Экстремальная дама - Валеева Анастасия - Страница 2

— На тебя всегда после этого жор нападает, — беззаботно заметила Настя. — Я тоже, признаюсь, заморила бы червячка.

— Тебе проще, — вздохнул Санталов и высадил ее у ресторана, кухня которого всегда вызывала у него изжогу.

Ом искоса бросил короткий взгляд на красную “Нексию”, стоявшую возле ресторана, и, оборвав на полуслове ударившуюся неожиданно в сентиментальность (это тоже было частью игры с клиентом) Настю, резко стартанул с места.

Оксана сняла и отдала гардеробщице, черноволосой пухленькой девушке с озорными раскосыми глазами, свое экстравагантное пальто из искусственного меха, свисавшего длинными нерасчесанными прядями сакраментального небесно-голубого цвета. Черное трикотажное платье, закрывающее лодыжки, делало ее вдвойне стройной, одновременно подчеркивая соблазнительные формы. Оксана немного неуютно чувствовала себя в парике, приобретенном в дорогом бутике. Его цвет — серебристо-платиновый, — как ей казалось, привлекал к ней излишнее внимание.

Оксана всегда стремилась к легкому эпатажу, порой недоумевая, откуда берется это желание. Внутри у нее частенько неприятно холодело, когда она замечала, что несколько пар мужских и женских глаз таращатся на нее с жадным любопытством. Если “зрителями” были мужчины, раздражающая прохлада, рождавшаяся в глубине души, вскоре переходила в пушистую щекотку, точно по проводу передававшую ее глазам провокационно-лукавое выражение, а губам — меланхолично-усталую улыбку, как бы говорящую, что Оксане не впервой притягивать лихорадочно-плотоядные взоры сильной половины человечества.

Тонкая золотая “змейка” на ее запястье скользнула вниз. Оксана подошла к огромному зеркалу в претенциозной бронзовой раме, достала из сумки косметичку, припудрила лицо и, оглядев свою фигуру критическим взором, двинулась в зал.

Ресторан “Золотое плато” был выбран ею сегодня наугад. Она не раз проезжала мимо него в своем новеньком авто, подаренном ей мужем на день рождения. “Нексия” казалась ей такой же женственной, как и она сама. Она заказала красный цвет, ибо где-то прочла, что пристрастие к этому цвету отличает эксцентричных и экзальтированных особ.

Оксана всеми правдами и не правдами хотела выглядеть одной из них. Тайный инстинкт подсказывал ей, что странность в поведении, демонстрируемая ею повсеместно, некий сплав женской чувствительности и детской беззаботности позволит избежать ответственности за некоторые неблаговидные поступки, если таковые ей доведется совершить. В общем, Оксана полусознательно-полубессознательно работала на имидж богатенькой и впечатлительной ценительницы всего прекрасного и сказочного. Она предпочитала яркие цвета, умопомрачительно резкие контрасты, черные простыни и дорогие украшения. Благо Юра, ее муж, мог доставить ей удовольствие приобретать все это.

Сегодняшний день стал для Оксаны вехой. Она сама еще толком не отдала себе отчета в этом. И теперь, усаживаясь на мягкое гобеленовое сиденье и принимая меню из ласковых рук заученно улыбающейся официантки, она силилась примерить на себя новую роль, отчетливые контуры коей придало известие, подкрепленное неопровержимыми фактами. Она еще не знала, как надлежит в подобных обстоятельствах вести себя взбалмошной кокотке, каковой она мечтала быть. Юра одним сильным штрихом перечеркнул этот ее имидж, и, отстаивая последний, она вносила в свой образ мыслей и чувств необходимые коррективы.

— Салат из морской капусты, сен-жюльен, моренго и минеральную воду, — сдавленно произнесла она.

Голос выдавал ее волнение. А она хотела выглядеть немного небрежной и отстраненной. Где-то она вычитала, что Мадонна пьет за обедом исключительно минеральную воду, поэтому решила сфокусировать свое внимание на этом недорогом источнике вечной молодости и полезных для организма веществ. Официантка, которой, откровенно говоря, было начхать на Океании имидж с высокой колокольни, еще раз дежурно улыбнулась, застенографировала заказ в маленьком блокнотике, который моментально достала из кармана на симпатичном переднике, и заскользила по ковролину к стойке.

Конечно, Оксана могла назначить свидание в каком-нибудь кафе быстрого обслуживания, ведь намеченная встреча носила чисто деловой характер. Но ее всегда раздражала царящая в таких кафе суматоха, поднимающийся от кастрюль пар и сконцентрированно-жадное выражение, не сходившее с лиц обедавших в подобных забегаловках граждан. Ее имидж, да и просто хороший вкус требовали чего-то более спокойного и фешенебельного. Она посмотрела на часы, маленькие золотые часики, купленные опять же Юрой, и удовлетворенно улыбнулась. Внимательный наблюдатель уловил бы в этой улыбке оттенок злорадства и тревоги.

Сначала она решила делать вид, что ее не касается то, о чем она узнала. Она повторяла себе, что поручила провернуть некое мероприятие этому малоприятному субъекту, которого теперь ожидала исключительно из праздного любопытства. Все-таки речь шла о ее семье. Она была почти всем обязана мужу, он просто купил ее. На протяжении пяти лет Оксана упорно вбивала себе в голову, что любит его, что деньги здесь ни при чем. Да, она была красива, и Юра приобрел ее со всеми потрохами. Ему доставляло удовольствие таскать ее по вечеринкам и демонстрировать как достойный восхищенного внимания экспонат своим друзьям и деловым партнерам.

Она и сама получала от этого осмотра удовольствие, маленькое удовольствие из разряда мелких тщеславных страстишек, которые считала неотъемлемой частью жизни эксцентричной особы, представление о коей всеми силами старалась вселить в сердца других людей. В этой тихой, как квартира старой девы предпенсионного возраста, радости было что-то скользкое и гадливое, что-то лягушачье, поквакивающее и сырое, отчего даже у такой мало рефлексирующей девушки, как Оксана, частенько сквозил в душе неуют Сартр определил бы это существование как насквозь невротическое и истерическое, как постоянное предательство самой себя, как неподлинность. Но Оксана не читала Сартра и иже с ним, она путала имидж и собственное “я”, да и образ последнего, надо сказать, был настолько смутным, увешанным мишурой и выдумками, что в лучшем случае напоминал Оксанино манто из голубого искусственного меха.