Рыцарь прерий - Валентино Донна - Страница 30

Джульетта заставила разжаться свои пальцы, сжимавшие руку Джеффри, но не смогла убрать ладонь – она осталась лежать на его рукаве так невесомо, что он ее не замечал. Из горла Джеффри вырвался еще один сдавленный стон, и он стремительно наклонился, чтобы припасть к ее губам.

Он уже целовал ее – в тот первый вечер. Но тогда в прикосновении Джеффри ощущалось голодное отчаяние человека, ищущего контакт с другим живым существом, словно для того чтобы увериться в собственной реальности. А этот новый поцелуй, властный и уверенный, подтверждал: в этом человеке что-то изменилось.

Или что-то изменилось в ней самой?

Неужели это действительно вдова Уолберн, стойкая и независимая владелица постоялого двора, полная решимости никогда больше не знать греховной страсти, – это она отчаянно вцепилась в плечи мужчины посредине прерии и упивается его поцелуем в тот момент, когда приграничные разбойники жгут и грабят город, который она поклялась пестовать?

– Джульетта, дивная Джульетта, – прошептал Джеффри. И мысли полной раскаяния вдовы Уолберн мгновенно вылетели из головы Джульетты.

Он заставил ее выгнуться назад и тесно прижал к себе, а его язык и губы превратили поцелуй в сладкое мучение. Она ощущала только запах его тела, который прогнал дым пожара, устроенного разбойниками. Ее сердце отчаянно колотилось в такт мощным ударам его сердца, и за этим биением не слышно стало других звуков. Но этого было недостаточно: Джульетта запуталась своими тонкими пальцами в роскошных волосах Джеффри, наслаждаясь тем, как напрягается и наливается страстью его тело.

Он заставил ее покинуть землю – совершенно буквально, подхватив на руки с неимоверной легкостью, словно пушинку или снежинку, и прижал ее к себе так нежно, что она чуть не растаяла. Одним движением ноги он отпихнул всю тщательно приготовленную Алмой еду и уложил Джульетту на розовое одеяло. Хотя он и уперся локтями в землю, большая часть его веса пришлась на Джульетту, и с каким-то отстраненным удивлением она заметила, что приподнимается к нему навстречу, словно жаждет ощутить его еще сильнее.

– Ах, Джеффри! – прошептала она, когда он прервал поцелуй, чтобы нежно прикоснуться к ее подбородку и скользнуть по ставшей вдруг мучительно чувствительной коже шеи.

Он пробормотал что-то рядом с ее ухом – что-то напевно-ритмичное. Глуховатые слова породили в глубине ее тела сладкую дрожь, и когда она невольно затрепетала, он властно провел рукой от ее плеча до колена.

– Vous etes un ange descendu sur terre.

– Что… что вы говорите?

От его поцелуя и прикосновения у Джульетты перехватило дыхание.

В негромком смехе Джеффри прозвучало скорее мужское торжество, нежели веселье. При этом он не оторвал губ от ее шеи, так что его горячее дыхание коснулось ее кожи, и чувственное дуновение заставило ее снова задрожать.

– Простите, что я вас смутил. Я обратился к вам по-французски. Ведь это же мой родной язык, Джульетта, и признаюсь, что попытка переводить мои мысли на ваш вариант английского сейчас меня мало привлекает.

– Но что это было? Что вы сказали?

Она смотрела на него, и в ее дивных глазах цвета небесной лазури отразилась буря страсти. Ее пристальный взгляд заставил Джеффри опомниться.

«Вы ангел, сошедший на землю», – сказал он женщине, которая смущает его с поистине дьявольской хитростью.

Кровь Господня, разве он только что с мукой не напоминал себе, что никогда не сможет сделать эту женщину своей? Разве он всего какой-то час назад не отправился на пикник с другой, поставив себе целью найти горы, которые уведут его далеко от этого времени, этого места… этой женщины? А приграничные разбойники… Видимо, им овладело боевое безумие. Он и прежде знал о таком состоянии, когда опасности и разрушения делают самые низкие человеческие инстинкты практически непреодолимыми, словно для того чтобы утвердить жизнь перед лицом смерти. Иначе никак нельзя объяснить то, что он повернулся спиной к разрушениям ради того, чтобы ласкать девицу, овладеть которой он не смеет.

– Джеффри?

Его внезапная неподвижность, видимо, послужила Джульетте знаком того, что произошло что-то нехорошее: на ее лице отразилась настороженность. Рыцарю мучительно хотелось прижать ее к расстеленному Алмой одеялу для пикника, поцелуями прогнать ее смятение, увидеть, как прикрылись веки, услышать дрожащий вздох, почувствовать, как от его прикосновения трепещет ее хрупкое тело. Она – его ангел, пришедший на землю через шестьсот лет после того, как обычная женщина должна была бы завоевать его сердце.

Такого не может быть. Не может быть никогда.

– Джульетта, мне… – Ему пришлось отвести взгляд, иначе ему не хватило бы решимости продолжить. – Мне очень жаль. Я вел себя неподобающим для рыцаря образом.

Казалось, она перестала дышать. Кожа ее сначала мраморно побелела, а потом вспыхнула от смущения.

– Что мы наделали? О Боже! Отпустите меня… О… Отодвиньтесь от меня, Джеффри.

Ему достаточно было бы только немного переместить свой вес, чтобы освободить ее, но его тело отказалось выполнять приказ разума. Вместо этого внутри него прозвучал вызывающий шепот: «Только отпусти ее сейчас, когда ей кажется, что ты ее отверг, – и ты будешь всю жизнь об этом жалеть». Однако он должен был ее отпустить! Не замечая его смятения, Джульетта вновь обрела способность дышать, с судорожным всхлипом втянув в себя воздух. Ее ладони легли на плечи Джеффри и попытались его оттолкнуть – безрезультатно. Тогда она сжала кулачки и принялась колотить ими в его грудь. Он с трудом сглотнул, ощущая щемящую боль, которая не имела никакого отношения к ее слабым ударам.

– Рыцарь… Настоящий рыцарь отпустил бы даму, если бы она не хотела его объятий, – прорыдала Джульетта. Ее бесплодные попытки вырваться на свободу заставили ее задохнуться и бессильно обмякнуть.

Ха! Теперь, когда ему меньше всего хотелось бы помнить о своем рыцарстве, она решила об этом напомнить! Даже смертельный враг не смог бы придумать более страшного оскорбления. И как это по-женски: скептически поднимать брови всякий раз, когда он говорит ей правду, а потом кинуть ее ему в лицо в тот момент, когда ей это на руку! Тем не менее Джеффри резко разжал руки, словно они сжимали раскаленный котелок, и перевернулся на бок. Джульетта откатилась от него с ловкостью обученного трюкам акробата и остановилась на таком расстоянии, что он не смог бы дотянуться до нее: так кошечка с напускным равнодушием садится умываться в двух дюймах от того места, до которого может достать посаженный на цепь пес.

– Не могу поверить, что снова… – Тут она резко оборвала свой шепот и покраснела еще сильнее. – Вам не следовало целовать меня в такую минуту, Джеффри. Ведь сейчас город подвергся нападению. Вы же знаете, что благополучие нашего города – это самое важное, что есть в моей жизни.

Ему вообще не следовало ее целовать, но сейчас было не время говорить такое. Как и рыцарю напоминать даме о том, что это она запретила ему вступить в схватку, чтобы спасти город, который, если верить ее словам, так много для нее значит. А схватка оказалась удивительно тихой: теперь, когда Джеффри снова пришел в себя, он обратил внимание на явное отсутствие шума, который обычно характерен для боя. Бросив взгляд в сторону Брода Уолберн, он убедился, что приграничные разбойники кончили развлекаться и исчезли.

– Джульетта, я еще отомщу за вас. – Джеффри шагнул к ней ближе. Он провел большим пальцем по ее щеке и поднял его, демонстрируя женщине ее слезы: он был не уверен в том, что Джульетта заметила, что плачет. – Ваш город в безопасности. У вас нет причин плакать.

– Я не плачу, – ответила она вопреки очевидности. – Я… у меня просто глаза заслезились от дыма.

– Тогда ободритесь: дым быстро рассеется. То, что вы недавно сказали, правда. Похоже, эти разбойники удовлетворились тем, что подожгли один только стог сена. Они сбежали, как трусливые псы, какими и являются. – Он на секунду устремил взгляд вдаль, бесполезно сжимая руку на том месте, где должен был бы висеть его меч. – Но, кажется, кто-то нас ищет.