Разная любовь, разная смерть - Уэстлейк Дональд Эдвин - Страница 9

— Да особенно-то никакого, — ответил я. — Просто она решила поиграть в слова, и мне стало интересно, насколько она заигралась.

— Поиграть в слова?

— Ее фамилия Касл , то есть “замок”. Иначе “большой дом”. Рита Манор

— “усадьба”. Но она не захотела взять имя, которое сразу бы привлекло внимание, поэтому переделала его в Риту Маннерс с обычным написанием.

— Ну и что с того?

— Это дает о ней кое-какое представление, — пояснил я, — и может помочь нам лучше ее узнать, а возможно, и вычислить, каким она мыслила себе настоящего мужчину.

Керриган сделал на сей счет откровенное предположение.

— Нет, — возразил я. — Я уже знаю, что она была натура сложная.

Вошла жена Макнейла, отчего гостиная сразу как будто уменьшилась в объеме, и, ни к кому конкретно не обращаясь, проворчала:

— Если те двое женаты, то я царица Савская. Макнейл похлопал рядом с собой по дивану, приглашая ее присесть.

— Садись, Бетси.

Она громко фыркнула, плюхнулась на диван и, устраиваясь поудобнее, натянула выцветшую юбку на толстые колени.

— Если зазвенит звонок, — предупредила она, — мне нужно будет уйти.

— Это не займет много времени, — успокоил я ее. — Кто из вас двоих поселял ту девушку?

— Я, — ответил Макнейл.

— На сколько дней она брала бунгало?

— Продлевала каждый день. Утром приходила и платила за следующий день.

— Она с кем-нибудь из вас разговаривала?

— Со мной болтала, рот у нее прямо-таки не закрывался, когда я ей меняла постельное белье, — ответила жена владельца мотеля. — Про кино все расспрашивала, да нравится ли мне Аллентаун, была ли когда на Западе и всякое такое.

Миссис Макнейл явно испытывала неприязнь к Рите Касл, но я приписал это просто ревности, с какой водовозная кляча провожает взглядом чистокровного скакуна.

— Она много времени проводила в бунгало?

— Почти безвылазно. Во вторник вечером выбралась в кино или еще куда, еще меня спрашивала, что у нас показывают, вроде больше никуда не ходила.

Макнейл добавил:

— Тут за углом есть кафетерий, чуть в стороне от шоссе. Мы обычно посылаем туда наших постояльцев, если они желают перекусить. Туда и она ходила.

— Насколько нам известно, — вставила миссис Макнейл.

— Вы думаете, она ходила куда-то еще в другое место? — спросил я у нее.

Видимо, ее снова обуял приступ ревности.

— Нет, думаю, что нет, — справилась хозяйка наконец со своими эмоциями. — Она все время тут торчала. Ждала кого-то.

— В это время года вечером, обычно после одиннадцати — одиннадцати тридцати, никто уже не появляется. Мы сами укладываемся в полночь. Наша спальня на той стороне, так что приезжих мы не услышим, если не зазвенит звонок.

— Ладно, — продолжал я. — Теперь я хотел бы осмотреть ее сумочку.

Макнейл достал сумочку и протянул мне. Это была дамская сумочка — мешочек из белой оленьей кожи, наподобие средневековых кошельков, стянутых сверху кожаным шнурком, только побольше размером. Внутри находились привычные дамские мелочи — салфетки, помада, пудра, спички и всякое такое прочее, было также портмоне голубого цвета, как и ее “мустанг”.

Открыв портмоне, я почерпнул еще кое-какие сведения о Рите Касл. Там было водительское удостоверение, из которого я выяснил ее возраст — двадцать четыре года, и увидел ее фотографию. Обнаружил также членские билеты двух актерских объединений:

"Гильдии актеров сцены” и “Американской федерации теле-радиоактеров”, сокращенно ГАС и АФТР. Был еще один просроченный членский билет, тоже актерского союза — “Эквити”, то есть “Объединения работников драматического театра”. Из сумочки я извлек также читательский билет Нью-йоркской публичной библиотеки, вернее, ее филиала на Лексингтон-авеню. Еще там были три фотографии улыбающихся детей, щурившихся от яркого солнца где-то в степи без единого деревца.

Закончив осмотр сумочки, я передал ее Макнейлу со словами:

— Не забудьте положить ее на место, перед тем как позвоните в полицию.

Миссис Макнейл тут же начала жаловаться и возражать против обращения в полицию. Почему нельзя просто убрать тело отсюда и отвезти его куда-нибудь?

— Меня наняли, чтобы найти того, кто это сделал, — объяснил я. — Вмешательство полиции мне поможет. Их лаборанты и эксперты могут раздобыть в бунгало столько информации, сколько мне самому не получить и за месяц. — Обращаясь к Керригану, я добавил:

— Насколько я понял, ваши люди располагают каналами для передачи мне этой информации?

Он кивнул:

— Все, что они узнают, пять минут спустя уже станет вашим достоянием.

Миссис Макнейл захныкала:

— Вы ставите нас в ужасно неловкое положение, мистер. Как мы объясним, почему мы сразу им не позвонили?

— А вы им сразу и позвоните, — уточнил я. — Не в моих правилах подтасовывать факты, но если мы так поступим, это не собьет их с толку. А вот если мы попробуем сообщить им правду, следствие точно пойдет не в том направлении, а возможно, и вообще не выберется на правильный путь.

— Так что же нам делать?

— Внести одну маленькую поправку. Вчера мисс Касл заплатила вам не за один, а за два дня. Она пришла к вам и сказала:

"Похоже, я задержусь здесь дольше, чем рассчитывала”. И оплатила проживание за два дня вперед. Измените запись в регистрационной книге.

Макнейл кивнул.

— Это не составит труда, — изрек он.

— Сегодня утром, — продолжал я, — на двери висела табличка “Не беспокоить”, поэтому вы не стали менять постельное белье. Вы его и в самом деле еще не меняли. — Я поглядел на часы: шесть двадцать. — Сегодня вечером, часов в девять, вы уже не на шутку забеспокоились и рискнули открыть дверь. Вы обнаружили труп и немедленно позвонили в полицию. Вам нужно будет точно проделать все это от начала и до конца. Пройдите к ее бунгало, постучите, громко позовите ее и, наконец решившись, откройте дверь своим ключом. Потом с растерянными и испуганными лицами выскакивайте оттуда и бегите сюда, чтобы позвонить в полицию.

— На случай, если кто-нибудь нас увидит, — догадался Макнейл.

— Совершенно верно. Ничего необычного вы сегодня не заметили, разве что остановился лимузин с шофером и двое пассажиров захотели снять бунгало, осмотрели его и передумали. Про это расскажите, только если вас спросят.

— Да, сэр. — Макнейл облегченно улыбался, поняв, что в конце концов все улаживается.

— А как же мы? — спросил Керриган. — Нам здесь оставаться или как?

— Нет. Может, через денек-другой мы еще сюда и заедем, не знаю. А пока что возвращаемся в город. Перед отъездом я напомнил Макнейлу:

— Звоните не ранее девяти часов. Мне понадобится время, чтобы еще кое с чем разобраться.

Он пообещал, что все сделает, как я велел. Мы вышли к лимузину и направились обратно в Нью-Йорк.

Глава 7

Апартаменты, которые Эрни Рембек нанял Рите Касл, находились в двух кварталах к югу и менее чем в квартале к востоку от частной резиденции Рембеков. И мне пришло в голову, что он, наверное, ни разу не ходил к ней пешком.

Здание было похоже на предыдущее, но апартаменты находились выше, на двадцать третьем этаже. Широкие окна в очень просторной гостиной, окаймленные драпировкой, выходили на запад и давали панорамный обзор центра города, лежавшего за сгрудившимися в ближайшем квартале черными крышами домов, которые отсюда, сверху, выглядели как картонные карточки для игры в монополию. В цветовой гамме интерьера гостиной преобладали бордовый и белый, яркими живописными пятнами выделялись бордовый ковер и белый диван. На одной из стен одиноко висела абстрактная картина в стиле поп-арт в серых тонах с белыми линиями. Двери в противоположной стене вели — если смотреть от входа, — в маленькую, но изящно обставленную спальню, из которой тоже открывался прекрасный вид на город. Рядом со спальней размещалась крошечная зеленая ванная комната с душем, но без ванны. По ее расположению и по наличию под потолком в одной из стен вентилятора я догадался, что она проветривается через ту же, что и на кухне, вентиляционную шахту, так как ни в том, ни в другом помещении окон не было.