Рыцарь прерий - Валентино Донна - Страница 15

– Ты хотела быть мне другом, Джульетта? – Джеффри склонил голову набок. От света лампы на четких чертах его лица играли золотые блики. Губы его тронула грустная улыбка. – Людям моего звания дружбу предлагают очень редко.

Она ощутила укол жалости. Естественно, переезжающему с места на место актеру трудно приобрести друзей.

– Может быть, вам следовало бы приобрести иное звание, заняться другим делом?

В ту же секунду с лица Джеффри исчезли бесследно вся мягкость и грусть. Он сделал резкий вдох и выпрямился, словно Джульетта смертельно его оскорбила.

– Рыцарство – это святая обязанность. От нее нельзя отказаться только для того, чтобы тебя окружало приятное общество.

Рыцари, вечно эти его рыцари! Ну одно можно сказать в пользу Джеффри – он последователен, чего не скажешь о ней. С минуты их встречи она мечется от одной крайности к другой, словно ива под порывами сильного ветра. Хоть Джульетта и пытается держаться твердо, но улыбка Джеффри легко склоняет ее в одну сторону, а слова – в другую, словно насмехаясь над ее решимостью не поддаваться его влиянию.

– Вы обещали, что больше не станете говорить о прошлой жизни. – Эти слова заставили ее вспомнить о том, в чем она недавно его обвинила. – И кроме того, пусть вы и актер, но лгать не умеете. Если бы вы хотели, чтобы мы поверили вашим сказкам…

– Это не сказки!..

– …то вам не следовало сегодня утром одеваться так, словно вам прекрасно известно, как одеваются нормальные люди.

– Наблюдательность – это одно из важнейших качеств, которые должен выработать в себе рыцарь. – Он одарил ее торжествующе-суровым взглядом. – Я внимательно рассмотрел мужчин, толпившихся у вас на кухне, и сегодня оделся так, как они.

Джульетта мысленно признала, что он быстро нашел убедительный ответ. И тут же улыбнулась, уверенная, что он не сможет столь же легко ответить на другое обвинение.

– А как насчет вашей манеры говорить? Вы время от времени употребляете какое-нибудь странное слово и коверкаете произношение, но язык наш вы выучили очень быстро.

– Конечно. – Он скрестил руки на груди и посмотрел на нее сверху вниз, сумев одновременно выразить взглядом заносчивость и оскорбленное достоинство. – Это у меня дар от Бога.

– Ха!

– Ха? – Он наклонился, так что его нос оказался всего в нескольких дюймах от ее лица, приподнял бровь и чуть заметно улыбнулся. – Принимая во внимание ваш веселый возглас, можно подумать, что вы сомневаетесь в том, что я освоил ваш язык.

– Когда люди вот так говорят «ха», это не признак веселья, – сообщила ему она.

– Значит, это оскорбление?

– Можно сказать и так.

– Ха! Можете меня проверить, Джульетта. Вызовите того монгольского воина, которого вы приветствовали вчера. Даю вам слово рыцаря, что не знаю ни слова на его варварском наречии. Но мне понадобится совсем немного времени, чтобы целиком освоить его язык. Я покажу вам свой дар, «аговорив по-монгольски еще до исхода дня.

Джульетта невольно отступила на шаг. Его поддразнивание настолько ее ошеломило, что она с трудом понимала, о чем он говорит. Монгольский воин? Джульетта отошла на несколько шагов, и это помогло ей немного успокоиться – она догадалась, что речь идет об охотнике за бизонами, который накануне помог ей спасти Джеффри.

– В наших местах о монголах не слышали, – попыталась объяснить ему Джульетта. – Мы тут обычно встречаем осейджев, потаватоми, канзасских индейцев…

– И кто теперь рассказывает сказки? – Джеффри укоризненно погрозил ей пальцем. – Этот воин не был индийцем.

– Конечно, был! Это обыкновенный индеец.

– Джульетта! – Он строго покачал головой и невесело рассмеялся, словно вспомнил что-то неприятное. – Мне как-то пришлось провести целый месяц в отвратительном климате Индии. Сравнивать этого воина с индийцем – все равно что назвать китайца египтянином.

Чем больше времени она с ним говорила, тем безумнее он казался. Хотя утреннее солнце уже било жаркими лучами в дверь конюшни, Джульетта поплотнее закуталась в шаль, жалея, что вышла следом за Джеффри в сарай, жалея, что не позволила ему просто сесть на лошадь и уехать, – тогда о его безумии можно было бы просто позабыть. Было бы приятно хранить в сердце воспоминание о диковинном госте, время от времени воскрешая его образ – когда ночи покажутся ей бесконечными, а одиночество ощутится тяжким грузом. Тогда она могла бы вспоминать теплые и жадные губы Джеффри, прикосновение его пальцев к ее коже, когда он изучал ее пуговицы, и это воспоминание не было бы отравлено мыслью о том, что она трепетала от ласки сумасшедшего.

– Не хочу показаться негостеприимной, но если вы и ваш конь оправились после перенесенного вами, то я бы советовала вам отправляться в путь. Сюда со дня на день должен прибыть отряд солдат из Форт-Скотта, и для них понадобятся все мои комнаты.

Сухие и резкие слова Джульетты звучали непривычно жестко. Но, возможно, ей это просто показалось. В последнее время она говорила, словно глупенькая и легкомысленная барышня, и звучал при этом не ее обычный, уверенный и спокойный голос, а какое-то его бледное подобие. Может, именно поэтому возвращение к обычной деловой манере речи вдруг отдалось в ее ушах спесивым гнусавым диссонансом – словно чопорная старая дева бранит провинившегося ребенка.

Не может быть, чтобы она всегда говорила так противно. Это просто невероятно! Ведь Джульетта совсем недавно научилась сдерживать свою порывистость, а до этого ей говорили, что голос ее звенит серебряным колокольчиком. Странно, как она могла об этом забыть?

– Должен признаться, меня удивляет: как это вы позволяете мне уехать, если ваш лорд направил солдат, чтобы взять меня в плен?

Джульетта вдруг встревожилась. Бессонная ночь и этот ненормальный рыцарь словно сговорились, чтобы лишить ее сил. Неужели ему действительно хотелось, чтобы она вызвала солдат для его допроса? Ничего не говоря прямо, он сумел убедить ее в том, что он действительно актер. Человек не выходит на подмостки, если не стремится всегда быть в центре всеобщего внимания.

– Джеффри, солдаты приедут сюда просто потому, что здесь им удобно останавливаться на отдых. Вы их не интересуете. Они даже не знают, что вы здесь.

– Вы не сообщили своему лорду о том, что в его окраинной деревне появился рыцарь, принесший присягу другому?

Казалось, Джеффри был изумлен тем, что Джульетта не доложила о его появлении кому-то из властей.

– Какому лорду? Господи, да в Броде Уолберна даже мэра нет!

Он секунду поразмыслил над ее словами, а потом расправил плечи.

– Значит, это не ловушка? Я могу уезжать, не ожидая нападения сзади?

– Да.

При мысли о том, как она увидит исчезающую за горизонтом широкую спину Джеффри, голос Джульетты вновь обрел непривычную мягкость.

В это мгновение Джульетта поняла, что все равно будет любовно хранить воспоминания об их недолгой встрече, пусть по сравнению с поведением Джеффри даже выкрутасы налакавшегося валерьянки котенка показались бы образцом рассудительности. А Джеффри, вспомнит ли он о ней, если голову его переполняет безумие?

– Только остерегайтесь приграничных разбойников. Они вряд ли станут вас беспокоить, когда вы отъедете подальше от города. Это шайка трусливых подонков, так что если они станут вам угрожать, просто порешительнее наставьте на них револьвер.

– О приграничных спорах я прекрасно знаю. Но вот «подонки», Джульетта? «Револьвер»?

Как странно: Джеффри говорил очень тихо, так что она едва могла его расслышать, и тем не менее от его голоса вибрировало все ее тело. Ни один мужской голос не вызывал в ней такого дивного волнения.

– Твой дар Божий не помог тебе понять эти слова? – спросила она, чтобы скрыть трепет.

– Руке Божьей никогда не мешает немного помочь. Она спрятала улыбку.

– Подонок… Ну, это такое ругательство… Но не неприличное. А что такое револьвер – это все знают, Джеффри.

– Все, кроме меня. – Его лицо потемнело от горькой улыбки. – Я сожалею, что должен отправиться на квест, и это не позволяет мне задержаться и понять множество странных вещей, которые здесь попадаются.