Кровавый камень - Вагнер Карл Эдвард - Страница 15

Это и был алтарь, решил Кейн, заметив перед Гелиотропом густую россыпь костей — останки людей и земноводных, а на полумесяце зловещие засохшие пятна — мрачное свидетельство ужасных обрядов, справляемых риллити. Скрипящие под его сапогом, превратившиеся в порошок кости подтверждали древнее происхождение жертвенника. Возбужденное ворчание риллити следовало за ним, рассыпаясь под куполом эхом далеких грозовых раскатов. Чудовищная процессия земноводных вперевалку прошла за ним в свой древний храм. Они присели в тени, где ожидали в лужицах тепловатой воды, прислонясь к грудам каменных обломков и поглядывая из-за сплетений лепрозной растительности. Примитивные мозги терзало предчувствием и страхом желание узнать: вернулся ли жрец из легенды? Бронзовые мечи в перепончатых руках обещали легкую смерть осмелившемуся на неслыханное кощунство самозванцу.

Не обращая внимания на риллити, Кейн сосредоточился на строках Алорри-Зрокроса о Гелиотропе, мысленно повторяя их уже наверное в тысячный раз. Но теперь его руки и ноги двигались машинально, а мысли пронизывала необычайная ясность. Гаснущие лучи заходящего солнца освещали зал лишь тусклыми пятнами света сквозь трещины в куполе, но Кейн находил освещение более чем достаточным. Его движения не были скованы ни страхом, ни сомнением; он смутно сознавал, что им управляют проблески знания — чужие мысли, вовлекающие его в ритуал.

Он поднялся по широким ступеням на постамент, где покоился полумесяц из пестрого камня, небрежно сметая прочь останки костей. Невыносимое напряжение витало в воздухе подобно нерожденной молнии. Все внимание воина поглощала «скамья» с механизмами. Сосредоточенно стиснув зубы, он обежал пристальным, цепким взглядом алтарь. Затем длинные пальцы сомкнулись на серебряном рычаге и потянули его вниз. Рядом двинулся вправо медный рычаг, а следом повернулись чересчур большие для человеческих рук керамические рукояти. Проворные руки Кейна выполняли сложные манипуляции, на которые лишь намекали строки Алорри-Зрокроса. Кейн действовал не колеблясь и не теряя времени на мысленные соотношения с извлеченными из «Книги Старших» указаниями.

Некоторые рычаги на миг оказали ему сопротивление, но время почти не нанесло механизмам ущерба. Теперь воздух насыщала не только физическая энергия. С испуганным воем наблюдающие отступили в тень потрескавшихся, просевших стен. Давно мертвые колонны взорвались слепящими сполохами, змеевидные спирали чужого металла сверкали нестерпимо. В ноздри Кейна вторгся резкий озоновый запах, зал заволокло дымом — это скворча и шипя горели мутным пламенем толстые лианы. Под колоссальным куполом с треском заметались искры, как будто заиграло безумное северное сияние. Язык пламени сжег слишком близко подошедших риллити.

Кейн рассмеялся в демоническом восторге — мрачная, забрызганная грязью и кровью фигура с горящими голубыми глазами, поднявшимися дыбом волосами и искаженным в хаотических вспышках огня лицом. Поднимая голос над треском взрывов, он прокричал записанные Алорри-Зрокросом заклинания, принуждая глотку выталкивать нечеловеческие слова. Им гулко вторили таящиеся в тени под куполом риллити, превозмогая страх желанием провозгласить ожидающее веками заклинание.

— Воспрянь от сна, Гелиотроп!

Сердце Арелларти с пульсирующей по артериям энергией забилось после тысячелетнего забвения.

Прозрачное пламя затеплилось в его зеленой бездне глубиною в вечность — сияние рассвета, наблюдаемого через темный изумруд, сверкающие сполохи на стенах купола. Усилившийся блеск пробудил к жизни пульсирующие красным жилы, и под затуманенной поверхностью шевельнулись алые нити, уходящие в глубь Гелиотропа. Вырвавшаяся на волю космическая энергия зажгла Гелиотроп сверкающим пламенем жизни.

Лихорадочная песнь риллити рассыпалась эхом изумления, удовлетворения, страха. С помертвевших губ Кейна сорвались последние строки заклинания, он замер перед металлическим кругом в центре каменного полумесяца, потом мазнул своей свежей кровью серебристо-белый диск, увлажняя круглое углубление посредине. Переходя к завершению ритуала древних, он чувствовал, как немеет его рука от посылаемых кольцом электрических разрядов.

Кейн стиснул левую руку в кулак. Кольцо с гелиотропом очутилось поверх его пальцев, и теперь он заметил, что камень также мерцал — миниатюрный прототип горящего перед ним титанического кристалла. Наконец, будто скрепляя печатью некий тайный договор — должно быть, этим камнем были скреплены многие магические договоры, — Кейн опустил кулак в центр металлического диска.

Последние дюймы незримая сила будто повлекла его руку неумолимым магнитом. Гелиотроп кольца лег в углубление, с электрическим щелчком коснувшись увлажненного кровью металла.

В тот же миг Кейн ощутил, как каждая клетка его тела взрывается невыносимо мучительным и одновременно восторженным чувством. Тело содрогнулось и застыло, как столп, пронизанное молнией космоса. Дикий вопль так и не достиг его парализованного горла.

Гелиотроп взорвался сверкающей звездой первозданной энергии, на одно ужасное мгновение его бесконечные глубины ослепительно вспыхнули, и воспрянувшая душа кристалла взметнула молнию зеленого света, пронизанного красными жилами, — взметнула, чтобы пламя охватило человека. На долгие минуты его мозг очутился в вихре неописуемых ощущений, в мозаике сумятицы чужих мыслей, бесконечной тьме, перемежаемой вспышками бесформенных бликов. Теперь он завис в вечности, в калейдоскопическом водовороте чужих снов, где мозг его полностью слился с космическим разумом, настолько чуждым, что каждая пылинка в луче его мыслей была загадкой — мятежные образы, непостижимые проекции сенсорных импульсов, для коих не существовало человеческого органа восприятия.

Кейну кое-как удалось удержать в мозгу рассеченную паутину некой целостности, зарождающееся осознание постороннего наблюдателя… прозрение, приходящее к спящему, понимающему, что он движется в границах сна, но бессильного разорвать его чары либо изменить его ход. Он чувствовал, как ткань его разума, его бессильно распластанную душу трогают, разглядывают, изучают с небрежным любопытством — равнодушно, но сосредоточенно.

Психологическая вивисекция рассердила Кейна или призрак его разума, стремящийся к понятному целому. Он пытался собрать воедино осколки своего сознания, воспротивиться вторгающемуся разуму, безжалостно считывающему начертанные в его душе памятные строки. Сопротивление было встречено гневом, но его гигантская психическая энергия крепла с каждым мгновением. Века, посвященные оккультным наукам, наделили Кейна властью над тайными силами, не изведанной почти никем из людей на тропе знаний. Испуганный неожиданным усилием чужой разум отпрянул, и Кейн могучим рывком занял опустевшие крепости своего сознания. Последовало ощущение обескураженного изумления этим неожиданным отпором, положившим конец непрошеному вторжению, затем чуждое существо решило еще раз сломить волю Кейна.

Хотя сознание пока не подвергалось новой пытке, Кейна все еще кружило в вихре чужих мыслей. Частицы образов, осколки чувств теперь становились понятнее — то ли благодаря ознакомлению с новой перспективой, то ли потому, что пелена чужого разума изменяла сенсорные импульсы, подгоняя их под человеческое восприятие. Первоначальный хаос постепенно сливался в одно целое наподобие ярких кусочков бесконечной мозаики. Разум Кейна мог уловить смысл в отдельных узнаваемых фрагментах разворачивающейся перед ним картины, хотя местами части фриза оставались бесформенными пятнами нечеловеческой мысли, передающими радужные цвета знакомого спектра.

Но вот фрагменты слились воедино… Темнота. Бесконечное ожидание, томление. Движение: во времени? в пространстве? Опасность. Энергия. Непривычное движение. Побег от опасности? Опасность в пути? Мучительное желание, предчувствие. Приливы и отливы мощных потоков энергии. Терпение, отчаяние, предчувствие, надежда. Остановка движения. Опасность. Энергия. Отпор. Завершение. Надежда.

Свет. Перемещение.