Утонувшие надежды - Уэстлейк Дональд Эдвин - Страница 15

12

Больше всего Мэй действовало на нервы то, что Том смеялся невпопад, когда смотрел телевизор. Его не могли развеселить обычные комические трюки — например, когда два человека сталкивались в дверях и не могли решить, кому пройти первому, или когда человек появлялся на экране в необычном головном уборе. Его не смешили ужимки попугая. И вообще чувство юмора у него оказалось ненормальным, непредсказуемым. Том не мог сдержать смеха при виде подорвавшихся на мине солдат, смеялся над одноногим горнолыжником, слезно умоляющим не обращать внимания на его увечье и не отстранять его от состязаний. Тома смешило практически все, о чем говорили в выпусках новостей.

Но куда было деваться? После долгого рабочего дня за кассой универсама Мэй хотелось лишь одного: усесться в своей гостиной у телевизора. Она не собиралась запираться с кучей журналов в спальне или на кухне лишь потому, что в ее доме окопался этот патологический убийца.

Честно говоря, при других обстоятельствах, даже осажденная Джимсоном, она могла бы найти себе занятие на кухне, но кухню оккупировал Джон. Стол был завален картами и планами, списками и фотографиями, листами желтой миллиметровки, карандашами и фломастерами всевозможных цветов, компасами и транспортирами. Пол вокруг стола был усыпан скомканными бумажками, а на лице Джона застыло грозное, сосредоточенное выражение. Мэй не понимала, как это случилось, но между Джоном и компьютером завязалось соревнование наподобие состязаний лошади и паровоза, происходивших в начале девятнадцатого века.

А стоило ли? Мэй была уверена, что нет.

На телеэкране появился отбившийся от родителей малыш, ползущий по железнодорожному полотну. Загромыхал приближающийся поезд, и тотчас раздалось фырканье Тома. Мэй вздохнула и, подняв глаза, увидела в дверях гостиной фигуру Джона, на лице которого застыло суровое выражение, словно у мифологического персонажа, готового сразиться с Цербером, а если потребуется — даже и с паровозом.

— Том, — хрипло произнес он, словно уже несколько дней, а то и недель, не открывал рта.

Том неохотно оторвал взгляд от ребенка на рельсах.

— Да?

— Я насчет твоих заначек, — сказал Джон.

— Все они ушли на гонорары адвокатам, — ответил Том.

— Так уж и все, Том? — спросил Джон таким тоном, будто искренне надеялся на искренний ответ.

Мэй тоже не могла оторвать взгляда от попавшего в беду малыша, хотя и по другим причинам, но теперь повернула голову и посмотрела в лицо Тома; на нем появилось странное выражение, в котором соединилось страдание от несварения желудка, головной боли и последствий нокаутирующего удара. Не пытаясь скрыть эмоции, Том повернулся к Джону и сказал:

— Нет. До тайника, что зарыт на дне водохранилища, они не добрались. Именно этим мы и занимаемся.

Мэй тотчас поняла, что эти слова — всего лишь отговорка. Однако Джон не попался на удочку.

— Остались и другие, Том, — сказал он. — Не такие большие, как эта, но все же заначки. Адвокаты не могли наложить лапу на все твои богатства.

— Они очень старались, — заметил Том.

— Но у них ничего не вышло.

Том вздохнул.

— Что случилось, Эл? — спросил он. — Что тебя беспокоит?

— Возможно, нам потребуется оборудование, — ответил Джон. — Чтобы опуститься на глубину пятьдесят футов, нам придется обзавестись специальными средствами.

Осторожно выбирая слова и произнося их так, словно у него застрял комок в горле, Том спросил:

— Ты хочешь, чтобы я оплатил это оборудование?

— Потом сочтемся, — ответил Дортмундер. — Достав деньги, мы поделим расходы поровну. Но надо же с чего-то начинать. Не пойду же я занимать деньги под сто процентов? И ссуду под это дело в банке не возьмешь. Даже бланк — и то не заполнишь.

— А как насчет безвозвратной ссуды, Джон? — спросил Том, чуть вскинув брови и словно забавляясь.

— Я не занимаюсь двумя делами одновременно. Я согласился помочь тебе с водохранилищем, но не намерен ввязываться в твои банковские аферы.

Том развел руками.

— Ты выше воровства и никогда им не занимался.

— Просто мы работаем по-разному, — сказал Джон.

— Тебе не нравятся мои методы, Эл?

Джон вздохнул.

— Том, — произнес он, — твоим методам не хватает... — он оглянулся, посмотрел на Мэй и вновь перевел взгляд на Тома, — ...не хватает утонченности.

Том издал свой характерный смешок:

— Ну хорошо, Эл. Если речь идет о необходимом оборудовании и разумных расходах, то... Я не богач, но, может быть, сумею наскрести кое-что.

— Прекрасно, — отозвался Джон и, кивнув Мэй так, словно только сейчас вспомнил о том, что они где-то встречались прежде, повернулся и вышел. Послышались его тяжелые шаги, удалявшиеся в сторону кухни.

Мэй и Том вновь повернулись к телевизору, на экране которого на сей раз маячили двое взрослых, пытавшихся склонить аудиторию к приобретению дрянного вина с густым осадком.

— Что это с нашим мальчиком? — спросил Том.

— Понятия не имею, — призналась Мэй.

— Впрочем, не важно, — раздраженно заметил Том. — Ты замечала, что в телепередачах всегда находится кто-нибудь, кто вовремя подхватывает малыша на руки?

— Да, — ответила Мэй.

— Так всегда бывает, — подчеркнул Том. Его хмурое лицо чуть просветлело, и он добавил: — Хотя, разумеется, кроме телевизора есть и настоящая жизнь.

13

Дортмундер вернулся из библиотеки с книгой Джозефа Гоурза «Морские спасательные работы». Он проходил мимо двери в гостиную и вынимал книгу из-за пазухи, когда раздался жизнерадостный голос Энди Келпа:

— Пристрастился к чтению? Что-нибудь интересное, а?

Дортмундер остановился и посмотрел на Келпа, развалившегося на диване с банкой пива в руке.

Дортмундер знал, что Мэй ушла на работу в свой универсам. И вообще у него было отвратительное настроение, поэтому он спросил:

— Ты что, просто взял и вошел?

— Не совсем, — ответил Энди. — Пришлось повозиться пару минут с вашими замками.

Дортмундер невольно обвел взглядом комнату.

— А где Том? — спросил он.

— Лежит в гробу в земле своих предков, — предположил Келп.

— У Тома нет ни земли, ни предков, — ответил Дортмундер и пошел на кухню; бумаги уже не умещались на столе, они занимали все кресла, кроме одного, и лежали даже на стойке рядом с раковиной. Повсюду на стенах и даже на дверцах холодильника висели карты, а груда скомканных бумажек под столом достигла уровня колена.

Келп вошел следом и остановился, глядя на Дортмундера, который целеустремленно направился к захламленному столу и, усевшись в кресло, раскрыл «Спасательные работы» на странице с фотографиями, на одной из которых, датированной 1953 годом, был изображен лайнер «Эмпресс Канада», лежащий на борту в ливерпульском порту, а на второй — «Нормандия», потерпевшая крушение в порту Нью-Йорка в 1942 году. На заднем плане второго снимка виднелись Эмпайр-Стейт-Билдинг и небоскреб «Крайслера». Расположенного на Пятнадцатой восточной улице дома, в котором жил Дортмундер и куда столь бесцеремонно проник Энди Келп, на снимке не было: дом был гораздо ближе к центру города, чем Сорок восьмая улица, близ которой «Нормандию» выбросило на берег. Дортмундер сделал вид, будто он всецело поглощен чтением книги.

Но Энди Келп был не из тех, кого можно пронять намеками.

— Если ты не занят... — сказал он, сделав приглашающий жест рукой с банкой.

Дортмундер посмотрел на него:

— Если я не занят?..

— Я подумал, что мы могли бы ненадолго прогуляться к Уолли, — продолжал Келп, нимало не смутившись. — Посмотреть, как продвигаются дела.

— Мои дела продвигаются нормально, — ответил Дортмундер. — Ты можешь не беспокоиться, у меня все в порядке.

Келп кивнул и сказал, указывая пивной банкой на загроможденный стол:

— Пока я тебя дожидался, просмотрел кое-что из твоих бумаг.

— Вижу, — отозвался Дортмундер. — Ты тут все переворошил.