Оборотни космоса - Белаш Людмила и Александр - Страница 38

– Отсюда, – деловито расписывал Pax, делая смелые пассы над траурно-чёрной водой, мерцающей бликами на дне провала, – мы опустимся на семь саженей и перейдём в сифон. Течение там сильное, может закрутить. Всего пятнадцать саженей с уклоном вниз. Так мы окажемся в пещере Водоворотного Стока. Очень красивое место.

– Обязательно полюбуюсь. – Форт заставил себя заглянуть в провал. Что ужасней – высота или глубина?.. здесь обе опасности слились в одну.

У подземелья есть свои тайники и гробницы. Люди ходят по поверхности, не догадываясь, что в каких-нибудь пятидесяти метрах под травой в полной тьме струятся реки, содрогаются своды и гремят обвалы, растут гипсовые и соляные колонны. Вековая борьба воды и камня вырезает в земной толще бассейны кристальных озёр и необъятные пещеры – дворцовые залы Владыки Тьмы, где отчаянные спелеологи крадутся и ползут, как тайком забравшиеся в чужой дом воришки. Не для людей эти места. Когда хозяин сочтёт, что чертоги готовы, он войдёт сюда л воссядет на каменный трон под балдахином сталактитов.

– Потом будет тоннель Кривая Кишка, его пройти нетрудно. В зале Адских Челюстей передохнём и закусим. Оттуда поплывём на надувной лодке – река Путь Злых Смертей приведёт нас в Слепую пещеру, там мы свернём и Проточный лаз. Маршрут извилистый, зато надёжный – выйдем прямо в Отхожее Жерло, это один из ассенизационных коллекторов Аламбука. Главное – оказаться там во время днёвки, когда чёрная братва дрыхнет, а рабы перестают таскать к Жерлу вагонетки. Мы поднимемся из Жерла незаметно, его никто не сторожит.

– Ещё бы его сторожили! Выставлять караул у помойки – рафинированное пижонство. А нас не отследят по запаху? я так понял, остаток пути мы пройдём не в воде.

– Увы, придётся поплавать в отбросах.

– Надеюсь, возвращаться будем не через Жерло.

– В Аламбуке кое-кто работает на нас. Они подготовят путь отхода.

– Ты уверен – они ничего не напутают? Им сообщили, что я вешу сто семь килограммов?.. э-э, то есть два кентаря и пять восьмериков? и что я тяжелее воды?

– Именно так я велел передать, – успокоил Pax.

Вздохнув от тяжести сомнений, Форт потрогал миниатюрный гравитор, закреплённый спереди на сбруе акваланга. Машинка сильно уступала ранцевому варианту и обеспечивала всего несколько часов частичной плавучести, то есть путь в одну сторону. Без этого устройства Форт плавал как наковальня.

Встав в ластах на край бездны в обнимку с непромокаемым тюком снаряжения, Pax кивнул и канул вниз. Вода в провале охнула и забурлила; потом голова Раха, словно поплавок, показалась над волнующимся водяным зеркалом, блеснуло стекло его маски и раздался крик:

– Теперь прыгай! я отплыл!

«Легче в космос на стуле взлететь! – застонал Форт. – О, почему мне страшно?! почему я никогда не лазал в ямы, не рыл подкопы и не стремился в подвал? Потому что это ненормально! Пусть мне не говорят, что внизу чисто, мёртво и спокойно. Мне туда не пора! Может, вернуться? Нет уж, отступать поздно. Зачем я вызвался, зачем шумел на совете? почему я не подумал, что понадобится плыть по рекам, которых нет и которые текут в клоаку? Всё, хватит!.. с меня довольно! Контракт не учитывал чрезвычайный риск, я буду требовать прибавки!»

После этих невысказанных слов Форт мысленно воззвал к богу и сиганул вслед за Рахом. Он не успел поклясться что-нибудь пожертвовать церкви, как полёт закончился. Толчок включившегося гравиполя и гроздья пузырей кругом. Невидимые в прозрачной воде конические лучи фонарей, отражаясь от стен, наполняли всё вокруг мягким таинственным свечением. Гидроакустический телефон скрипнул, крякнул, и Pax заговорил неземным голосом:

– Порядок?.. Тогда следуй за мной по ходовому концу. Моя метка – треугольник голубых огней. Остальные метки – это глаза викусов, не гляди на них. Поплыли.

Отрегулировав плавучесть, Форт осознал, что гнетущее ощущение глубокого подземелья и зловещего колодца быстро исчезает. Вода была настолько чиста, что плывущий впереди Pax казался парящим в воздухе на фоне драпировки из причудливых бледно-лиловых водорослей. Ядовито-жёлтый ходовой конец, изгибаясь, уходил вниз – свет фонаря легко проникал вглубь, где плавно шевелился молочный туман. Что это?.. Поперёк колодезного ствола торопливо проскользнула извивающаяся белёсая тень, за ней другая... между слабо колеблющимися прядями водорослей стремительно сновали какие-то существа – то мелкие, прозрачно-розовые, то величиной с ладонь, чёрные и блестящие. Хвостатый викус – Форт разглядел выпученные бирюзовые глаза и широкую белую пасть – схватил чёрного плавунца и поспешил скрыться, а добыча ещё дёргала ногами у него во рту.

Навыки работы в невесомости и сопротивление воды сложились в расчётном секторе мозга как схема эргономически выгодных движений. Ориентируясь по ходовому концу и голубому треугольнику, Форт перешёл на свободное падение. Он опускался мимо зияющих входов в боковые отнорки – а может, в огромные пещеры, – различая каждую трещинку на стенах.

Pax рассказывал, что карты естественных подземных переходов и пещер вне града, а тем более вне периметра, приравнены в Эрке к государственным секретам. Сколько пещерных рек, озёр и карстовых каверн разведано – знают одни военные и безопасники. Сотки вёрст тайных тоннелей, ведущих во все стороны; речные потоки, уходящие на север к океану... Сюда проникают и разведчики из Аламбука – ищут лазейки в град, присматривают места водозабора и удобные пещеры для стоянок. Стычки градских и чёрных разведгрупп беспощадны.

Достичь белого облака внизу было не суждено; для Форта осталось загадкой, что представляет собой зыбкая туманная пелена – то ли муть от разложения органики на дне, то ли границу между пресной и солёной водой. Поток, будто ветер, стал увлекать Форта в зияющий зев; в сифоне пришлось двигаться, держась за прикреплённый к скобам ходовой конец. Фонарь Раха едва высвечивал завихрения воды. Пловцы плотно лепились к стенам, распластавшись по камню.

Пещера Водоворотного Стока открылась внезапно – свод над головой исчез, и Pax скомандовал всплытие. Поток из сифона замедлялся во впадине округлого пещерного озерца. Мокро блестящие партнёры выбрались на берег. Форт невольно обвёл пространство фонарём.

Величественный зал был украшен шпилями сталагмитов и сосульками сталактитов, кое-где соединявшимися в точёные столбы причудливой формы – словно колоннада готического храма. Наплывные камни в глазури тысячелетних натёков восходили ступенями к сказочным алтарям и кафедрам, выступающим из наклонных стен. Пологая гряда, на которой оказались напарники, разделяла дно пещеры на тихую заводь, уходящую под низко нависший скос стены, и широкий каскад. Вода, ускорившись на нескольких порогах, вливалась в чашу водоворота. Направив луч в зеркало заводи, Форт пронизал её светом до дна – там рос целый лес тонких сталагмитов травянисто-серого цвета. Вода, повинуясь многовековым колебаниям уровня и обвалам, изменяющим русла рек, однажды поднялась и затопила эту поляну каменных трав... Великанский размах сводчатого зала и хрупкая тишина серо-зелёной лужайки под слоем хрустальной воды очаровали Форта; он понял, что нетерпеливо ждёт нового погружения. Должно быть, так и заболевают дайвингом.

В тоннеле Кривая Кишка он увидел на дне череп ньягонца, а следом – костяк в колышущихся обрывках одежды. Голодные викусы и плавунцы давно обглодали всё, что смогли, оставив на скелете только несъедобное снаряжение: ремни, баллоны, шланги и гарпунное ружьё.

– Это не наш. – хрипло заметил Pax по телефону. – Чёрный лазутчик.

Зал Адских Челюстей был ниже; вид его подавлял сумрачной и угрожающей тяжестью свисающих зубастых гребней. Здесь Форт распаковал и надул лодку, а Рах приготовил горячий обед на топливных таблетках.

– Конечно, внешность сказывается на репутации. – Поев, Рах стал немного разговорчивей. – Рослые очень заметны...

– Я бы сказал – вопиюще заметны! мы прямо-таки в глаза бросаемся.

– ...поэтому жаловаться на рослых удобнее. Проще. Не «какой-то наоси Унгела», а «тот самый Пятипалый».