Поход Черного Креста - Вагнер Карл Эдвард - Страница 32

Не помня себя, Джарво взбежал по лестнице. С площадки веером расходилось несколько коридоров. Куда она ушла? Куда бежать? Где она ждет его помощи?

Джарво тихо выругался. Он понятия не имел о планировке внутренних покоев Седди. Пойти наугад — значит подвергнуть себя и Эскетру смертельной опасности, упустить момент, когда она вернется. Но и стоять здесь — выше его сил. Джарво решил рискнуть, но рискнуть умеренно: он свернул в один из коридоров, рассчитывая пройти вперед лишь немного — пока в его поле зрения будет оставаться лестничная площадка.

Несколько шагов — и Джарво замер. Из-за поворота коридора до него донеслось знакомое позвякивание кольчуг стражников!

Все потеряно! Убежать нет времени, а появление чужака в этой части крепости обязательно вызовет подозрения. По крайней мере допроса и следствия не избежать. В поисках спасения Джарво метнулся к ближайшей из выходящих в коридор дверей. Не заперто! Приоткрыв дверь, он скользнул в темноту за ней как раз в тот момент, когда группа Стражей Сатаки показалась из-за угла.

Дверь осталась чуть приоткрытой: Джарво побоялся наделать лишнего шума. Теперь он стоял за ней затаив дыхание. Шаги стражников приближались. Раздался негромкий голос:

— Тихо. Возьмем его тепленьким, без погони и суеты. Голос Ортеда. Понятно, Пророк развлекается в своем духе, высматривая очередную жертву. Но с ним…

— Ничего, этот болван никуда не денется. Будет стоять там, где я ему сказала ждать меня.

Невозможно ошибиться. Этот голос может принадлежать только Эскетре.

— Неужели Джарво все это время торчал у меня под носом? Невероятно! — пробормотал Ортед. Засмеявшись, Эскетра поспешила объяснить:

— Он сказал, что ему помогли какие-то люди из театра… Нет, ты только представь мое состояние! Вот ведь смех какой! Пробирается ко мне эта рваная рожа и заявляет, что хочет спасти меня. Меня — любовницу могущественнейшего правителя в мире! Обхохочешься! Нашелся спаситель…

— Если мы возьмем Джарво живым, у тебя будет возможность растолковать ему юмор ситуации, — ухмыльнулся Ортед. — А теперь тихо!

XXI. КРОВЬ НА ГУБАХ

Когда Ортед обнаружил, что в его спальню ворвалась Эскетра, он ожидал сцены ревности, скандала, истерики. Но Эскетра, не обращая внимания на забившуюся под одеяло блондинку, лаконично и спокойно объяснила причину своего появления.

Во главе дюжины телохранителей Пророк шел по коридорам Седди. Для Джарво мир рухнул, похоронив его под своими обломками. Его сердце почти перестало биться, тело отказывалось двигаться. Быть может, именно этот временный паралич спас Джарво жизнь, не позволив ему броситься к Эскетре, чтобы перерезать ей горло, и попасть под алебарды охраны.

Стражники миновали дверь, за которой Джарво беззвучно осел на пол, обхватив голову руками. Все кончилось.

Все надежды и чаяния, которые помогли ему выжить, растоптаны и осмеяны. Предательство, равного которому Джарво не мог себе представить, обрушилось на него. Разум отказывался признать его; Джарво балансировал на грани безумия.

Затем пришла ярость.

Порыв прошел.

Наступила апатия.

Пусть умрет душа, пусть умрет сердце, пусть умрет разум.

Нет жизни, нет любви.

Осталась лишь бессильная ненависть.

Как ему удалось выбраться из Седди, Джарво так никогда и не смог вспомнить. Так порой слепец выходит невредимым из горящего города. Так хохочет пьяный болван, выживший там, где сошлись тысячи могучих воинов, умертвивших друг друга.

Стража не обращает внимания на призраков. Ее удел — караулить живых. Никем не остановленный, никем не преследуемый, Джарво покинул Седди. Вслед ему неслись крики, стоны и звон металла.

Он шел спотыкаясь и переступая через пьяных гостей и стражников. Животный инстинкт самосохранения заставлял его обходить стороной тех, кто мог задержать его.

Трагический клоун. Лицо, слишком изуродованное для того, чтобы быть маской.

По коридорам и залам мимо него забегали гости и танцовщицы, стражники и даже жрецы. В крепости явно объявили тревогу, но никто не обращал внимания на почти безжизненную тень, машинально переставлявшую ноги и двигавшуюся вдоль стен, глядя на мир невидящими глазами.

Вот и ворота, распахнутые настежь. Джарво вышел в темноту, даже не удивившись тому, что стражники, которым надлежало преградить ему путь, лежат на земле в алых лужах. Мертвые не останавливают мертвецов.

Все так же бесцельно, словно лунатик, Джарво брел по улицам города, над которым витали боги войны. Всадники и группы пеших воинов проносились мимо Джарво. Запирались на все засовы двери и ставни в домах. Слышались крики и воинственные возгласы. Джарво всего этого не замечал. Не замечал он и того, что смерть начала снимать кровавый урожай, ворвавшись в Ингольди на своих черных крыльях.

Душа Джарво была мертва, но гнев и ненависть плясали языками пламени на ее догорающих углях. Этот огонь и освещал дорогу слепцу, бредущему сквозь охваченный страхом город.

Ничего не замечая вокруг и никем не замеченный, он проходил по улицам и площадям, пылая жаждой мести. Так человек, получивший смертельную рану, механически продолжает двигаться, пытаясь успеть в оставшиеся ему минуты лишь одно — убить своего убийцу. Он идет к своей цели, несмотря на то что его руки обагрены его же кровью, а подкашивающиеся ноги оскальзываются на вывалившихся из вспоротого живота внутренностях.

За спиной Джарво остались стены Седди, перед ним вознеслась к небу каменная громада Логова Ислсль.

Дверь была приоткрыта. Джарво вошел внутрь. Темнота и тишина встретили его в башне.

В небо уходила спиралью каменная лестница. Сам не зная зачем, он стал подниматься. Чудом не сорвавшись вниз, он дошел до верхней площадки.

Ярость и ненависть вдруг чуть отступили, освободив мыслям уголок его сознания. Джарво с трудом осознал, что стоит на каменной площадке, обрывающейся в пропасть, а перед ним какой-то непонятный символ — полуспрут-полусолнце.

В воспаленном мозгу с трудом сформулировался вопрос: «Зачем я пришел сюда? Это не место для спасения, не безопасное убежище. Почему, почему я оказался здесь?»

Таинственный символ делал свое дело, воздействуя на подсознание полубезумного человека. Джарво увидел в черном солнце дверь, за которой кто-то или что-то ждало его, звало распахнуть эту дверь и пройти за нее. Это что-то чувствовало боль, терзавшую его душу. Что-то жаждало этой боли.

Джарво, шатаясь, сделал несколько нетвердых шагов. Манящий силуэт не смог удержать ослабевшего человека на прямой линии. Одно движение в сторону — и ноги Джарво повисли в пустоте, руки бесцельно ухватились за воздух…

Уже падая, он схватился обеими руками за край камня. Отчаянно извиваясь, он все же сумел подтянуться и втащить свое тело на ровную поверхность площадки.

Очень долго он пролежал так — неподвижно, слишком слабый и безвольный, чтобы встать или сделать хоть что-то. Не воля к жизни, не разум, не душа, а тренированное тело и животный страх перед падением не позволили ему сорваться в пропасть, а вместе с этим и вытащили его из бездны безумия.

Небо уже светлело, когда он наконец стряхнул с себя оцепенение. Сознание возвращалось к Джарво медленно, скачками, как к курильщику опиума. Постепенно события предшествовавшей ночи восстанавливались в его памяти, во многих местах эту цепочку прерывали черные провалы, что-то вспоминалось быстрее, что-то медленнее. Протерев руками глаза, Джарво огляделся, пытаясь определить, куда же его занесло.

Башня Ислсль. Немудрено, что здесь его искать не стали. Видение из ночного кошмара — солнце-спрут — на миг вновь заставило его задрожать от страха.

Все остальные события не были порождениями кошмара. Медленно-медленно, как человек, проверяющий, может ли он наступать на сломанную ногу, Джарво прошел по цепочке воспоминаний о вчерашнем вечере. Предательство Эскетры — при этой мысли Джарво вскрикнул, словно человек, которому вправили вывихнутый сустав. Что поделать, этой боли избежать не удастся. Остается лишь свыкнуться с ней.