Наемники - Уэстлейк Дональд Эдвин - Страница 4

— Вывези его из города. Прямо сейчас. Доставь без приключений к бабушке. Когда вернешься, позвони мне!

— Прямо сейчас, Эд? — Я бросил на Эллу беспомощный взгляд.

— Да, немедленно. Или ты хочешь дождаться, пока до него доберется закон?

— Эд, у меня тут кое-что стоит на огне...

— Погаси огонь, закрой кастрюлю крышкой и отправляйся. Позвони мне, когда вернешься в город!

— Не понимаю, Эд. Билли-Билли такое ничтожество. Он не стоит и пятнадцати центов.

— Скажу тебе кратко. У Билли-Билли есть друзья за океаном. Кто-то, с кем он познакомился еще во время войны, кто-то важный. Билли-Билли понимает, что их нельзя тревожить по пустякам. А мы должны помочь ему выпутаться из этой истории. Учти, тем важным типам не понравится, если они узнают, что мы бросили Билли-Билли на съедение волкам — А мы им не скажем.

— Прекрасная мысль! Только беда в том, что здесь сейчас Джо Пистолет.

— Кто? По-моему, мне не приходилось слышать такого имени.

— Он только что сошел с парохода и привез приветы от всех наших заокеанских друзей. Он надеется — и мы не должны обмануть его надежд, — что нью-йоркское отделение процветает. Он — что-то вроде инспектора.

— А-а! — только и мог я вымолвить.

Теперь я усек, что у Эда на уме. Практически каждая унция наркотиков импортируется. Слишком опасно пытаться заводить плантации в нашей стране. А это означает, что у Эда тесные связи с рядом деловых и крутых парней в Европе. Для них он — распространитель, так же как Билли-Билли — один из реализаторов в системе Эда. И время от времени представитель одного из этих европейских дельцов приезжает, чтобы немного оглядеться. Они ни о чем особенно не расспрашивают, просто смотрят, как идут дела. Если они придут к выводу, что дела идут не так, как следует, как надо бы, может произойти смена руководства, и Эд больше не будет моим боссом. А так как новая метла всегда метет чисто, мы с Эдом, вероятно, должны будем уйти вместе.

И во все это, представьте, встрял Билли-Билли, который выполнял что-то не очень опасное в тылу во время Второй мировой войны. И немножко приторговывал на черном рынке или что-то в этом роде. Тогда он еще не баловался наркотиками. Просто встретил кого-то, сделал ему несколько одолжений, а в итоге повернулось так, что этот кто-то в послевоенные годы стал большой шишкой. И выяснилось, что он все еще вспоминает добрым словом Билли-Билли. Все это сильно усложняет ситуацию, поскольку стандартная процедура требовала — по отношению к Билли-Билли — простого стандартного решения.

— Отправляйся, Клей, — велел мне Эд, нисколько не сомневаясь в моей готовности повиноваться. — Когда вернешься, позвони, и мы обсудим, что делать дальше.

— Ладно, Эд, разумеется.

Он повесил трубку, а я сидел и тупо смотрел на аппарат.

— Будь я дважды проклят! — ругнулся я наконец.

— В чем дело? — спросила Элла.

Я посмотрел на нее, потом на телефон, молчаливый свидетель моих огорчений, и снова на нее. Отшвырнул от себя аппарат и ответил, не скрывая злости:

— Мне придется ехать в чертову Новую Англию!

— Сейчас?

— Я буду последним сукиным сыном!

— Сейчас, Клей?

— У него есть друзья! У этого немытого, изъеденного блохами мозгляка есть влиятельные покровители. — Я вскочил на ноги и свирепо уставился на телефон:

— Почему? Почему у этого вшивого ничтожества оказались заступники, с которыми надо считаться? Почему я должен тащиться черт-те куда в Новую Англию из-за того, что этот никчемный замухрышка неприкасаем?

Я мог бы продолжать в таком же духе словоизвержения еще сколько угодно, но раздавшийся как гром среди ясного неба звонок в дверь остановил меня.

— О Боже! Еще один!

Я ринулся к двери и столкнулся с Билли-Билли, бежавшим с безумными от ужаса глазами мне навстречу. Мы налетели друг на друга в холле между столовой и спальней. На нем лица не было.

— Копы, — прошептал он. — Это, дол-должно быть, ко-копы! Г-где я мог бы спрятаться?

— Держись подальше от спальни! — рявкнул я и огляделся. Ванная комната была слева, а совмещенный кабинет и музыкальная комната — справа. — Иди туда, — показал я в сторону кабинета. — Да заходи же скорее!

Он торопливо вскочил в кабинет, я за ним. Одну из стен закрывал стеллаж, на котором выстроились в ряд проигрыватель, магнитофон, усилитель. Пространство под стеллажом я использовал для хранения чего надо, а закрывалось оно раздвижными дверцами. Я оттолкнул одну, закинул валявшееся там барахло подальше в угол и скомандовал:

— Залезай. И сиди тише мыши, пока я не стану тебя искать!

— Спа-спасибо, Клей, — пискнул он и неуклюже полез головой вперед.

Мне пришлось сделать усилие, чтобы удержаться и не дать ему хорошего пинка. На его счастье, побоялся, что он сломает своей башкой что-нибудь из дорогого оборудования, которое хранилось там. Так что я дождался, когда он втиснется в норку, и задвинул дверцу.

Мой второй посетитель, кто бы он ни был, вел себя гораздо сдержаннее, не в пример Билли-Билли. Он не считал нужным звонить второй раз, пока я возился с Кэнтелом и торопился в холл.

Я крикнул:

— Подождите минутку! — и подошел к двери.

На этот раз я проявил осторожность — посмотрел в глазок, кого там принесло на мою голову. И убедился, что Билли-Билли, увы, прав: трое полицейских. Одного из них я знал — его звали Граймс, он ходил в штатском и служил в участке в Верхнем Ист-Сайде. Двое других, тоже не в форме, были мне незнакомы. Оба, похоже, подражали Грайм-су: лица мрачные, суровые, непреклонные — олицетворение закона и порядка. Простые мешковатые дешевые костюмы. Широкие плечи и никакой талии. Обоим — под сорок, но выглядят пожилыми.

Я распахнул дверь пошире, чтобы сразу убедить их — за мной нет ничего подозрительного.

— Мистер Граймс! Дружеский визит?

— Не совсем, — отозвался он.

Грубовато оттолкнув меня от двери, он решительно шагнул в квартиру. У меня горела лишь одна лампочка над тем креслом, на котором недавно хныкал Билли-Билли. Граймс успел осмотреть полутемную комнату, пока его спутники вошли и захлопнули дверь, потом обратился ко мне:

— Вы знаете бездельника, которого зовут Уильям Кэнтел?