению и мог потерять душевное равновесие из-за сущего пустяка, но был хорошим и добрым человеком, всегда готовым прийти на помощь. Я описал прорицателю Кунь-Шаня, но он никогда не видел этого урода. Потом я попросил старого господина предсказать мое будущее. Он посмотрел на мою руку и объявил, что я умру от меча. А я ответил, что не желал бы для себя лучшей смерти. Но Пьен Хуну мои слова не понравились, потому что он, как я уже говорил, слишком серьезно относится к своим предсказаниям.

– Итак, с этим все ясно! – кивнул судья. – Просто я не исключал возможности, что злоумышленник мог подкупить прорицателя, чтобы тот назвал пятнадцатое число опасным для жизни Ко днем, и потом все списать на это. А теперь нам лучше немного поспать, поскольку рано утром мы должны быть в суде. Это наша последняя ночь в «Огненной птице», Чао Тай. Завтра я открою свое имя, и до отъезда мы переберемся в гостевые покои судебной управы.

Чао Тай взял свечу, и они отправились наверх. В комнатенке стало еще более жарко и душно. Судья Ди хотел было открыть окно, но доносившиеся снаружи глухие шлепки о грязную промасленную бумагу напомнили ему о тучах кровожадных крылатых хищников. Вздохнув, он лег на жесткую кровать и поплотнее закутался в одежду, чтобы хоть как-то спастись от других орд, готовых выползти из каждой щели. Чао Тай снова растянулся на полу головой к двери.

Судья долго ворочался с боку на бок, но сон все не шел. Вскоре он почувствовал, что больше не вынесет этой удушающей жары. Свечу они погасили, и насекомых, жаждущих проникнуть в комнату, вроде бы стало меньше. Ди попытался открыть окно, однако рама застряла, и его усилия остались втуне. Достав шпильку, которой закалывал волосы, он заостренным ее концом вырезал квадрат промасленной бумаги. Легкий ветерок проник в комнату вместе с холодным светом луны, и судье сразу полегчало. Он снова лет, прикрыв от москитов лицо шейным платком. Наконец усталость взяла свое, и он уснул.

Если не считать ритмичного похрапывания, на постоялом дворе «Огненная птица» воцарилась тишина.