Кошмары Аиста Марабу - Уэлш Ирвин - Страница 40

Вскоре после этого меня продвинули по службе. Джэйн Хэтэвэй нашла себе работу получше и, как у нас говорили, «взяла» Фенвик с собой. Дес Фрост стал новым супервайзером, а я занял его место, став таким образом полноценным системным аналитиком. За ту же, в сущности, работу башлять мне стали больше, продемонстрировав тем самым, как они на мне ездили все три года, что я был стажером. К нам поступило еще два стажера, оба молодые парни, один даже из бэйби крю, в офисе у нас стало куда веселей.

Это случилось пару месяцев спустя.

Веселились мы опять же у Бустера. Даже когда на танцполе Лексо, кивнув в ее сторону, сказал:

– Эта сучка сегодня будет нашей, – я все еще думал, что он выдает желаемое за действительное.

Она вытанцовывала, вся такая гордая, невозмутимая, длинные волосы спадали на плечи, надутые губки, казалось, были готовы сплюнуть от презрения ко всему миру, гибкое тело изгибалось в такт музыки. На ней была маечка в облипон и короткая юбочка – секс-забияка, мать ее – она это заслужила-наверх

верх

верх

верх

верх

– Сделать погромче?

ИДИТЕ НА ХУЙ

Повидал я народы и страны, улыбался порой ненароком, но, Боже мой, Ты повсюду была со мной. Про себя твое имя твержу, Но из гордости я не скажу О любви, опасаясь в ответ Услыхать твое краткое «нет».

НЕТ

ГЛУБЖЕ

ГЛУБЖЕ

До той глубины, где я могу охотиться на Марабу, мне не добраться-только до нее-все мы убрались как следует…

Н-да.

Когда мы приехали к Демпси, все уже были вхлам. Лексо выкатил ей табл, и ее конкретно распирало. Короче, психдом. В холле стояла дека, изрыгающая технокал, типа равэ, а в одной из комнат ставили музон, который слушал я: Стоун Роузез, Хэппи Мандэйс, вся инди-грядка. Лексо кивнул мне, а потом Оззи, тот пошел прямо к ней. Когда Оззи привел ее в спальню, она, похоже, все еще не понимала, что происходит, а там ее уже поджидали мы с Лексо и Демпсом, который закрыл дверь на ключ. Она все хихикала, пока Лексо не толкнул ее на кровать; Демпс и Оззи прижали ее за руки, а Лексо приставил к горлу нож.

Внезапное осознание серьезно ее подкосило.

– Пожалуйста, не убивайте меня, – тихо сказала она.

– Откроешь рот, прирежу на хуй, – ответил Лексо, задирая юбку. Она едва пыталась вырваться и все повторяла:

– Не надо, пожалуйста, пожалуйста, не надо.

– Харе, Лексо, она и так уже на говно изошла от страха, – сказал я.

Он повернулся и бросил на меня взгляд, какого я раньше не видел, я и не подозревал, что люди могут так зыркать.

– На говно изошла, говоришь, так сойдет на кое-что другое, – осклабился он. Я испугался: я боялся его, Лексо. Обломись я сейчас, и я труп, во всяком случае, я так думал. А Демпс и Оззи все ржали.

– Считай, что это твое посвящение, – сказал Оззи.

– Да, ты ж еще ни разу не вписывался, – улыбнулся Демпс, – Распишем ее в четыре смычка.

– Девиз топ-боев, – улыбнулся Демпс, – лучше не придумаешь.

Лексо ударил ее по лицу и надавил острием на горло. Она перестала сопротивляться, голова ее упала набок. Он стал поднимать ее маечку очень медленно и аккуратно, почти нежно. Оззи и Демпс подняли ей руки, и Лексо резко сорвал ее через голову.

– Следы борьбы нам ни к чему, – смеялся он. Он стянул вниз лифчик и тут же загреб своими лапами обе ее сиськи. Все это время ее лицо оставалось каменным, глаза тусклыми и безразличными, и только по щекам беспрерывным потоком струились слезы. Тут она испустила крик, но музыка так орала, что никто бы все равно не услышал. Лексо отвесил ей пощечину и своей огромной ручищей сжал ей горло.

– Если еще хоть звук от тебя услышу, язык отрежу, мать твою, – прошептал он. Все мы знали, что это не понты, он не блефует, Лексо уже переклинило, его понесло.

Да, с ним не поспоришь.

– Пощупайте, какие сиськи, пацаны, совсем неплохо, – оценил Лексо, умесив целую грудь в своей ладони.

– Шикарное тело, – улыбнулся Оззи, жестоко теребя ее соски между большим и указательным пальцами.

– Топ-боям достаются только отборные кусочки, – подхватил Демпси.

Лексо снял с нее юбку и указал мне на ее туфли, чтоб я снял их, что я и сделал, а он, в свою очередь, стянул с нее хлопковые трусики.

– Тебе когда-нибудь лизали? – спросил он. Она была вне себя от страха, но, когда он грубо запихнул руку в промежность, она сдвинула ножки. Лексо налег на нее всей тушей. – Тебе когда-нибудь лизали? – повторил он прямо в лицо.

Она попыталась что-то сказать, но подавилась слезами, тушь текла у нее с ресниц. Выглядела она отвратительно, совсем не так, как в клубе: страх исказил ее лицо, ее всю перекосило. Это было уже совсем не то…

Лексо стянул джинсы и спортивный трусняк, обнажив большую прыщавую задницу. Оззи и Демпс отпустили ее руки и схватились за ляжки, раздвигая ноги. Она металась между отчаянной мольбой и вялыми угрозами.

– …не надо… Лексо, пожалуйста… Алекс… не надо. .. прошу тебя… я заявлю в полицию… я все расскажу… пожалуйста… не делай мне больно… не убивай меня…

Лексо большими пальцами раздвинул ее половые губы и принюхался. Подняв голову, он сморщил нос и с видом дегустатора произнес:

– Сдается мне, поебемся мы на славу.

Жадно причмокивая, он присосался к ее пихве, после чего, постепенно погружая палец, очень аккуратно, будто и без намека на принуждение, засунул его во влагалище и стал мягко его разрабатывать. Оззи и Демпс все еще держали ее за ляжки.

Он шибко вставил ей, она закричала, при этом он действовал спокойно и размеренно. Лексо знал, что делает. На ее лице появилось выражение… Помню, я как-то видел документальный фильм, там показывали животное, которое хищник пожирает сзади и на морде которого отобразились страх, неверие, ненависть – муки бессилия. Такое вот у нее было выражение, как у дикого животного…

Оззи и Демпси внимательно рассматривали ее лицо, Лексо толкал, а Оззи, откинув с ее лица прядь длинных каштановых волос, оскалился и сказал:

– Похоже, она еще не возбудилась, Лексо.

– Мне может понадобиться подмога, пацаны, – захрюкал Лексо, – мне пришло в голову, что из имеющихся трех дырок мы используем лишь одну.

Оззи расстегнул на джинсах ширинку и вытащил конец. Он притянул ее за голову и, приставив к горлу ножик Лексо, заставил открыть рот.

Я, пошатываясь, стоял в углу и недоумевал, какого хера я здесь торчу. Тем временем ее уже отымел Оззи, очередь дошла до Демпси; она уже практически вырубилась. Когда на нее забрался Демпс, кто-то настойчиво постучал в дверь. Оззи, щелкнув замком, приоткрыл дверь и высунул голову.

– Все на хуй, у нас тут прайват пати! – рявкнул он.

– Мы собрались к Мюрэю. У него там наркота, – это был парень по имени Неззо.

– Мы подтянемся, – сказал Оззи, закрывая дверь. Демпси наконец-то кончил.

– Фу ты, еб твою, – фыркнул он, прежде чем вытащить.

– Отлично смазано, специально для тебя, Стрэнжи, – улыбнулся Оззи.

– Да что я, ёбнулся, чтобы еще после вас… – меня аж передернуло, я старался сдержаться. Я не видел, чтобы кто-нибудь использовал гондоны.

– Вписался – кури! – зарычал Лексо. Я расстегнул ширинку.

Оззи глянул на ее влагалище и, поморщившись, сказал:

– У нее там как будто намыленная губка, старик, я те говорю.

Я взгромоздился на девушку. Хорошего стояка у меня все равно не было, но я забрался на нее и, ритмично пропихивая, изобразил фак.

– Ну видишь, небо-то на землю не упало, Стрэнжи, – засмеялся Демпси, когда я, издав тихий стон, переступая на руках, слезал с нее.

– Полюбуйтесь – последний горячий любовник, – сказал Лексо с издевкой.

Я-то думал – мы закончили, но суровые испытания для нее только начинались. Лексо хотел использовать все преимущества нашего положения, ведь в квартире мы остались одни. – Следите за ней, – скомандовал он и исчез. Он вернулся, таща за собой конец веревки; сделав петлю, он закрепил ее на двух параллельных балках в гостиной. Комната была усеяна пустыми банками из-под пива, бутылками, переполненными пепельницами, пустыми конвертами для пластинок и коробками из-под кассет. Вернувшись в спальню, Лексо крепко связал ей руки за спиной и погнал ее через пустую квартиру в гостиную. Он накинул ей петлю на шею и заставил встать на табуретку, почти на носочки, засунув в рот большой кусок ваты и заклеив намертво липкой лентой.