Райский сад дьявола - Вайнер Аркадий Александрович - Страница 47

Но ничего не написал, потому что к нему подошел Конолли:

– Ну, какие будут указания?

– Какие тут указания? Нам нужно обязательно найти Бастаняна, – неопределенно сказал Полк.

Он не хотел говорить Конолли, что от Дриста узнал – через Бастаняна новые русские заранее заказывают ценные полотна. Их крадут в России и по всей Европе, и, пройдя через цепкие ручки Бастаняна, они исчезают в банковских сейфах. Их собирают не для того, чтобы выставлять, хвастаться, гордиться, – это просто надежное капиталовложение.

– А что ты так уперся в Бастаняна? – спросил Конолли.

– Я думаю, что Бастанян – важнейшее звено, соединяющее воров и заказчиков.

Конолли резонно заметил:

– Можно допустить, что он не знаком с ворами…

– Но заказчиков знает обязательно. Они для нас сейчас важнее воров.

– А что с этим Лаксманом? – спросил Конолли.

– Не знаю. Надо подумать, как его использовать… – Полк снова промолчал и не сказал, что послал Дриста выяснить через все его грязные связишки на Брайтоне, как весь антиквариат и полотна могут попадать сюда. Или кто еще может работать на Бастаняна.

«БОЛЕЕ ЖЕСТОКИ И АГРЕССИВНЫ…»

Полицейская организация «Европол» заявила, что главной угрозой для безопасности граждан стран Европейского союза сейчас становится деятельность организованных преступных групп из Восточной Европы и бывшего СССР.

Директор «Европола» Юрген Шторбек отметил, что большую часть организованных преступных групп в Западной Европе ныне составляют выходцы из бывшего Советского Союза и восточноевропейских стран. В качестве примера он указал на так называемые районы красных фонарей в крупных западноевропейских, городах. Еще десять лет назад большинство проституток там были выходцами из Азии и стран Карибского бассейна, а сами бордели находились под контролем местных преступных групп, а также выходцев из Южной Италии и Югославии. Теперь их вытеснили русские и другие восточноевропейцы.

По словам Шторбека, преступники из стран бывшего советского блока «более жестокие и более агрессивные». Они успешно освоили такую форму криминальной деятельности, как компьютерная преступность, а также традиционное вымогательство, торговлю наркотиками, крадеными автомобилями, «отмывание» денег и нелегальную переброску в страны ЕС иммигрантов из других государств.

Хенрик ван Хейден. Гаага

34. МОСКВА. КЛУБ «ЕВРАЗИЯ». ДЖАНГИРОВ. ТОЛКОВИЩЕ

– Тебя, дядечка дорогой, давно пора ставить на правеж!… – хрипло выкрикнул Нарик.

Было видно, как он истерикует, надрачивает себя и заводит – так было легче прорвать последний хлипкий шлюз в половодье беспредельного поведения. Этот шлюз возводился веками – почтение к старшему, святость родной крови, благодарность за прошлое не позволяли ни при каких обстоятельствах дать волю гневу, затопить злобе и зависти ощущение одной семьи, особого клана, единого народа.

Сейчас сквозь эту ветхую плотину, изъеденную временем, нравами и жуткими соблазнами, уже открыто сочились желтая ненависть, яростная злоба, гнойная желчь.

А Джангиров молча смотрел на него.

– Ты пальцем не пошевелил, чтобы спасти моего брата! – орал Нарик. – Тебе его кровь кажется сладкой…

С утра Нарик уже раза три шоханулся, и от этого он был в высоком приходе, и собственная наглость казалась ему бесстрашием, а четверо нетерпеливо-злобно переминающихся за спиной бойцов давали ощущение силы и надежности.

– Молодец, Нарик! – негромко похлопал в ладоши Швец, лениво усевшийся на бильярдный стол. – Хорошо, пацан, разговариваешь…

Нарик резко повернулся к нему:

– А ты, пес, вообще помалкивай! Не твое собачье дело вмешиваться, когда люди разбираются!…

Швец улыбался, глядя на вопящего Нарика. Из глубоких глазниц неярко светили мягкие, добрые глаза размером с копейку. Или с донышко пистолетной гильзы.

Джангиров скосил взгляд на Швеца, негромко ровно сказал:

– Не обращай внимания… Это не он кричит… Это наркота из него вопит…

Непонятно – то ли Джангиров задумал так с самого начала, то ли случайно получилось, но из-за расстановки людей в бильярдной напор и угрозы Нарика не казались страшными. Дело в том, что Нарик и четверо его смуглых бандюганов – стояли. Ну просто не было кресел в этой части зала! Джангиров сидел на своем высоком стульчике, привалившись спиной к стойке бара, и в такой позиции выглядел вполне внушительно. Дополнительные полметра, дарованные мебелью, снимали ощущение от его внешности, как о ярком представителе высших насекомых: тяжелая головогрудь на плотненьком брюшке-жопе – и сразу коротенькие ножки, будто впопыхах подвязанные к этому кое-как собранному корпусу. Швец полулежал на бильярдном столе – впереди, чуть справа. За Джангировым лениво маячил Десант, равнодушно-медлительный, будто сонный. Так дремлют кобры. А вообще-то Десант мог бы вполне сойти за отдыхающего в пересменке бартендера, если бы не держал в руках вместо коктейльного шейкера штурмовое ружье Моссберга.

Так и разбирались – Джангиров сидя, а Нарик и его клевреты – стоя. И Нарик боялся, что от этого его угрозы могут выглядеть туфтой и «терка» получится безрезультатной.

К нему подсунулся смазливый быстрый парень с острыми чертовыми ушками и красным шрамом через все лицо, от угла рта до уха.

– А что с твоими деньгами, Нарик-джан? – громким горестным фальцетом воскликнул он.

– С деньгами? Скрысятничал мой дядя деньги!… Отцовское наследство! Мои и брата

деньги!…

Джангиров сморщился, как от колики.

– Подавись ими! – орал Нарик. – Мы тебе подарим длинный полированный ящик с шелковой обивкой… Положишь их туда вместе с собой! Хотя тебе не нужен длинный гроб, тебя можно хоронить в старом чемодане…

О! Вот это было сильное заявление! Десант за стойкой клацнул затвором, Швец перекатился по столу на живот и пришел в «позицию № 3 – стрельба лежа», нариковская хива мгновенно выхватила пистолеты. Джангир поднял руку, стало слышно, как по-мушиному назойливо гудит трансформатор люминесцентной лампы – Мао Цзэдун сказал, что все несчастья мы навлекаем на себя, открывая свой рот… – разомкнул Джангир бескровные тонкие губы. – Чего ты хочешь, сынок?

– Я хочу, чтобы ты спас Ахата, моего брата! – сказал затухающим голосом Нарик, понт уходил из него, нужна была срочно доза, ему позарез нужно было сейчас ширнуться беленой, и парень с чертовыми ушками протянул ему две таблетки «экстази». Нарик сглотнул их, не запивая, вздохнул, как пловец, и снова заорал:

– Твоего племянника! Сына твоей сестры! Кровь родную!… Если эти слова еще чего-нибудь значат! Ты всегда врал и хвастался, что ты криминалиссимус! Что ты в Кремле ногами двери отворяешь!… Так спаси брата!… Иначе я тебя из автомата на ломти нарежу!…

Джангир с горечью и отвращением смотрел, как на кончике носа Нарика дрожит наркоманская сопля – организм плакал ядом.

Остроухий черт со шрамом встрял без разрешения:

– И деньги!

– О деньгах я и не упоминаю! – заревел Нарик. – Деньги ты мне должен – отдай… Я – вор в законе, и за меня вся масть будет мазу держать… Мне западло с крысятника долг не взять…

Швец громко засмеялся:

– Нарик, блатные говорят, что кого в зоне короновали, у того венец золотой. А кто на воле покупал, у того – жестяной…

Джангир жестом оборвал его и спокойно спросил:

– Сколько же я тебе, сынок, должен?

Нарик не успел ответить, как черт с ушами выскочил:

– Копейка в копейку – один миллион двести тысяч баксов…

Джангир не удержался, переспросил:

– Это по какому же расчету?

– По семейному… Тех денег, что тебе отец дал на сохранение… таксомоторный парк можно было купить… Понятно?

– Понятно… – смирно кивнул Джангиров, молчал, о чем-то думал. – Шальные, больные времена…

Нарику показалось, что Джангир в уме считает деньги.

– Ты мне рога не мочи! И не вздумай торговаться со мной… – презрительно сказал Нарик. – Я не успел тебе сказать, что мы тут по случаю прихватили твоего соленого америкашку, армяшку с Авлабара…