Белая ворона - Уэстлейк Дональд Эдвин - Страница 4

— Правда? — спросил он. — Расскажите мне про Марбу.

— Я никогда не спасал его от гибели. Мы вместе гостили в одном доме в Пуэрто — Рико год назад, вот и все.

— И вы никогда на него не работали?

— Нет. И сейчас не поддерживаю с ним связи.

— А что вы о нем думаете?

— Он неплохо стряпает. Вот за него я бы сестру отдал.

Сидевший откинулся назад, кивнул и посмотрел на Гава.

— Твое мнение?

Гав пытливо оглядел Гроуфилда, а тот в ответ оглядел Гава и попытался сообразить, что происходит. Он был профессиональным грабителем и содержал этим ремеслом ничего не зарабатывающего профессионального актера. После двенадцати лет умеренного успеха на обоих этих поприщах с ним стряслась беда, и теперь, похоже, выражаясь актерским языком, ему очень, очень долго не придется свободно импровизировать.

Но какое отношение имеют латиноамериканский генерал Позос и африканец Онум Марба к неудавшемуся ограблению броневика в североамериканском городе? И какое отношение к Алану Гроуфилду имеют эти государственные чиновники, которые не служат в ФБР и утверждают, будто грабежи их не интересуют? Гав завершил изучение Гроуфилда быстрее, чем Гроуфилд завершил изучение создавшегося положения. Он отвел от Гроуфилда глаза и кивнул.

— Можно попробовать.

— Ладно. — Тот, что сидел, опять взглянул на Гроуфилда и сказал: — Мы собираемся предложить вам сделку. Можете согласиться или отказаться, но решать надо тотчас же.

— Сделку? Я согласен.

— Сперва послушайте, — сказал тот, что сидел.

— По ее условиям мне придется отправиться в кутузку?

— Выслушайте же меня. Мы можем сделать так, что вы будете проходить по делу об ограблении как свидетель, а не как участник. Вы просто подпишете заявление, и дело с концом.

— Никак не соображу, чем я таким владею, чтобы вы были готовы выложить за это такую цену, — сказал Гроуфилд. — Вроде бы я ничем особо не дорожу.

— А как насчет собственной шкуры? — спросил Гав. Не поворачивая головы, Гроуфилд покосился на него.

— Вы хотите, чтобы я наложил на себя руки? Такие сделки не для меня.

Тот, что сидел, ответил:

— Мы хотим, чтобы вы провернули одно дельце, которое может быть чревато опасностью для жизни. Пока мы этого точно не знаем.

Гроуфилд оглядел их лица, потом посмотрел на дверь, только что закрывшуюся за подобострастным капитаном полиции, и сказал:

— Ну вот, я вижу проблеск света. Будем играть в шпионские игры навроде тех, что снимают в кино на пленке «текни — колор». Вы — птички из ЦРУ.

Тот, что сидел, обиженно надулся, а Гав проговорил:

— Порой это становится невыносимым. ЦРУ, ЦРУ, ЦРУ! Неужто люди не понимают, что у их правительства могут быть тайные разведывательные службы?

Тот, что сидел, бросил Гаву:

— Мой дядька служил в казначействе, но все обзывали его фэбээровцем и так достали, что он раньше времени ушел в отставку.

— Я не хотел вас обидеть, — сказал Гроуфилд.

— Да ничего, ладно. Простому народу нравится, когда все просто и ясно. Когда существуют две — три простые организации. Помните, как всем было радостно, когда появилась «Коза — ностра»?

— Народ любит громкие имена, — изрек Гав. — Когда открыли хлорофилл, все тоже радовались.

— А вы, ребята, господа Икс с громкими именами, так? спросил Гроуфилд.

— Очень точное описание, — бодро согласился тот, что сидел. — Именно господа Икс, чтоб мне сдохнуть. Прелесть, правда, Чарли? — спросил он Гава.

— Наш друг умеет обращаться со словами, — заметил Гав. Тот, что сидел, удовлетворенно улыбнулся Гроуфилду, потом снова посерьезнел.

— Ну ладно, — сказал он. — Тут такое дело. Господа Икс с громкими именами хотят, чтобы вы поработали на них. Может, это окажется опасным, а может, и нет. Мы еще не знаем. Если вы согласитесь и справитесь, вашим маленьким трудностям придет конец, и они будут забыты. Если же вы откажетесь или согласитесь, но попытаетесь улизнуть от нас, мы швырнем вас обратно на сковородку.

— Иными словами, либо огонь, либо полымя.

— Возможно. Точно не известно.

— Выкладывайте подробности.

Тот, что сидел, с грустной улыбкой покачал головой.

— Извините. Посылки можно вскрывать только после того, как распишешься в получении.

— И сколько у меня времени на раздумья?

— Целая минута, если угодно.

— А вы славный малый, — сказал Гроуфилд. — Как насчет Лауфмана? Ему вы тоже предложите сделку?

— Нет, только вам.

— Он может расплакаться на суде, если меня с ним не будет. — Вряд ли он выживет, — сказал тот, что сидел. Заметив взгляд Гроуфилда, он продолжал: — Лауфман сам виноват, мы тут ни при чем. У него пробито легкое и еще куча увечий.

Гав, которого звали Чарли, добавил:

— Решайте, Гроуфилд, а то наши друзья в коридоре, похоже, теряют терпение.

— Вы так и не спросили, люблю ли я отечество, — напомнил им Гроуфилд.

— Как — то не пришло в голову, что это важно, — сказал тот, который сидел. — Ну, как? Да или нет?

— Сами знаете, что да, черт возьми. Иначе не спрашивали бы.

Тот, что сидел, улыбнулся и встал.

— Увидимся, когда врачи скажут, что вы здоровы, — заключил он. — Как вас называть, Эл или Алан?

— Алан.

— Меня зовут Кен, а это — Чарли. До скорого.

— Минуты теперь будут казаться мне часами, — сообщил ему Гроуфилд.

Они уже направились к двери, когда Кен обернулся и сказал: — Дело до некоторой степени срочное. Если вы не поправитесь, когда придет время начинать работу, сделка, естественно, отменяется. — Он весело улыбнулся. — Выздоравливайте поскорее.