Иосип Броз Тито. Власть силы - Уэст Ричард - Страница 38

Хотя партизаны захватили и какое-то недолгое время удерживали маленькие горные города Ужице, Фоча, Бихач, а позднее также Дровар и Яйце, они редко спускались с гор в города или богатые равнинные территории, которые включали в себя большую часть национального богатства, а также подавляющее большинство населения страны. До конца 1942 года их присутствие не особенно беспокоило оккупационные власти стран «оси». Когда летом-осенью 1941 года итальянские войска вторглись в НХГ, целью их был не разгром партизан, а защита сербов от усташей.

Немцы также вмешивались в югославские дела для того, чтобы не дать усташам окончательно распоясаться. Иногда они даже вешали усташей, как это было в Славонии и Среме, но и они вначале не воспринимали партизан серьезно. Жизненно важные для Гитлера интересы в тогдашней Югославии заключались, во-первых, в защите железнодорожной линии в долинах Савы и Моравы, а во-вторых, в обеспечении поставок стратегического сырья – такого, как медь и хром, из рудников, находившихся в основном в Боснии. Поскольку партизанам больше хотелось завоевать власть в Югославии, чем нанести урон войскам стран «оси», они редко угрожали немецким интересам.

В ноябре 1942 года партизаны не представляли серьезной опасности даже для усташского правительства НХГ. «Поглавник» Анте Павелич через своего министра внутренних дел Андрийю Артуковича установил абсолютную власть посредством террора в Загребе, Сараеве, а также в городах на равнинах и в густонаселенной долине реки Савы.

Тогда как в Словении большая часть католического населения всячески противостояла итальянскому и немецкому правлению, большинство хорватов было удовлетворено своей независимостью, и многие из них оставались сторонниками усташей до конца войны. Промышленность, сельское хозяйство и общественный транспорт функционировали вполне исправно и вряд ли опасались угрозы саботажа. Многочисленные прихожане заполняли церкви для того, чтобы послушать проповеди, прославляющие НХГ, и «Те Deum» во славу Анте Павелича.

Молодые люди продолжали служить в армии, сражаясь против партизан у себя на родине и против русских под Сталинградом, где немцы считали их лучшими из своих союзников. За ними следовали словаки, «затем – румыны и прочие. Заключали список итальянцы и венгры»[207].

Типографские мощности НХГ продолжали издавать верноподданнические газеты и журналы по вопросам культуры. Загребские театры осуществляли постановки пьес хорватских, немецких, итальянских и ирландских авторов. Англосаксонские драматурги, вроде Шекспира, исключались из репертуара.

Для католиков, составлявших большую часть населения, НХГ являлось терпимым и даже вызывавшим восхищение государством. Примерно для 2 миллионов православных христиан, 80 тысяч евреев и 30 тысяч цыган НХГ стало настоящей бойней.

Усташи, подобно красным кхмерам в Кампучии в 1970-е годы, вознамерились истребить по меньшей мере одну треть населения.

Весной и летом 1941 года усташи начали свою кровавую работу, осуществляя набеги на сербские деревни, на месте убивая их обитателей. В местах со смешанным населением сербов окружали и выгоняли в лес, где забивали до смерти или сбрасывали с обрыва в пропасть. Но по мере того, как распространялись известия о резне, охваченные ужасом сербы убегали, стараясь не попасть в руки к усташам. В горном краю Южной Хорватии и Западной Боснии-Герцеговины усташи часто встречали вооруженное сопротивление отрядов четников или коммунистов.

Осенью 1941 года усташи перешли от метода «этнических чисток» сербов, евреев и цыган к отправке их в лагеря смерти – такие, как Ясеновац, получивший название «югославского Аушвица» (Освенцима).

Правительство НХГ летом 1941 года построило лагеря для временного содержания арестованных сербов и евреев, ожидавших отправки в Белград. Когда итальянцы вошли в НХГ, усташи предпочли умертвить своих пленников, нежели отдать их в «дружественные» руки. На острове Паг итальянцы обнаружили тела четырех с половиной тысяч убитых сербов и двух с половиной тысяч евреев, в том числе женщин и детей.

В сентябре 1941 года министр внутренних дел НХГ Артукович организовал систему концлагерей в германской сфере влияния, руководителем которой был назначен Евген-Дидо Кватерник, сын хорватского фельдмаршала. Усташский фанатик Макс Любурич, который, еще находясь в изгнании, планировал создание лагерей смерти, получил разрешение на строительство такого лагеря в Ясеноваце на северном берегу Савы, в болотах, образовавшихся в месте ее слияния с рекой Уной. Это зловещее место стало главным в архипелаге лагерей, протянувшемся от Сисока, специализировавшегося на умерщвлении детей, до Нова Градски, где в основном убивали женщин. В последнем верховодили сестра Макса, Нада Танич-Любурич, и ее хорошенькая коллега Майя Сломич-Буздон – обе законченные садистки.

Ясеновацкий комплекс соединялся с железнодорожными линиями, откуда в грузовиках привозили сербских и еврейских беженцев, тела которых затем плыли по всей Саве в сторону Белграда.

Хотя усташи пробовали использовать удушающий газ для уничтожения евреев в специальных поездах, к использованию современных технологий в Ясеноваце и других лагерях они относились с презрением. Они обычно умерщвляли своих жертв ножами, топорами и дубинками, сжигали в печах или закапывали живыми. Одна группа усташей позировала для фотографии, занимаясь при этом страшным делом – отпиливала голову молодому сербу. В главном лагере Ясеноваца регулярно содержалось от 3 до 6 тысяч узников в период с осени 1941 года по весну 1945 года. Немногим удавалось прожить более трех месяцев – после этого времени, в соответствии с лагерными правилами, их убивали.

Осенью 1942 года, как раз перед тем, как Тито достиг располагавшегося по соседству города Бихача, немцы и усташи ураганом прошлись по Козарскому краю, находящемуся южнее Ясеноваца, убивая сербов и согнав около 40 тысяч человек в лагеря смерти. Из 23 тысяч козарских детей 11 тысяч были убиты, а остальных отправили в Загреб для воспитания в духе католичества в приютах и сиротских домах. Перевозившиеся в конных подводах сотни детей умирали от холода и болезней. Голод настолько терзал детей, что они съедали свои картонные бирки-удостоверения.

Одним из первых узников Ясеноваца стал Влатко Мачек, лидер Хорватской крестьянской партии, отклонивший предложение немцев возглавить НХГ. Павелич сослал его в Ясеновац скорее всего для того, чтобы избавиться от опасного соперника, но затем, по какой-то непонятной причине, отпустил его для работы над мемуарами:

Мачек заметил, что один из охранников, который целый день убивал людей, обычно перед тем, как лечь спать, крестился перед сном:

«Я спросил его, не боится ли он божьей кары».

«Не говорите со мной об этом, – ответил тот. – Я ведь прекрасно понимаю, что меня ожидает. За мои прошлые, сегодняшние и будущие прегрешения я буду гореть в аду, но, по крайней мере, я буду гореть ради Хорватии»[209].

Другим политическим заключенным этих лагерей был Андрийя Хебранг, генеральный секретарь Коммунистической партии Хорватии и один из самых близких друзей Тито. Один из документов НХГ свидетельствует о том, что Хебранг, видимо, под пыткой, выдал имена Тито, Карделя, Джиласа и других известных коммунистов, хотя, скорее всего, этим он не сказал усташам ничего такого, чего бы они не знали[210].