Разная любовь, разная смерть - Уэстлейк Дональд Эдвин - Страница 25

— У вас тяжело на душе из-за Хансела, да?

— Естественно. Я получу копии полицейских рапортов по взрыву?

— Как только они появятся.

Я закончил список. В активе было семь имен:

Роджер Керриган

Фрэнк Доннер

Луис Хоган

Джозеф Лайдон

Пол Айнхорн

Уильям Пьетроджетти

Мэттыо Сиэй.

Я передал список Рембеку со словами:

— Мне на всех семерых нужны полицейские досье, если таковые имеются.

— Он с жадностью схватил листок, впившись глазами в имена.

— Значит, это оставшиеся под подозрением? Убийца — один из семи?

— Возможно, если мы правильно поняли записку. — Я покачал головой:

— Как жаль, что я ее утратил.

— Вы оставили ее в офисе?

— Да.

— Если хотите, я восстановлю, — с каким-то ожесточением произнес он. — Помню, все, что в ней было написано.

— Прекрасно. — Я встал с места и сел за машинку, придвинув ее поближе. — Диктуйте.

Он монотонно продиктовал мне записку Риты, и, если это и причинило ему боль, он не подал вида.

"Я ухожу. Я встретила настоящего мужчину, и мы вдвоем собираемся начать новую жизнь подальше отсюда. Ты никогда нас больше не увидишь”.

— Ладно, замечательно. — Я вынул листок из пишущей машинки и положил его на стол. Чистой стороной вверх.

— Посмотрите список, — попросил я. — Кто из этих семи мог знать, что у Риты есть деньги?

Он, нахмурившись, вгляделся в список:

— Так... Роджер мог. И Фрэнк, Фрэнк Доннер. Пьетроджетти, естественно, знал. Вероятно, Мэтт Сиэй тоже. Он иногда сопровождает меня как охранник и был раза два при мне, когда я передавал деньги Рите. Луис Хоган точно не знал. Ни Джо Лайдон, ни Пол Айнхорн — эти не могли. — Он поднял на меня глаза. — Но ведь она наверняка о деньгах тому типу рассказала.

— Тогда он охотился не за деньгами, — возразил я. — Она вряд ли сказала бы ему про деньги, пока они не.., не стали близки.

Выходит, если он с самого начала нацелился на ее деньги, то узнать о них должен был из другого источника, а не от нее самой.

— Значит, эти трое отпадают? Луис, Джо и Пол?

— Нет. Они менее вероятны, чем остальные. Может быть, это один из них, но сначала у них просто завязался роман, а деньги примешались потом.

Он еще раз бегло просмотрел список.

— Все имена можно вычеркнуть — по той или иной причине.

— Поэтому я пока никого и не вычеркиваю. Расскажите мне про то здание.

— Какое здание?

— В котором вчера находился мой офис. Корпорация владеет зданием или только офисом?

— У нас там помещений двенадцать, для разных целей. Остальная часть здания нам не принадлежит.

— Кто им владеет?

— Да, собственно, Джо Лайдон. Я ведь вам рассказывал, что он сдает нам в аренду недвижимость.

— Тогда у него должен быть ключ от всего здания.

— Ему бы ключ вряд ли понадобился. Вход в здание открыт круглосуточно, у дверей дежурит старик вахтер. Лифт всю ночь работает. Чтобы попасть в ваш офис, ключ тоже был не нужен, на двери висел такой замок, что его можно зубочисткой открыть.

— Значит, список не сократить, — заключил я, поглядел на свой новый, пустой письменный стол и продолжил:

— Мне придется восстановить кое-какие бумаги. У вас наверняка есть еще экземпляры рапортов допрошенных из первого списка?

— Конечно. У меня в кабинете. Сейчас принесу.

— Хорошо. И полицейский рапорт из Аллентауна. Он мне тоже понадобится.

— Вы на этом категорически настаиваете? Его теперь трудно будет раздобыть.

— Что ж, попытаемся, — сказал я. Он пожал плечами:

— Раз вы так хотите.

Достав блокнот, я открыл его на странице, куда переписал имена из записной книжки, найденной в квартире Риты Касл.

— Как зовут Ритиного дружка, который был у нее до того, как вы с ней познакомились, — спросил я.

— Какого дьявола он вам нужен? Она с ним два года не виделась.

— Я хочу с ним поговорить. Как его имя?

— Квигли. Фамилия — Квигли, а как зовут, не помню. Я заглянул в блокнот.

— Тед, — сказал я. — Тед Квигли.

Он, нахмурившись, взглянул на меня и на мой блокнот.

— Откуда это у вас?

— Может быть, она с ним и не виделась, — ответил я, — но его адрес и телефон из записной книжки не вычеркнула.

— Правда? — Он наклонил голову и, тряхнув волосами, сказал:

— Вам просто попалась ее старая записная книжка.

— Возможно. — Я встал из-за стола. — Скоро вернусь.

— Куда вы?

— Хочу побеседовать с Тедом Квигли.

— Какой в этом смысл?

— Скажу вам, когда вернусь. — Остановившись, я посмотрел на него и добавил:

— Пусть это вас не очень обнадеживает, Рем-бек. Вряд ли Тед Квигли всплыл из прошлого и похитил Риту.

— Тогда зачем он вам нужен?

— Я хочу выяснить, что, по его мнению, она собой представляла. Иногда она меня несколько озадачивает. Он гневно что-то пробормотал и вдруг замер.

— Да, — произнес он совсем другим тоном. — Меня она тоже ставила в тупик. Я ее, оказывается, вовсе не знал. Она была совсем не такая, какой представлялась.

— Я скоро вернусь, — пообещал я и переступил порог.

— Погодите, — остановил он меня. — Я позову Роджера.

— На этот раз я обойдусь без Керригана.

— Но...

— Он наблюдает за мной, когда я беседую с людьми из корпорации. Тед Квигли к корпорации не принадлежит. — Вспомнив еще кое-что, я снова остановился и спросил:

— Кстати, а где вы познакомились с Ритой Касл?

— На генеральной репетиции. Рита поначалу в ней участвовала.

— Там не осталось каких-нибудь неизвестных мне связей?

— Нет. Я не стал финансировать постановку спектакля, Рита в нем не захотела играть. Я слышал, пьеса приказала долго жить.

— Ладно. Я скоро вернусь.

Я был уже у двери, когда он окликнул меня:

— Мистер Тобин! Я обернулся.

— Потом расскажете мне, что вам поведает Квигли, хорошо? — попросил он. — Какой она, по его мнению, была?

Глава 19

Тед Квигли жил на Восточной Десятой улице, между авеню А и авеню Б, там, где находится покрытая асфальтом и огороженная цепью детская игровая площадка “Томпкинс-сквер”, запрятавшаяся в глубине квартала. Это был район трущоб с дешевыми, переполненными жильцами многоквартирными домами, известный под названием Нижний Ист-Сайд. На сегодняшний день вокруг Восточной Десятой улицы и авеню Б образовалось своеобразное поселение бедных артистов и художников, поскольку высокая квартирная плата, которую способны выложить преуспевающие обитатели Гринвич-Виллиджа, вытеснила оттуда богему.

Квигли жил на третьем этаже старого дома без лифта, на первом этаже которого располагалось кафе. Я постучал в дверь, никто не ответил, подергал за ручку — заперто. На всякий случай я спустился в полупустое в это время кафе — было около полудня — и спросил у женщины, мывшей посуду в раковине в глубине зала, не попадался ли ей сегодня на глаза Тед Квигли?

По ее взгляду я понял, что она учуяла во мне полицейского — этот запах так просто не выветривается, даже если снять значок. Я улыбнулся и объяснил:

— Нет, я не из полиции.

Она не знала, верить мне или нет, но мои прямота и доброжелательность говорили в мою пользу. Она в нерешительности оглядела меня, пожала плечами и сказала:

— Ладно. Если его нет наверху, тогда он, наверное, у своей подружки. Вы знаете, где это? Я покачал головой:

— Нет. И как зовут ее, тоже не знаю. Я с Тедом Квигли не знаком.

В ее глазах мелькнули любопытство и ожидание недоброго. Не потому, что Тед Квигли был преступником, нет, просто, от меня разило полицейским — и все тут. Мне, видимо, предстоит еще долго сталкиваться с бытующими среди бедноты предрассудками. Обитатели бедных кварталов предубеждены против полицейских, они считают — и порою не без оснований — что полиция всегда против них. Художники и богема, не являясь нарушителями общественного порядка, непрестанно нарушают общественные традиции, что приводит к столкновению с полицией почти столь же часто, как и в мире уголовников, при полном отсутствии понимания и сочувствия с обеих сторон. Очутившись в квартале, где жила бедная богема, я попадал в зону действия этих обоюдосторонних предубеждений.