Полицейские и воры - Уэстлейк Дональд Эдвин - Страница 15

– Вы имеете в виду государственные облигации?

– Вот именно, – сказал он. – Их или какие-нибудь другие бумаги на предъявителя.

У меня возник интерес к этому вопросу. Я никогда не слышал о бумагах на предъявителя.

– Вы хотите сказать, – спросил я, – что они что-то вроде денег?

Вигано хмыкнул:

– Это и есть деньги.

Я почувствовал себя счастливым, как в тот раз, когда находился в роскошных апартаментах на Сентрал-парк-авеню.

– Это деньги состоятельных людей, – сказал я. Вигано усмехнулся. Я подумал, что нам обоим удивительно, до чего легко мы понимали друг друга.

– Правильно, – подтвердил он. – Деньги богатых людей.

– И вы их у нас купите?

– Да, по двадцать центов за доллар.

– Так это всего только пятая часть? – удивился я. Он пожал плечами:

– Только потому, что вы собираетесь провернуть крупную сделку, я даю вам такую хорошую цену. Обычно это стоит по десять центов за доллар.

Мне все же показалось, что предлагаемый им процент не так уж высок, и я сказал:

– Если по этим бумагам деньги выплачиваются предъявителю, почему я сам не могу их продать?

– Потому что вы не знаете, как изменить номера бумаг. И у вас нет связей, чтобы пустить эти деньги в законный оборот. С обеих точек зрения он был прав.

– Хорошо, – сказал я. – Значит, мы должны взять десять миллионов долларов, чтобы получить у вас два миллиона.

– Но билеты не должны быть очень крупными. Бумаги выше чем на сто тысяч мне не нужны.

– А на какую они бывают сумму? – спросил я.

Честно говоря, от всего этого у меня голова закружилась.

– Американские облигации бывают на сумму до миллиона долларов. Но их невозможно разменять.

Этого я уже не мог выдержать! Мною овладел благоговейный ужас.

– Миллион долларов! – потрясенно прошептал я.

– Вы должны охотиться за мелочью, от ста тысяч и ниже. Сто тысяч для него были мелочью! При мысли о таком отношении к деньгам у меня пополз по спине восторженный холодок. Несколько дней назад на Бродвее шло шоу под названием “За гранью возможного”, а потом по телевизору показывали отрывки из него, один из которых я случайно увидел. (Я никогда не смотрю бродвейские шоу.) Это был монолог английского шахтера, и там прозвучала приблизительно такая фраза: “В детстве меня окружала не атмосфера богатства и роскоши, а обстановка нищеты и убожества. Моя проблема заключается в том, что я рос не в той обстановке”. Эта мысль надолго запала мне в душу, потому что полностью соответствовала тому, что я сам чувствовал: меня окружала не та обстановка. И каждый раз, когда я оказывался в соответствующей моему внутреннему складу атмосфере, я чувствовал себя счастливым. Вигано наблюдал за мной.

– Теперь вы представляете свою задачу? – спросил он. Дело, нужно вернуться к делу, подумал я, с сожалением отвлекаясь от приятных размышлений.

– Да, – сказал я. – Достать акции на предъявителя, не крупнее, чем на сто тысяч каждая.

– Правильно.

– Теперь относительно оплаты.

– Сначала добудьте бумаги, – сказал он.

– Дайте мне номер телефона, чтобы сообщить вам, когда дело будет сделано. Только такой, чтобы он не прослушивался.

– Это вы дайте мне свой номер...

– Ни в коем случае! – отрезал я. – Я уже сказал, что не хочу, чтобы вы знали мое имя. Кроме того, моя жена ничего об этом не знает.

Он посмотрел на меня с удивленной усмешкой.

– Ваша жена ничего об этом не знает, – медленно повторил он и вдруг расхохотался. – Ваша жена ничего об этом не знает! Вот только теперь я поверил, что вы – честный человек!

И сразу все изменилось. Он заставил меня почувствовать себя дураком, но я еще не понимал почему. Рассерженный, но стараясь это скрыть, я сказал:

– Да, я честный человек.

Его усмешка погасла и уступила место серьезности и деловитости. Дотянувшись до столика, он взял шариковую ручку и листок бумаги для записок. Протянув все это мне, произнес:

– Вот, я дам вам номер телефона, запишите его. Он не хотел оставлять образец своего почерка даже при записи цифр. Я принял ручку и клочок бумаги и ждал. Он сказал:

– Это в Манхэттене. 691-9970. Я записал.

– Звоните по этому номеру только из Манхэттена. Не по междугородному и не из какого-нибудь другого района города. Спросите Артура, вам скажут, что его нет. Лучше звоните из телефонной будки или с какого-нибудь телефона, в котором вы уверены. Оставите свой номер, Артур вам перезвонит. Вы получите от меня звонок через пятнадцать минут. Если я не звоню, значит, меня нет на месте. Постарайтесь позвонить попозже.

– Хорошо, – кивнул я.

– Когда будете звонить, назовитесь мистером Коппом. Через два “п”.

Я слегка усмехнулся:

– Это легко запомнить.

– Только не звоните мне, чтобы о чем-нибудь спрашивать. Или вы это делаете, или нет. Я узнаю из газет, если вы возьмете на Уолл-стрит десять миллионов в бумагах. Но если я получу это сообщение от вас, я вам не отвечу.

– Конечно, – сказал я. – Все понятно.

– Приятно было потолковать с вами. – И он снова взялся за свой стакан.

Мне Вигано пива не предложил. Стало ясно, что разговор окончен, и я встал.

– Вы обо мне услышите, – сказал я.

Конечно, я понимал, что такая бравада не придавала моему облику больше достоинства, но я уже разошелся и не мог остановиться.

Он безразлично пожал плечами, и я понял, что больше его не интересую.

– Прекрасно, – сказал мафиози.

Вигано наблюдал, как его неожиданный визитер уходит в сопровождении эскорта. Некоторое время он сидел задумавшись, машинально прихлебывая пиво, затем нажал кнопку внутренней связи.

Ожидая появления Марти, он мысленно перебирал состоявшийся разговор. Может ли этот парень быть честным? В такое трудно поверить, но еще труднее допустить что-либо иное. Какую цель мог он иметь, хладнокровно явившись сюда с такой необычной идеей? Не похоже было, чтобы подобная затея могла принести какую-либо выгоду полиции или любому возможному конкуренту.

В конце концов, у него не будет никаких отношений с этим парнем, если только и в самом деле на Уолл-стрит не украдут десять миллионов долларов в ценных бумагах. Такое событие непременно попадет в газеты и телепередачи.

Итак, можно заключить, что парень его не дурачит. Существует ли вероятность, что он действительно совершит подобное ограбление, а потом исчезнет с этими бумагами? Гм.., если и существует, то ничтожно малая. А если парень бумаг не достанет, то Вигано ничего не теряет.

Но если он сумеет провернуть это дельце, то Вигано получит чертовски большой куш!

Что ж, положение у него неплохое, с удовлетворением решил Вигано и угостил себя еще одним глотком любимого пива. Тут вошел Марти:

– Слушаю, мистер Вигано? Босс обернулся к нему:

– Сейчас отсюда выходит один парень. Я хочу знать его имя, адрес и чем он зарабатывает себе на жизнь.

– Есть, сэр, – сказал Марти и исчез.

Возможно, этот шаг был лишним. Но в случае, если вся затея увенчается успехом, Вигано хотел иметь возможность принять свои меры предосторожности. Именно внимание к всякого рода мелочам, самодовольно подумал он, и составляет разницу между победителем и никчемным оболтусом.

Он тяжело поднялся с дивана, выбрал шар и силой толкнул его по желобу.

Когда мы с Томом обсуждали вопрос об установлении контакта с мафией, по одному пункту у нас споров не было: если бандиты вычислят нас, нам нипочем не выполнить задуманное. Мы не хотели, чтобы мафия держала нас на прицеле. Или мы вступим в контакт с Вигано и останемся для него неизвестными, или нам лучше отказаться от этой идеи и придумать что-нибудь другое.

Мы считали само собой разумеющимся, что после встречи Тома с Вигано тот пошлет кого-нибудь из своих шестерок следить за Томом. Поэтому главным на данный момент было оторвать Тома от слежки.