Экстази - Уэлш Ирвин - Страница 7

— А я слышал о тебе, как ты отлично ухаживаешь за Ангелком, — с улыбкой произнес Фредди. Лоррейн пожала плечами.

— Ах, Фредди, Лоррейн обо мне так заботится, правда, милая?

— Ну что вы, это же моя работа, в самом деле.

— И все же, ты делаешь ее с такой отдачей, с таким savoir faire. Я просто настаиваю, дорогуша Фредди, используй все свое влияние, чтобы Лоррейн повысили в этом лечебном учреждении.

— Я думаю, ты, это, того… сильно преувеличиваешь возможности простого деревенского па-а-рня из Соммерсета, Ангелочек, но я уж, как говорится, постараюсь вложить нужные слова в правильные ушки.

— Сделай одолжение, Фредди. Ведь лишь благодаря моей сестричке Лоррейн я могу вернуться домой на следующей неделе. И я похудела килограмм на пять. Ах, дорогуша Фредди, я так опустилась за последние годы. Обещай мне, что честно скажешь, когда я снова начну толстеть, и не будешь мне больше льстить. Ну пожалуйста, дорогуша, ну пообещай же!

— Как скажешь, Ангелочек! Очень рад, что тебя скоро отпустят домой, — с улыбкой сказал Фредди.

— Да-да, и Лоррейн приедет ко мне в гости, правда, милая?

— Ну, вообще-то… — промямлила Лоррейн. Меньше всего сейчас ей хотелось именно этого. У нее болели ноги; и она знала, что к концу смены заболят еще сильнее. Глаза устали смотреть; посмотрев на кровати, на которых надо было поменять белье, ей ужасно захотелось прилечь прямо сейчас на одну из них.

— Ну же, пообещай, что приедешь, — надулась Ребекка.

Ребекка вызывала у Лоррейн странное чувство. С одной стороны, ей претил ее покровительственно-капризный тон. С другой стороны, Лоррейн испытывала дикое желание растормошить это глупое, раздувшееся существо, эту наивную и обманутую женщину, сказать ей, какая она дура, как ей нужно посмотреть реальности в глаза и забыть свои детские фантазии. И все-таки, где-то в глубине души ей было жаль Ребекку, хотелось защитить ее.

Лоррейн видела, что, несмотря на всю свою навязчивость и жалкость, Ребекка была хорошей, честной женщиной.

— Ладно, приду, — ответила она.

— Вот и замечательно! Видишь, Фредди, Лоррейн даже вдохновляет меня снова писать. Я хочу написать с нее героиню нового романа. И назову ее Лоррейн. Хоть я и собиралась прозвать ее Агнес, думаю, ничего страшного, если имя будет звучать немного по-французски. Быть может, у Флоры был любовник-француз, пока она не встретила священника. Старая связь, понимаешь? Боже, у меня снова столько идей! Я определенно посвящу эту книгу тебе, дорогая, дорогая сестричка Лоррейн!

Лоррейн внутренне содрогнулась.

— Вот и здорово, — заключил Фредди, с нетерпением предвкушая поход в патологоанатомию, — но мне пора. А что, Ангелок, с женщиной в соседней палате?

— Ах, она очень больна. Думаю, ей остались считанные дни, — вздохнула Ребекка.

— Какой ужас, — ответил Фредди, с трудом скрывая радость предвкушения на лице. Женщина была довольно грузной — счастливое забытье в такой массе плоти. «Покорить всю эту груду мяса — все равно что на Эверест забраться», произнес он про себя с чувством глубокого удовлетворения.

11. Без названия — в работе

Уже наступил коней, марта, когда Лоррейн с мисс Мэй отправились в свой дальний путь, конечным пунктом коего был Лондон. Для девушки с далекой границы Шотландии, единственным путешествием которой была давняя поездка в Эдинбург, каждый новый день в пути был полон впечатлений. К тому же она, особенно вначале, пребывала в радостном возбуждении, связанном с той небольшой, но неожиданной суммой денег, шестидесятью фунтами, которыми заботливый отец наделил ее перед отъездом.

Женщины передвигались на старой повозке, влекомой двумя статными лошадьми под управлением Тама Крейга, мужика из Селкирка, который до того неоднократно уже проделывал этот путь. Для человека, привыкшего к езде в почтовой карете, неповоротливая и скрипучая повозка, запряженная всего лишь двумя лошадьми, сулила мучительно медленное путешествие. И если Лоррейн оно казалось настоящим приключением, то для ее спутницы, мисс Мэй, — невыразимо скучным. Она рассудила, что единственным преимуществом такого способа передвижения был повышенный комфорт.

Но, несмотря на все, путешествующим дамам доставляли удовольствие отменные угощения на частых остановках, да и кровати в постоялых дворах обычно были вполне удобны. Лоррейн пришлась по душе трехдневная остановка в Йорке, которая c лучилась по совету Тама Крейга, заметившего усталость одной из лошадей. Лоррейн так полюбился город, что она упрашивала остаться здесь еще хоть на день, но неумолимый шотландец-кучер заявил, что лошади вполне готовы, а мисс Мэй, как и обычно, воспользовалась правом решающего голоса.

— Мой долг — доставить тебя к леди Хантингтон, дорогая. И хоть срок твоего приезда не был назван, я не могу позволить тебе задерживаться в каждом интересном пункте нашего пути! Промедление — для нас помеха!

С этим они и отбыли.

Дорога до Грантами была не богата приключениями. Сильный дождь застал их при приближении к Гонерби Мору, затопив живописные линколъширские поля. Вдруг, будто из ниоткуда, их обогнала почтовая коляска, запряженная четверкой, причем с такою быстротой, что смирные животные, тащившие повозку наших женщин, понесли, и она съехала на обочину. От резкого рывка мисс Мэй стукнулась головой.

— Что…

— Мисс Мэй, — Лоррейн схватила ее за руку, — с вами все в порядке?

— Да, да, девочка… Я испугалась, что повозка могла перевернуться… Скажи мне, что случилось?

Выглянув в окошко, Лоррейн увидала, что Там Крейг яростно машет кулаком, и услышала проклятия на гортанном шотландском, каких она прежде не

слыхала.

— Ах вы, черти! Я повырезаю вам трусливые английские сердца!

— Мистер Крейг! — возмутилась мисс Мэй.

— Простите, мэм, — меня взбесила неучтивость тех военных, что были в той коляске. Пускай они и офицеры, но никакие не джентльмены, это точно.

— Возможно, они торопились скорей добраться до ночлега, — произнесла мисс Мэй. — Нам тоже надо поспешить.

— Простите, мэм, но одна лошадь охромела. Придется в Грантаме ее заменить, и, боюсь, на это у нас уйдет уйма времени.

— Отлично, — тяжело вздохнула мисс Мэй. — Ах, Лоррейн, как меня утомило это путешествие.

Путь в Грантам оказался дольше, чем предполагалось, по причине хромоты одной из лошадей. В «Голубой Таверне» мест не оказалось, — путешественницам пришлось довольствоваться менее благородными условиями. Выходя из повозки, кучер Там заметил, как мимо них быстрым шагом прошли четверо офицеров из почтовой коляски, причинившей им столько неудобств, и не смог удержаться, чтобы не заворчать им вслед.

Один из них, темноволосый молодой человек приятной наружности со слегка вызывающей улыбкой, пристально взглянул на Лоррейн, отчего девушка, зардевшись, потупила взор. Заметив этот взгляд, мисс Мэй с одобрением кивнула, отмечая поведение Лоррейн.

Стоянка в Грантаме продлилась еще два дня, но остаток пути в Лондон прошел без приключений, и вскоре наши героини в отменном расположении духа прибыли в роскошный кенсингтонский особняк графа Денби и леди Хантингтон.

Лондон потряс Лоррейн; размеры и масштаб столицы превзошли самые смелые ее ожидания. Леди Хантингтон, прелестная женщина, на вид гораздо моложе своих тридцати шести (а мать Лоррейн была одного возраста с подругой), была заботливой хозяйкой. К тому же у Лоррейн была мисс Мэй, к которой лишь леди Хантингтон смела обращаться по имени — Аманда и которая неотрывно следила за девушкой на каждом шагу ее выхода в свет. Граф Денби — благородный и красивый мужчина — вместе со своей супругой казался воплощением жизнелюбия и веселья.