Иосип Броз Тито. Власть силы - Уэст Ричард - Страница 46

В данном случае Джилас сам вмешался с присущей черногорцам прямотой:

В первых числах июня Вторая пролетарская бригада заняла Суху – вход в сутьесское ущелье, но партизаны все еще не подозревали об огромном скоплении в горах вражеских войск как раз на их пути через Боснию.

Колонны партизан с их вьючными лошадьми и ранеными попали под шквальный пулеметный огонь, снаряды артиллерийских орудий и, что хуже всего, под беспрестанную бомбардировку «штукас», «хейнкелей» и даже разведывательных самолетов «физелер-шторх».

Тито возложил на Джиласа незавидную обязанность – командовать арьергардной дивизией и попытаться вывезти тяжелораненых. И хотя Джилас проявил личное мужество, руководя людьми под пулеметным огнем, – кстати, он сам убил ножом по крайней мере двух немцев, – ему так и не удалось выполнить эту практически невыполнимую задачу – спасти раненых. В битве на Сутьеске пленных не брала ни та ни другая сторона. Когда одна из женщин-черногорок, сражавшихся бок о бок с Джиласом, была ранена в бедро и не смогла передвигаться вместе с колонной, ее собственный муж застрелил ее, а потом застрелился сам.

Тито командовал главной группой войск в прорыве. Помогали ему Ранкович, Моше Пьяде и биограф Тито Владимир Дедиер. Ужасы трагедии тех дней сделали Дедиера больше чем журналистом. Его предисловие к книге «Тито рассказывает», в котором он вспоминает битву при Сутьеске, является одним из превосходных и впечатляющих свидетельств о войне из всех когда-либо написанных.

На рассвете того дня, что стал кульминацией битвы, Тито достиг вершины горы Миликлада, возвышавшейся над сутьесским ущельем. Дедиер и Моше Пьяде оставались внизу, у подножия горы, когда вновь началась бомбардировка. Они ожидали Тито, а также жену Дедиера Ольгу – врача, которая возглавляла хирургическую команду Второй дивизии. Она также находилась наверху у вершины Миликлады.

Дедиер поспешил наверх в гору, мимо многочисленных раненых, спускавшихся вниз. В небе снова появились немецкие самолеты, пикируя прямо на верхушки деревьев. В воздухе стояла удушающая пороховая гарь, и из-за дыма день превратился в ночь. Когда немного развиднелось, Дедиер увидел перед собой лежавшего на земле боснийского юношу с огромными темными глазами. У него были оторваны обе ноги. «Он умирал. Махнув мне рукой, он прошептал: „Да здравствует Сталин!“

Дедиер нашел и свою жену, которая пыталась улыбнуться, а затем сказала: «Ты не бойся, но рана серьезная». Подошел Тито с перевязанной рукой и спросил ее: «Как ты, Ольга? Сильно тебя ранили?»

Еще более десяти дней партизаны двигались вперед быстро, насколько это было возможно, на север Боснии под непрекращающиеся атаки врага. Времени для хирургической операции не было, и Тито сделали перевязку только один раз. Однажды ночью Дедиер увидел, как тот с высокой температурой диктует радиограмму в Москву, сообщая о ходе сражения.

Они двигались вместе с колонной – иногда верхом, иногда пешком, до тех пор, пока на девятый день у Ольги не развилась газовая гангрена и ей пришлось ампутировать руку. Во время операции немецкие пули впивались в деревянные стены импровизированной операционной. Придя в сознание, Ольга сказала мужу: «Не волнуйся, хирургом мне уже не стать, но я буду детским врачом». На секунду отойдя от жены, чтобы сразу вернуться в бой, Дедиер получил сильный удар в висок и свалился в окоп.

На следующий день, с температурой и сочащейся из раны кровью, Дедиер уже шагал рядом с носилками, на которых несли его жену. Женщина-врач, Ольгина подруга, хотела сделать ей укол камфары, чтобы хоть немного облегчить страдания.

Большая часть партизанской армии дошла до Кладаня, что на северо-востоке Боснии, где 3 июля 1943 года соединилась с арьергардом Джиласа. Тито снял руки с перевязи и старался не замечать своего ранения, сказав, что это всего лишь царапина. В то время никто не верил истории, позднее превратившейся в легенду, о том, что собака Тито погибла, пытаясь защитить своего хозяина. Как бы то ни было, Тито настолько похудел, что купленное в Москве кольцо соскальзывало у него с пальца и в конце концов потерялось. Ранкович выглядел как больной-туберкулезник.

Джиласу и еще одному офицеру пришлось объясняться по поводу своей неудачи в спасении раненых.

«Тито в отчаянии выслушал наше донесение – без единого слова упрека или критики». В своих мемуарах «Военное время» Джилас пишет: «Он также не упрекал меня и впоследствии, по крайней мере в те годы, когда я был у власти. Тем не менее я не любил говорить о Сутьеске. Он, очевидно, также был не расположен писать об этом более чем 30 лет спустя»[257].

Партизаны потеряли около семи тысяч бойцов – более трети своей армии во время Пятого наступления. Немцы тоже понесли огромные потери, как позднее признал их командир генерал Александр Лер:

С этого самого момента немцы стали считать партизан большей угрозой на Балканах, чем даже возможное англо-американское вторжение.

За первые три недели июля партизаны отдохнули и восстановили силы в горах северо-восточной Боснии. Тито проводил много времени в беседах с поэтом Владимиром Назором о жизни и литературе. Назору каким-то чудом удалось остаться в живых в дни Пятого наступления.