Красная беседка - ван Гулик Роберт - Страница 10

– Нет, спасибо! И в любом случае, благодарю за подсказку, куда направить стопы. Но, знаете, мне почему-то кажется, что вас самих женщины не очень-то интересуют.

– Это правда, – усмехнулся горбун. – Разве пекарь ест свое печенье?

– Наверное, не каждый день, – признал Ма Жун. – Хотя время от времени он, я думаю, все-таки пробует кусочек-другой – надо же убедиться, что тесто не зачерствело. Ну а я считаю, что без женщин было бы скучновато.

– Нас больше интересуют тыквы, – угрюмо бросил Краб.

– Тыквы? – изумился Ма Жун.

Гигант задумчиво кивнул, достал из-под воротника зубочистку и принялся ковырять во рту.

– Мы их выращиваем, – пояснил горбун. – У нас с Крабом есть домик на берегу реки, в западной части острова, а рядом —славный участок земли, где мы и сажаем тыквы. Мы приходим с работы на рассвете, поливаем грядки и отправляемся спать. Проснувшись днем, выпалываем сорняки, снова поливаем тыквы, а потом возвращаемся сюда.

– Каждому свое! – не стал спорить Ма Жун. – Но по мне такая жизнь немного однообразна.

– Ты не прав, – искренне возразил Краб. – Знаешь, до чего интересно наблюдать, как тыквы растут? Среди них никогда не попадается двух одинаковых. Никогда!

– Расскажи ему, как мы поливали тыквы десять дней назад, – небрежно обронил Креветка. – В то утро, когда мы обнаружили на листьях гусениц.

Краб кивнул и, внимательно оглядев зубочистку, начал рассказ:

– В то утро мы видели, как к пристани причалила лодка Ли Линя. Пристань – на том берегу реки, как раз напротив нашего участка. Там у торговца древностями Вэня и этого ученого состоялся долгий разговор. Причем говорили они как-то воровато, прячась за деревьями. Дело в том, что старый Ли, бывший императорский цензор, некогда покупал у Вэня много разных вещиц, поэтому и сын с ним знаком. Но только я не думаю, что в тот раз ученый и господин Вэнь толковали о старине, – по крайней мере, выглядело все так, будто они беседуют о чем-то совсем другом. Мы, знаешь ли, никогда не перестаем наблюдать за тем, что происходит вокруг. И делаем мы это постоянно, не только на работе. Даже гусеницы, угрожающие нашим тыквам, не могут этому помешать.

– Мы верные слуги господина Фэна, – добавил горбун, – и едим его рис вот уже десять лет.

Краб отбросил зубочистку и встал.

– А теперь Ма наверняка захочет сыграть, —сказал он. – Таким образом, мы возвращаемся к тому, с чего начали. Сколько у тебя денег?

Глава 5

Ма Жун несколько раз сыграл в карты стремя солидными, молчаливыми торговцами рисом. Ему везло, но удовольствия это не доставляло. Ма нравилось, когда за столом кипят страсти, когда игроки ругаются и кричат. Сначала он немного выиграл, затем проиграл. Наконец помощник судьи решил, что настало время уходить. Он попрощался с Креветкой и Крабом и отправился в Журавлиную беседку.

Там Ма Жуну сказали, что званый обед, устроенный Фан Даем, подходит к концу, поскольку двое из гостей и танцовщицы уже ушли. Хозяин предложил молодому человеку посидеть на скамье у входа и выпить чашку чаю.

Вскоре Ма Жун увидел, что судья Ди опускается по широкой лестнице в сопровождении Фан Дая и Тао Паньтэ. Когда чиновника подвели к паланкину, тот взглянул на Фэна.

– Завтра после утренней трапезы я приду в зал, где вы разбираете дела, и проведу заседание суда, – сказал он. – Проследите, чтобы для меня подготовили все необходимые бумаги, связанные с самоубийством цзиньши Ли Линя. Кроме того, я хочу видеть судебного лекаря.

Ма Жун помог судье забраться в паланкин. По пути Ди пересказал помощнику все, что ему удалось выяснить о самоубийстве Ли Линя. При атом он тактично умолчал о безрассудной страсти судьи Ло, заметив лишь, что его собрат не ошибся, когда назвал это дело самым заурядным.

– Люди Фан Дая не разделяют подобную точку зрения, мой господин, – спокойно ответил Ма Жун и подробно изложил откровения Краба и Креветки. Когда он умолк, судья с легким раздражением возразил:

– Твои приятели ошибаются. Разве я не говорил тебе, что дверь была заперта изнутри? А решетку на окне ты и сам видел. В спальню никто не мог пробраться.

– А вам не кажется слишком странным совпадением, что тридцать лет назад, когда отец Тао покончил с собой в той же комнате, неподалеку, как и теперь, видели торговца древностями? – поинтересовался Ма Жун.

– Твои новые друзья попросту недолюбливают Вэня, так как он соперничает с их хозяином, Фэн Даем. Совершенно очевидно, что эти люди пытаются насолить торговцу. Я виделся с ним сегодня. Это и в самом деле препротивный старик. Не исключено, что он плетет интриги против Фэна, которому выпала честь следить за порядком на Райском острове, надеясь занять его место. Но убийство —это совсем другое дело! Да и с какой стати Вэню убивать Ли Линя, единственного, кто мог поддержать его в борьбе против Фан Дая? Нет, мой друг, твои осведомители противоречат сами себе. И давай не будем впутываться в местные дрязги. – Судья немного подумал, задумчиво поглаживая усы. – То, что двое людей Фэна рассказали тебе о поведении ученого во время его пребывания здесь, прекрасно укладывается в общую картину. Я дважды беседовал с женщиной, из-за которой он покончил с собой. Впечатление не из приятных!

Ди рассказал Ма Жуну о встрече с Владычицей Цветов на террасе Красной беседки.

– Возможно, Ли Линь был образованным человеком и способным ученым, но он, скорее всего, не блестяще разбирался в женщинах. Пусть Владычица Цветов и в самом деле поразительно хороша собой, по сути она – бездушное, вероломное создание. К счастью, эта особа появилась в Журавлиной беседке не с самого начала трапезы. И я побывал там не зря – еда и впрямь была выше всяких похвал, и потом, мне доставил большое удовольствие разговор с Тао Паньтэ и молодым поэтом по имени Киа Юпо.

– Это тот несчастный молодой человек, что проигрался дочиста? – воскликнул МаЖун. – За один раз все спустил!

– Странно! – Ди удивленно поднял брови. – Фэн объявил, что Киа в скором времени женится на его единственной дочери.

– Что ж, это самый надежный способ вернуть проигранное! – ухмыльнулся Ма Жун.

В это время носильщики опустили паланкин на землю у входа на постоялый двор «Вечное блаженство». Ма Жун взял с бамбуковой стойки свечу, и они с судьей, миновав двор и сад, зашагали по темному проходу к Красной беседке.

Судья Ди открыл резную дверь в прихожую и вдруг застыл, указывая Ма Жуну на полоску света под дверью в опочивальню, слева от входа.

– Удивительно! – тихо проговорил судья. —Я точно помню, что задул свечи перед тем, как уйти. И ключ, что я оставил в замке, исчез.

Ма Жун прижал ухо к двери:

– Ничего не слышно! Может, постучать?

– Давай-ка заглянем в окно!

Судья и его помощник вышли на террасу, бесшумно подкрались к забранному решеткой окну и заглянули в Красную комнату. У Ма Жуна невольно вырвалось проклятие.

На красном ковре, у кровати с балдахином, лежала нагая женщина. Она вытянулась на спине, раскинув руки и ноги, но голова была повернута таким образом, что из окна ни судья, ни его помощник не могли разглядеть лицо.

– Она мертва? – шепотом спросил МаЖун.

– Никаких признаков дыхания не заметно. – Судья прильнул к прутьям решетки. – Взгляни-ка, ключ торчит в замке с внутренней стороны!

– Это что же, в проклятой комнате произошло третье самоубийство? – озабоченно воскликнул Ма Жун.

– Сомневаюсь, что в данном случае мы имеем дело с самоубийством, – пробормотал Ди. —На шее женщины с левой стороны я вижу кровоподтек. Иди к хозяину и распорядись немедленно послать за Фэн Даем! Но о том, что мы здесь обнаружили, – никому ни слова.

Ма Жун бросился выполнять приказание, а судья вновь приник к окну. Красный полог балдахина над кроватью был откинут – точно так, как он оставил его перед уходом. Однако у подушки белело что-то из женского исподнего. Платье и другая одежда аккуратно лежали на стуле рядом с кроватью, а под ним стояла пара крохотных шелковых туфель.